Еще раз о первобытном анархизме

Модель первобытного анархизма, существо человеческого сообщества и философия.

Я не ученый-исследователь, я изобретатель новых концептуальных моделей. И как изобретатель и фантазер, я хочу рассказать одну идеологическую сказку, весьма, как мне кажется, похожую на быль. В этой сказке я свяжу между собой три концепта, которые пока мало связаны: это концепт первобытного анархизма, концепт сущности человеческого сообщества и концепт философского сообщества.  

Я начну с изложения концепта первобытного анархизма. Мне кажется, что собственно человеческое сообщество появилось из исторической тьмы, вместе одним из подвидов homo erectus - homo helmei. Homo helmei - это просто означает "Человек Хельме" и был назван в честь капитана Хельме в 1932 году. Было много подвидов homo erectus, они были высшими и социально организованными человеко-обезьянами. У них были орудия и язык. Их отличительной особенностью животного - было потребительское отношение к природной среде и своему окружению. Они истощали ресурсы природной среды и уничтожали конкурентов. Из-за их экстенсивной охоты случился первый «великий исход». Homo erectus (человек выпрямленный, прямоходящий) малыми группами отправился покорять Евразию 650 тыс. лет назад. В ходе этого исхода, в частности, произошел гейдельбергский человек — Homo heidelbergensis.

Но тогда же, появились люди особые, духовные, homo helmei (300 тыс. лет назад), которые и попытались радикально изменить отношение видов homo к среде. H.helmei – имел лицо с сильно выраженным надбровьем, как у австралийца. Природная среда воспринималась homo helmei уже как то, что нуждается в их заботе и сохранении. Истощение ресурсов их округи – это для них проблема, которую они решают обузданием своих агрессивных страстей и ограничениями безудержного потребления. Опыт самоограничения уже был отработан в сфере планирования наследства и сексуальных связей. Исходя из опыта самоограничения, предки человека приходят к экологической идее поддержания среды. Совместная забота о сохранении даров природы создала у homo helmei особые доброжелательные ритуалы, создающие союзников. Новый поворот к устроении хомо в жизни коснулся не только отношения к внешней среде, но он коснулся и внутренних отношений особей, homo helmei строили отношения внутри своего сообщества так же, как относились к другим.

Среди прямоходящих, homo helmei – это было особый вид «белых ворон», духовное человечество. Сохраняя ресурсы и планируя потребление, они сознательно более опираются на консервативное питание (питание, доставшееся им от предков, т.е. растительное, но возможно, конечно, питание падалью и рыбой) и особую экологическую охоту, поддерживающую баланс в природе. Главная новация духовного человечества в том, что само убийство себе подобных, т.е. высших животных – рассматривается как экстраординарное событие, оно бывает необходимым, но никогда не бывает желательным, так как это необратимое событие не является сберегающим. Теперь любая растрата должна быть обоснована и оправдана, она не должна нести истощения. Их экологическая охота нацелена на сохранение баланса в среде, поэтому они ограничивают свое безудержное потребление запретами: когда нельзя убивать, кого нельзя убивать и т.д. Мысль, которая легла в основание человеческого сообщества homo helmei: «Не все живое – пища». Поэтому своих соседей они воспринимают не как конкурентов, а как элемент баланса среды (у каждого соседа свой экологический смысл, все соседи – это дар и ресурс, требующий к себе бережного отношения, дар природы расходуется с уважением). Значит, соседей надо не убивать, а, по возможности, убедить в необходимости заботы о среде, в необходимости разграничения сообществ, разведения и координации их миссий. В итоге, для homo helmei поиск даров природы, сбережение найденных ресурсов и установление мира среди «подобных» хранителей – это одна и та же деятельность человеческого сообщества. Именно с этим усилием люди осознают себя в качестве людей. Именно с этим усилием люди фактически отделили себя от природы.

Вид homo helmei сделал ставку на том, чтобы вписать в себя в природу, так, чтобы окончательно отделиться от нее. Примерно 800 тысяч лет назад – люди покорили огонь и получили вареную пищу. Огонь – это уже не случайный дар природы, а природа, которая требует и получает поддержку от человека. Язык служит теперь не только для образования внутренних и тайных различий, консолидирующих сообщество, но теперь он служит для Кооперация древних хомо требовала ранее от языка одной прагматики. Теперь язык – это досуг, время у костра. Дежурные по природе делятся своими знаниями о заботе и трудностями мира. Забота о природе и мире – отделила homo helmei от природы, и этого времени сообщество перестало быть природным, оно стало собственно человеческим. Силой homo helmei (гомо гельмей) стали именно религия, они опираются на нечувственные силы, события, места... Сила духа сделала их более успешными в столкновениях с дикими сородичами. Они могли не только победить их, но и показать им превосходство своей модели выживания. Их филантропия стала маркером человечности, а их дружелюбные сообщества – образцом человеческих сообществ.

Для человеческого сообщества homo helmei, в отличие от сообщества их предшественников, главное – это не экстенсивный захват и безудержное потребление, главное – это именно процесс интенсивного сбережения даров природы, богов и людей, размножение и развитие механизмов самоограничения и самовоздействия. Установление иерархии по силе, как у животных, для духовных сообществ уже не является роковой необходимостью. И тут возникают ограничения, что благотворно сказывается на активности членов сообщества. Именно с сообществом «белых ворон» или homo helmei возникает у человечества возможность «равных» отношений.

Образ жизни первобытных человеческих сообществ доказывал свою эффективность в условиях тотальной войны. Но мира среди многочисленных подвидов хомо так и не наступало.

Отсутствие условий для развития человечности заставляет homo helmei отправиться на поиски лучшего места для мира. В след на своими дикими сородичами, по их тропам, homo helmei стали покидать прародину, идя к священной земле, приуготовленной именно для них. Вера в существование особого избранного места сделала их экспедиции куда более длительными и эффективными, нежели экспансивные походы их предшественников.

Но трудности поиска обетованной земли не пощадили веры homo helmei. Человечество как идея была предана. Люди ничего не найдя, остановились, разуверилась в поиске. Все последующее развитие человечества – это воспоминание об утраченной вере, память о восстании людей против самих себя ради высшего порядка сущего - мира.

Само стремление людей сохранить гармонию со средой, в местах облюбованных их предшественниками, обернулась специализацией их организма. А постоянное отсутствие изобилия сделало их безжалостными охотниками и каннибалами (таковы, например, homo neanderthalensis). Опираясь на свои духовные преимущества, предатели человечности стали господствовать в природе, ложно полагая это частью заботы о ней. Им по плечу стали нападения на самых больших и опасных хищников. Они рассчитывали обрести мир в победе. И если бы не малочисленность их изолированных групп, то пришедшим по их следам, хозяйственно организованным и сплоченным в большие общности, сапиенсам победить их не удалось бы. Они положились на силу, от нее и погибли.

Правда, минимальная часть избранных homo helmei достигла Америки, пройдя через Тихий океан (50 тыс. лет назад). Это были единицы, но им достался континент, на котором не было конкурентных хомо и вообще, серьезных врагов. На этой земле идея человеческого сообщества могла быть спокойно реализована.

Во-первых, мир американского изобилия и крайняя малочисленность людей привела к тому, что лидер сообщества перестал быть постоянным, а стал ситуативным. Нужны в закреплении социальной иерархии не было. В силу изобилия и безопасности, люди не нуждались ни в военном, ни в хозяйственном предводителе. Некоторые считают, что отголоски этого первобытного анархизма дошли в некоторых законах индейцев, которые препятствуют концентрации и постоянству власти у лидеров…

Во-вторых, изобилие избавило людей от жесткой конкуренции и поэтому никакой нужды нападать на соседей не стало. Первобытные анархисты не умели возделывать землю, но умели жить по средствам, т.е не отказывая себе не в чем, давали жить всем другим. Их паразитизм не был агрессивным. Не существовала даже нужда в копьях и стрелах, необходимая для жизни в Африке и Евразии. Широкий простор континента позволял найти место всем.

В-третьих, если люди и держались вместе малыми сообществами, то не в силу необходимости выживания, а ради удовольствия от общения и совместного времяпровождения. Эти малые сообщества – не хозяйственные единицы, как у сапиенсов. Они держаться желанием быть вместе, желанием иметь связность и индивидуацию. В них господствовала эгалитарность, но вместе с традиционной заботой о детях и стариках. Филантропические настроения поддерживала катастрофическая редкость людей.

В-четвертых, при ориентации человеческого сообщества на мир, единственной экономикой могла быть экономика дара. Рудименты этой экономики до сих пор появляются в человеческих отношениях. Изобилие и труд людей сделало свободным, люди трудились лишь по собственному желанию. Поэтому экономика была зависима от качества состояния сообщества и качеств их членов – от жажды человечности.

Мое описание черт первобытного сообщества – это не столько характеристика первобытного анархизма в его исторической уникальности, сколько характеристика человеческого сообщества вообще - в его сути. Я полагаю, что сообщество людей родилось именно как человеческое, именно без эксплуатации и социальной иерархии. Это свободное сообщество я и называю человеческим сообществом. Но я полагаю, что существо человеческого сообщества раскрыло себя только в Америке.

Ну а с приходом из Африки сапиенсов, одержимых жаждой захвата и господства это существо сообщество оказалось надолго скрытым. И впоследствии существо человеческого сообщество обнаруживало себя лишь в социальных мечтаниях и эгалитарных реформах сапиенсов. А сам первобытный анархизм имел печальную судьбу. Достигнув предела своих мечтаний, люди более не знали, что делать. Они просто жили в гармонии с природой и в мире, неспешно заселяя континент. Homo sapiens появился в Африке порядка 200 тысяч лет назад. Он вышел из Африки около 80 тыс. лет назад. С появлением перешейка между Азией и Америкой туда устремились первобытно-коммунистические многочисленные сообщества сапиенсов, с их идеологий, что любую растрату можно восполнить хозяйственной деятельностью. Поэтому убийство для них уже не было необратимой тратой, они успешно очистили американские континенты от аборигенов, без особого сопротивления (заселение американского континента выходцами из северо-восточной Азии через перешеек на месте современного Берингова пролива было 15 тыс. лет назад).

Люди, став разумными, помнят по первобытный анархизм как задачу.

А именно такой анархизм, по моему мнению, структурно и воспроизвело философское сообщество, которое воспротивилось всякой иерархизации перед лицом бытия и социума. Философское сообщество строилось в идее - как открытое и контролируемое совместно. Это всегда безвластное сообщество, так как только увещевание имело в нем смысл. Забота о сохранении смысла сочетается в философии с изобилием смысла, подобно заботе американского первобытного сообщества.

Поэтому для меня, развитие философии – это не развитие смыслов, а развитие сути человеческого сообщества, созданной когда-то удачливыми и настойчивыми homo helmei. Это я и называю коммунитарной философией или анархонанокоммунитиризмом. Заниматься социальным строительством и философией – это одно и тоже. А ресурсом этого строительства является концептуальное изобилие.