Гении России и сотни уничтоженных самолётов США и Германии (ФОТО)

МИЛЬШИН Николай

«Отношение государства к учителю — это государственная политика, которая свидетельствует либо о силе государства, либо о его слабости». 
Отто фон Бисмарк

Я учился в Ленинградском институте точной механики и оптики (ЛИТМО) в конце 70-х годов уже прошлого века. Обучался на кафедре «Оптико-электронные приборы и системы», которая была организована на базе кафедры военных оптических приборов, основанной в 1947 году.

Наш любимый преподаватель профессор Семён Тобиасович Цуккерман (1902—1988 гг.) принимал самое активное участие в становлении этой кафедры и являлся основоположником научно-педагогических школ «Научные основы конструирования и юстировки оптико-электронных приборов» и «Оптико-электронное приборостроение» в ЛИТМО.

Коротко остановлюсь на описании основных вех жизненного и трудового пути С. Т. Цуккермана.

Семён Тобиасович родился в 1902 году в Витебске в семье ремесленника. До революции учился в реальном училище в Санкт-Петербурге. В 1920 году закончил петроградский Трудком.

В 1919–1925 годах работал монтером на электростанции в Петрограде. В 1926 г. окончил Ленинградский технологический институт по специальности «дизелестроение». В 1925—1927 гг. работал на заводе «Русский дизель» конструктором.

В 1927 году работал заместителем заведующего конструкторским бюро на Государственном оптико-механическом заводе (ГОМЗ). В 1927–1928 годах служил красноармейцем в сороковом артиллерийском дивизионе в городе Пушкине.

С 1928 года работал заведующим конструкторским отделом бюро оптического производства во Всесоюзном объединении оптико-механической промышленности (ВООМП).

С 1930 года, являясь руководителем конструкторских бюро оптико-механической промышленности в Ленинграде, Семён Тобиасович одновременно стал вести преподавательскую деятельность в ЛИТМО.

В 1936—1937 гг. работал главным конструктором Государственного оптического института (ГОИ).

Семён Тобиасович работал в тесном контакте и под руководством великого российского учёного-физика, основоположника и первого руководителя Государственного оптического института академика Дмитрия Сергеевича Рождественского (26.03.1876 — 25.06.1940 г.г.) и будущего Президента Академии Наук СССР Сергея Ивановича Вавилова (1891–1951), сменившего Д. С. Рождественского на посту первого руководителя Государственного оптического института.

Напомню, что Дмитрий Сергеевич Рождественский — потомственный петербургский учёный-энциклопедист, прекрасный физик-оптик, учредитель Государственного оптического института, основатель и организатор отечественной оптической промышленности.

Дмитрий Сергеевич Рождественский — потомственный петербургский интеллигент, родился в Санкт-Петербурге в семье школьного учителя истории, весьма известного и популярного в Петербурге, позднее директора народных училищ Петербургской губернии, автора популярных учебников истории Сергея Егоровича Рождественского (1834–1891).

Дмитрий Рождественский закончил Петербургский университет в 1900 году.

Кстати, по одной из бытующих в Петербурге-Ленинграде городских баек, профессор Рождественский, наряду с известными медиками, был прообразом профессора Преображенского, которого великолепно живописал в «Собачьем сердце» великий русский писатель 20 века Михаил Булгаков.

По крайней мере, внешний вид, характер и привычки профессора Преображенского, описанные Булгаковым, вполне соответствовали означенным у петербургского профессора-физика Рождественского.

Поделюсь воспоминаниями профессора Семёна Тобиасовича о его совместной работе с академиком Рождественским в конце 20-х годов прошлого века, которыми он поделился с нами — студентами кафедры Оптико-электронных приборов ЛИТМО в 1978—1979 гг. 

Профессор-консультант нашей выпускающей кафедры оптико-электронных приборов и систем был у нас, студентов 5 курса, руководителем УИРС — учебно-исследовательской работы студентов.

Эта история, кстати, даёт объяснение тому факту, каким образом парню из бедной еврейской семьи достаточно в молодом возрасте удалось освоить на хорошем уровне ряд иностранных языков. Нужно отметить, что Семён Тобиасович отлично владел немецким, который он изучал в реальном училище и которому его обучил его родной отец — витебский ремесленник. В реальном училище ученики изучали и латынь.

Выдавая техническое задание на разработку очередного нового оптико-механического прибора Семёну Тобиасовичу, директор ГОИ академик Рождественский поинтересовался, владеет ли тот немецким языком. Получив утвердительный ответ, он отослал того к первоисточнику — довольно редкому изданию трудов немецкого учёного-оптика Аббе в научно-технической библиотеке ГОИ.

Буквально на следующий день он поинтересовался — разобрался ли Цуккерман с принципом построения и расчёта оптического прибора. Семён Тобиасович кратко изложил суть вопроса.

Поняв, что подчинённый хорошо разбирается в вопросе, Дмитрий Сергеевич на этот раз отослал его к первоисточнику на английском языке, сопроводив ссылку на первоисточник следующей фразой: «Уж коли, достопочтимый сударь, Вы прекрасно разобрались с первоисточником на немецком языке, тем самым Вы показали хороший уровень знания и владения техническим немецким языком, то Вам будет несложно осилить технический текст на английском языке, поскольку большинство технических терминов в этих языках весьма близки по звучанию и написанию».

Когда через пару недель они вновь встретились, Дмитрий Сергеевич отослал его к книге на французском языке, сопроводив ссылку на книгу следующими словами: «Поскольку на сегодняшний день Вы, молодой человек, неплохо владеете двумя европейскими языками, то и с техническим текстом на французском, я надеюсь, Вы также успешно справитесь».

Аналогичным образом Дмитрий Сергеевич «подсадил» Семёна Тобиасовича на итальянский…

При встречах иностранных делегаций учёных в ГОИ, созданного в 1918 году по инициативе Дмитрия Сергеевича Рождественского, в период руководства институтом Рождественским Д.С. (1918—1932 гг.), переговоры с иностранными делегациями и учёными в ГОИ, как правило, велись на языке зарубежных гостей (английском, немецком, французском…) без привлечения переводчиков.

По крайней мере, на моей памяти защита дипломов в ЛИТМО спокойно проходила даже в конце 1970-х — начале 80-х на многих иностранных языках. Во всяком случае, в 1981 году мой однокурсник из тридцатой группы Алексей Ассиновский не без труда, но набрал необходимое количество членов комиссии для защиты своего диплома в ЛИТМО на японском языке с привлечением специалистов ГОИ и преподавателей с физфака ЛГУ.

То есть традиции, заложенные Дмитрием Сергеевичем Рождественским, ещё были живы и продолжались как в ГОИ, так и ЛИТМО.

С 1937 по 1942 год Семён Тобиасович работал в ЛИТМО профессором. Он стал основателем и руководителем кафедры военных оптических приборов.

Грянули первые залпы Великой Отечественной. По инициативе С. Т. Цуккермана уже в июле — августе 1941 года в мастерских ЛИТМО была организована бригада, ремонтировавшая прицелы и специальные оптические приборы и прицелы, повреждённые в боевых действиях на подступах к осаждённому городу.

В блокадную зиму 1941–1942 года Цуккерманом был разработан зенитный оптический прицел «ЗП-1».

Прицел был создан в жесточайших условиях блокады, в сжатые сроки, буквально в считанные месяцы. В мирное время на создание подобного прибора ушло бы не менее 3–4 лет. Но Великая Отечественная война диктовала свои жестокие требования — вопрос стоял в том, выстоит ли наша страна в борьбе с фашистской Германией, на вооружение которой работала промышленность уже всей Европы.

Прицел производили в учебно-производственных мастерских ЛИТМО с 1941 года. Прицелы устанавливались на зенитных крупнокалиберных пулемётах зенитных частей Ленинграда (в частности, 2-го зенитного полка Ленинградской армии ПВО, защищавшего Смольный) и на кораблях Балтийского флота.

В 1943—1947 гг. Семён Тобиасович Цуккерман заведовал кафедрой оптико-механических приборов в МВТУ им. Баумана г. Москвы, сменив на посту заведующего кафедрой выпускника ЛИТМО Турыгина Ивана Афанасьевича. В конце 1947 года он вернулся в любимый город на берегах Невы в ставший родным для него Ленинградский институт точной механики и оптики.

Семен Тобиасович Цуккерман — создатель систем прицеливания, с использованием которых в годы Великой Отечественной войны было уничтожено более 20% вражеских самолетов.

За создание новых видов вооружений награждён орденом «Знак почёта» (1942), орденом «Красная звезда» (1944), медалью «За оборону Ленинграда» (1944).

С 1947 по 1972 год заведовал кафедрой военных оптических приборов в ЛИТМО, которая в 1958 году была преобразована в кафедру оптико-электронных приборов. С 1972 года Семён Тобиасович работает профессором-консультантом кафедры оптико-электронных приборов.

В предвоенные, военные и послевоенные годы профессор С. Т. Цуккерман работал над созданием прицельных устройств для зенитной и авиационной артиллерии.

Он был одним из создателей серийного авиационного гироскопического прицела АСП с автоматической выработкой поправки на упреждение, который устанавливался на истребителях МиГ, а также механического ракурсного прицела для мелкокалиберной зенитной артиллерии, широко применяемого во время войны во Вьетнаме.

Как отмечают специалисты, во Вьетнаме основную угрозу для авиации США представляла зенитная артиллерия советского производства, на втором месте шли зенитно-ракетные комплексы СА-75М «Двина», на третьем — истребительная авиация.

По информации от правительственных структур, во Вьетнаме сбито 4181 американских самолётов и летательных аппаратов. По оценке Евгения Понамарчука,1800 самолётов. По американской оценке, естественно, ещё меньше.

Таковы законы информационных войн. Но в любом случае — речь идёт об огромном количестве сбитых самолётов.

Есть все основания полагать, что с помощью прицелов, разработанных с активным участием и под непосредственным руководством Цуккермана, были сбиты многие сотни немецких (во времена Великой Отечественной войны) и американских самолётов (в 1950–1953 годы Корейской войны, в 1965–1973 годы Вьетнамской войны), принесших сотни тысяч смертей гражданам Северной Кореи, Вьетнама, других стран Индокитая.

 С 1972 года Семён Тобиасович работает профессором кафедры оптико-электронных приборов и систем.

Он руководит научной работой целого ряда работников кафедры и отрасли, которые под его научным руководством защитили кандидатские и докторские диссертации.

Кроме того, для ведения учебно-исследовательской работы (УИРС) он ежегодно берёт в личное обучение под своим непосредственным учебным и методическим руководством, как минимум, четырёх студентов-четверокурсников.

Мне в жизни крупно повезло — я попал к Семёну Тобиасовичу на УИРС.

Кроме блестящих уроков конструкторской работы и инженерной практики, мы впитывали и настоящие жизненные уроки, сопровождавшиеся искромётным юмором, философскими рассказами-притчами почти по каждой возникающей нестандартной ситуации!

Среди любимых учеников Семёна Тобиасовича выделю двух, которых знал лично и которые при мне с гордостью называли себя учениками Семёна Тобиасовича Цуккермана — это Ефим Яковлевич Померанец и Эрнест Дмитриевич Панков. Вкратце расскажу о них.

Ефим Яковлевич Померанец (1 марта 1925 — 27 февраля 2021) — конструктор вооружений, главный специалист технической дирекции АО «ЛОМО»; лауреат Госпремии СССР (1987). 

Заместитель главного конструктора по разработке головок самонаведения для переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК).

Руководил конструкторскими разработками головок самонаведения типа «Стрела», двухспектральной головки самонаведения типа «Игла».

Главный конструктор по разработке лазерной полуактивной головки самонаведения (ЛПГС) 152-мм артиллерийского снаряда «Краснополь» (1979).

Эрнест Дмитриевич Панков (1940–2008) работал в ЛИТМО — Университете ИТМО в должностях от рядового инженера до профессора, проректора (1986–94), доктора наук (1986), завкафедрой оптико-электронных приборов и систем с 1992 по 2007 г., руководителя научно-педагогической школы университета «Оптико-электронное приборостроение».

Автор более 250 научных работ (в том числе 10 учебников, учебных пособий и монографий и 123 авторских свидетельств СССР и патентов Российской Федерации, 33 из которых внедрены). Научные труды профессора Э. Д. Панкова широко известны среди научно-технических работников России и за рубежом.

Семён Тобиасович Цуккерман был редким, можно сказать уникальным преподавателем, интереснейшим рассказчиком, обладал искромётным чувством юмора.

В 1978—1979 гг. в рамках курса учебно-исследовательской работы студентов (УИРС) на четвертом и пятом курсе выпускающей кафедры, будучи в ранге профессора-консультанта на кафедре оптико-электронных приборов очень многому нас, молодых любознательных студентов, научил.

Процесс обучения сопровождался не только освоением студентами азов нашей будущей профильной специальности, но Семён Тобиасович обучал нас азам инженерно-конструкторского руководства или администрирования, как сейчас принято говорить «менеджмента».

Причём понимание это факта пришло к нам значительно позже, когда мы уже сами стали зрелыми разработчиками, конструкторами, исследователями во многих оборонных конструкторских и научных организациях Советского Союза и многих стран народной демократии (СЭВ).

Мне, например, врезалась в память его история, которую он рассказал нам — своим подопечным четырём студентам как бы между делом, во время паузы во время серьёзной учебной работы. Это был фирменный стиль Семёна Тобиасовича — чередовать сеансы мозгового штурма и обсуждения серьёзных интересных инженерных вопросов и задач с недолгими паузами, которые он заполнял рассказами о своём нетривиальном богатейшем инженерном, конструкторском опыте, который он получил в конце 20-х — начале 30-х годов 20 века.

В ОКБ, которым руководил Цуккерман, в начале и середине 30-х наряду с советскими конструкторами работали иностранные, и в частности немецкие специалисты. Вот какую историю рассказал нам наш любимый профессор, как говорится, «на сладкое».

В ОКБ, возглавляемом Цуккерманом С.Т., работал наш, русский советский инженер-конструктор, назовём его Владимиром, и немецкий инженер-конструктор Курт. В рамках разработки конструкции нового оптико-механического прибора Цуккерман на конкурсной основе привлёк Владимира и Курта, обеспечив независимость и отсутствие взаимного общения конкурсантов в процессе разработки.

Через неделю Цуккерман поинтересовался ходом разработки. Курт сидел перед чистым листом ватмана, курил трубку и задумчиво смотрел в окно, хмуро заявив, что он думает над поставленной задачей. Владимир показал вариант конструкторской проработки прибора с интересными решениями.

Цуккерман раскритиковал решение, указав в том числе на слишком массивный вал, на котором сидела несоразмерно маленькая шестерня (я утрирую недостатки, не заостряя внимание читателя на описании деталей процесса конструирования).

Еще через неделю Владимир принёс новое решение конструкции прибора, пересчитав кинематическую схему привода призмы Дове, но при этом получилась громадная шестерня, в которую он засунул призму, а вал привода поворота призмы вынужденно получился слишком хлипким из-за неудачной компоновки узла.

Цуккерман похвалил за красивые решения, указав на несоразмерность вала и прочностные проблемы, возникшие при данной компоновке прибора. Курт в это время сидел перед чистым листом ватмана и что-то редко чиркал на тетрадном листе, задумчиво поглядывая по сторонам и продолжая пускать клубы дыма из своей любимой трубочки, сделанной из корня вишнёвого дерева.

Через неделю Володя принёс новый вариант компоновки конструкции, с новыми интересными решениями, но, к сожалению, и с новыми мелкими недостатками, на которые указал ему Семён Тобиасович.

Володя с раздражением в голосе сказал: «Ну вот, опять что-то Вам не так, так скажите, Семён Тобиасович, как реализовать эту конструкцию, чтоб Вам понравилось?» Цуккерман резонно поинтересовался у Владимира, зачем тогда в ОКБ штат конструкторов, если они буду только выполнять указания руководителя… Владимир пошёл на рабочее место, понурив голову, и вновь погрузился в работу.

Цуккерман подошёл к Курту и спросил, как обстоят у того дела в разработке прибора. Курт ответил, что ему осталось продумать и разработать методики настройки, юстировки прибора и некоторые вопросы серийного техобслуживания разрабатываемого прибора. Лист ватмана был по-прежнему чист.

Через неделю Курт принёс готовый сборочный чертёж конструкции прибора, ряд чертежей наиболее сложных и ответственных деталей, черновики — наброски методик сборки, юстировки и черновики техрегламентов обслуживания прибора в эксплуатации.

Красивых нестандартных решений, как у Володи, у Курта, к сожалению, не было, однако конструкция была весьма технологична и, по оценке Цуккермана, была вполне пригодна после соответствующей отработки для внедрения в серийное производство.

Владимир принёс очередной новый вариант, который оказался самым интересным и красивым с точки зрения инженерной и конструкторской мысли и обеспечивал характеристики прибора, превышающие требования технического задания, но требовал внедрения на опытном производстве новых техпроцессов, плюс прибор был не технологичен по ряду параметров конструкции. Не говоря уже о пригодности конструкции к серийному производству и техническому обслуживанию в условиях эксплуатации прибора…

Приводя этот пример из своей практики, Семён Тобиасович, во-первых, добивался от нас немецкой педантичности и учёта многих эксплуатационных и производственных тонкостей уже на этапе проектирования.

А во-вторых, подводил к мысли, насколько важно в творческом конструкторском коллективе иметь инженеров и конструкторов с разными техническими и инженерными школами, с разным темпераментом и разными подходами к проектированию, чтоб на выходе иметь приборы с отличными прорывными параметрами, удовлетворяющие требованию сегодняшнего и завтрашнего дня и в то же время удовлетворяющие имеющимся на сегодняшний день технологиям и возможностям существующего серийного производства.

Надеюсь, читателю также будет интересно и полезно узнать ещё одну из притч, которую рассказал нам, студентам, своим ученикам, Семён Тобиасович в ходе учебного процесса.

Перед Первой мировой в небольшом городке молодой хозяин нового модного кафе на центральной улице зашёл к пожилому хозяину старой, несколько покосившейся чайной на окраине города, которая в этот вечерний час была полна разношерстной публики:

— Уважаемый Исаак! Скажите, пожалуйста, у Вас такое убогое заведение, короткое меню, но всегда так много посетителей. В чём секрет?
— Да просто нужно не жалеть свежей заварки и не жалеть сахара.
— Как, и это всё?
— Пожалуй, всё…
— Ну, прощайте, Исаак!
— До свидания, Борис… И постойте, погодите минуточку. Передайте, пожалуйста, Вашей тёте Соне — это будет Вам как раз по дороге, вот этот маленький свёрточек.
— А что в нём?
— Чудесная косточка для её Рексика. Сегодня как раз два года, как он взял первую медаль на выставке в Варшаве…

Классика маркетинга, как сейчас скажет бизнес-тренер по маркетингу…

А ещё Семён Тобиасович прекрасно разбирался в живописи, сам писал натюрморты и пейзажи. В редкие часы отдыха Семён Тобиасович писал стихи.

В частной жизни С. Т. Цуккерман придерживался достаточно строгого режима. Он был человеком, с малых лет привыкшим к систематическому труду.

В энергичном жизненном ритме, неустанно работая со студентами кафедры, ведя активную научную деятельность, Семён Тобиасович работал на ниве образования кадров для отечественной оборонной промышленности до самого своего ухода из жизни в неспокойное перестроечное время в 1988 году.

Таким образом, речь и идёт о том, что именно такие заслуженные авторитетные учёные и практики, как Цуккерман, настоящие патриоты нашей Родины должны заниматься вопросами подготовки современных инженерных, конструкторских и исследовательских кадров, а не «эффективные» менеджеры, которые до сих пор ещё сохранились в чиновных кабинетах министерства образования и некоторых ректорских кабинетах наших ВТУЗов.

Надеемся, что новому министру образования хватит терпения и профессионализма, чтоб основательно почистить чиновные кабинеты министерства образования. Только тогда мы будем уверены, что дело образования наших будущих конструкторов и учёных в надёжных руках авторитетных учёных-государственников.

Тогда любой западный лётчик — воздушный агрессор не сможет безнаказанно находиться в воздушном пространстве страны, которая не приглашала его к себе, в соответствии с международным правом, без угрозы, что его самолёт будет сбит.

К сожалению, безнаказанность американских и натовских лётчиков мы неоднократно наблюдали в Югославии, Ираке, Ливии, да и в многострадальной Сирии, до момента прихода, по приглашению легитимного правительства Сирии, наших парней из российских ВКС, которым в сжатые сроки удалось коренным образом переломить ситуацию, изменить соотношение сил в противостоянии правительственных сил и террористической прозападной «оппозиции», вскормленной финансами Запада и ближневосточных режимов.

Любой западный пилот должен чётко осознавать, что его в лучшем случае может ждать судьба, аналогичная судьбе Джона Маккейна, который на личном опыте испытал качество советских прицелов зенитных систем и ракетных комплексов ЗРК.

Это вопрос не только подготовки наших воинов-лётчиков, но и вопрос качества образования разработчиков оборонной техники.

Сбитый американский лётчик Джон Маккейн сделал для себя выводы из своего падения и уже весьма продолжительное время неустанно боролся с нашей страной, пытаясь повсеместно, при каждом удобном случае наносить максимальный урон нашим национальным интересам, находясь на посту американского сенатора.

В период 1990-х годов наша страна претерпела серьёзное падение производственного, оборонного потенциала, не говоря уже о резком снижении социальных и образовательных стандартов общества. Нашему обществу необходимо сделать выводы из этого падения и начать двигаться в нужном для нас и Российского государства направлении, без оглядки на навязываемые извне стереотипы и ценности сомнительного свойства.

Прощения, как принято и в наше время даже стало модным в либеральных кругах России, за нанесённые Семёном Тобиасовичем Цуккерманом «обиды» поверженным асам Люфтваффе, Джону Маккейну и другим сбитым американским лётчикам — участникам «дискотеки в джунглях» мы за своего Учителя просить не собираемся.

Мы просто передаём фашистским и американским лётчикам «приветы» от Семёна Тобиасовича из блокадного Ленинграда!…

Мы гордились и всегда будем гордиться своим Учителем! Спасибо Вам, наш дорогой Учитель, за Ваши уроки по специальности и не менее ценные жизненные уроки.

P. S. Национальный Исследовательский Университет ИТМО сейчас считается одним из самых престижных и популярных технических университетов в стране. На базе университета традиционно организовывается сборная России по программированию, которая уже пять раз становилась чемпионом мира среди студенческих команд.

Об авторе: работал в оборонном ЦКБ, участвовал в разработке и внедрении в серийное производство оптических приборов прицельных комплексов вертолётов Ми-24, Ми-24Р, Ми-28, тренажёров оператора-наводчика Ми-24, приборов управления стрельбой противотанковых комплексов «Корнет», «Хризантема-С».

Николай Мильшин (Ходанов), для «Русской Весны»