Что такое интеллигенция?

Вся дискуссия вокруг моей статьи «Русская интеллигенция и народ» свелась к двум темам: есть ли вообще интеллигенция вплоть до вопроса, а была ли она вообще? И как следствие этих вопросов изредка вставал иной, а что это такое, как спросила одна читательница: «кудзя глокуокая»?

 Без претензий на глубину и полноту исследования этого вопроса, попробую все-таки ответить на эти вопрошания.

Первое что напрашивается – это школьное: «интеллигенция является «прослойкой» между рабочим классом и крестьянством».

Это что называется сказать, ни чего не сказав по существу. Мы так и ни чего не узнали об этой прослойки», которая, по мнению классика, всегда в России была дерьмом! Получается так, что в это место в эту самую прослойку «испражнялись» оба класса: рабочие и крестьяне.

Парадокс заключается в том, что  те же  классики марксизма-ленинизма учат: «Производительные силы, выражающие отношения людей к природе представляют собой одну сторону общественного производства. Другой его стороной являются отношения между людьми, устанавливающиеся в процессе производства, — производственные отношения».

Вопрос  в том, что рабочий класс  пользовался средствами производства, изобретенными в этой прослойке! Но самое может быть важное, что и «производственные отношения», задавались этой «прослойкой». Получается так, что дерьмо руководило самым передовым классом, а крестьянство внедряло в производство продуктов питания, «орудие труда», полученные от «брака» между передовым классом и дерьмом.

На этом  «прослоечном» определении интеллигенции можно поставить жирную точку, чтобы окончательно не измазать благородные классы в  дерьме.

Между тем есть же что-то такое в интеллигенции и особенно русской, что вызывает негативное отношение к ней? Но оставим этот вопрос на потом и попробуем найти иное определение интеллигенции.

Самое простое и самое очевидное определение, которой приходит в голову – это люди, использующие свой интеллект как орудие труда.

Но что-то подсказывает мне, что эта простота хуже воровства, так как исключает из списка интеллигентов артистов, танцоров-плясунов, музыкантов и так далее. Не следует забывать еще одно определение интеллигенции, как человека с активной жизненной позицией, но такое определение совпадает с определением гражданина. К тому же и человек «умственного труда» и просто порядочный, воспитанный человек может иметь активную жизненную позицию. Есть соблазн включить в категорию интеллигентных  людей, душевно-чутких, хорошо воспитанных, обходительных и так далее.

Есть так же мнение что интеллигенция, есть не что иное, как общественный слой производящий только и исключительно «смыслы» и «образы»

Но и это определение не далеко ушло от «прослоечного». Потому, как самый  необразованный человек, опустившийся до низа - бомж уже в силу своей человеческой  природы, производит и «смыслы» и «образы». Какие уж эти смыслы и образы – другой вопрос, но то что он их производит, очевидно.

Таким образом формализовать  понятие интеллигенции необычайно трудно, оно все время расплывается по профессиям и  душевно-нравственным качествам человека и по его отношению  к политике. К тому же все эти свойства сами по себе не являются особой привилегией кого-либо. Нравственность и безнравственность так же «размазаны» по лицу народа, как и интеллект.

Понимая всю ущербность такого определения интеллигенции, как люди умственного труда, ограничусь все-таки этим. В предыдущей статье я именно в этом смысле употреблял понятие – «интеллигент».

Мне думается, что именно отношение интеллигенции к политике, то есть их гражданственность или отсутствие оной и вызывает негативное отношение к ней! Почти зеркально такое же отношение к РПЦ во времена политических смут: почему церковь молчит!? И даже более того! Куда это Бог только смотрит!? Те же вопросы задают и интеллигенции.

От интеллигента требуют определиться, то есть ответить на сакраментальный вопрос: «С кем ты творческая интеллигенция?!»

И когда она демонстративно заявляет: «Я с искусством, или я с наукой»!

Этого ей не прощают, ни власть, ни люди физического труда. Точно так же как и РПЦ не прощают того, что она желает оставаться с Богом!

И тогда начинается у интеллигента рефлексия, вызванная угрызениями совести: от чего я не с теми, кто плавит металл и пашет землю? От чего я не с властью, будь то бюрократия, или капитал!? Поскольку интеллигент «работает умом», то рефлексия есть один из инструментов рассудка. Неудивительно, для интеллигента, что прибегает он к привычному способу осознания (постижения) мира и себя в нём.

Что касается РПЦ, то она тоже испытывает чувство вины и начинает писать какие-то социальные программы, влезает в прерогативы власти, словом превращается в то, во что давно превратился католицизм и протестантизм – в департамент по улучшению нравственности и вспомоществованию нищим и обездоленным.

Откуда эта привычка самоистязания в русской интеллигенции? Ответ лежит на поверхности – тысяча лет православной веры!

Особенной, апостольской, чистой веры, отвергающей праздное существование и, тем более жизнь на ссудные проценты от капитала! Поскольку жизнь, а точнее прогресс требовал  ввести ссудный процент и многое еще такого, что ложится поперек православной души, то возникло некое двоедушие, раздвоенность, сформулированная в известной присказке: «когда нельзя, но сильно хочется, то можно». Эта раздвоенность сильно сказалась и на РПЦ!

Уже 18 веке, по свидетельству Игнатия Брянчанинова даже в монастырях жить по старинке в послушании у старца, стало невозможным. Исчезли старцы в том истинном понимании их, как людей мощной духовной силы.

Постепенно православная вера заменилась обрядоверием! То есть возможностью, грубо говоря, вечером сознательно творить зло, а утром покаяться и причаститься! Да и само покаяние выродилось в сухое перечисление прегрешений. Такое двоедушие и стало тех порохом, который взорвал храмы и замучил священников в лагерях. Это и поныне отворачивает многих от РПЦ!

А что же интеллигенция? Она открывала глаза непросвещенным массам на их бедственное положение! Она смущала их души правами и свободами, но ничего этого она сама дать им не могла! Она подбивала народ к смуте, к восстанию, но не имела ни малейшего представления о том, в какую политическую форму «одеть» этот, освобожденный «от оков» народ!? Более того она не представляла себе что такое она сама! Русская интеллигенция не сумела определить и свои особые  политические интересы. Даже вопроса о том, а есть ли они эти интересы, не ставился! О чем угодно размышляла русская интеллигенция, но только не о себе самой! Себя-то она и не знала!

Это характерно для русского человека вообще и для русской интеллигенции особенно – видение недостатков у кого угодно, но только не у себя.

Вторая характерная особенность отношений русского человека и интеллигенции заключается в самом характере русского человека. Его лучше показать на конкретном примере.

Управление строительной механизации. В мастерских брожение вот уже год как не выдают спецовку. Друг друга подначивают, кто осмелится сказать начальству об этом?! Да не просто сказать, а пригрозить бунтом. Профорг  трется, мнется. Выбрали Ивана. Пошел Иван и сказал! Начальство проснулась, испугалось бунта, и выдала спецодежду, но Ивана уволила под благовидным предлогом. Ни один за него не заступился. Все примеряли новую спецовку, делили. Не до Ивана.

Да вот, хотя бы по шахтерским отпускам! Кто вспоминает с благодарностью тех, кто «выбил» эти отпуска для шахтеров?

Такое же отношение и к интеллигенции, если ей все-таки удается выбить для народа «спецовку», или что еще. Русский народ не знает такого понятия как благодарность! Это очень хорошо подметил Крылов в басне «Крестьянин и работник».

Вот что поразительно, минули советские времена, а все осталось, как было сотню лет тому назад! Конечно, появился интернет и мобильный телефон! Разумеется, не стыдно стало признаваться в том, что используют для сексуальных потребностей анальное отверстие! Многое чего стало не стыдным, но и в то же время стойкое ощущение, что ни чего, ровным счетом ни чего не произошло!

Все так же власть презирает народ! Все так же народ презирает власть! И все так же интеллигент смущает непросвещенного человека благами, которых он не в состоянии ему дать.

Может быть, одно и есть изменение – народ перестал жить собственной жизнью! Но эта другая тема, отчасти уже мной озвученная в статье: «Матрица. Между футболом и Сочи».