Столыпинщина

Реакция бушевала во-всю.

Прежде всего, она, конечно, оказала огромное влияние на тех "попутчиков", которые пришли в движение в момент расцвета легальности. Теперь, когда пресс реакции давил беспощадно, эти слои мелкобуржуазной интеллигенции шарахнулись от революции прямо в объятия реакции. В литературе и науке начинают расцветать махровые цветы идеализма, оплевание всего революционного, культ чувственности и извращенности.

Наиболее ярко этот развал в мелкобуржуазном общества отразился в произведении беллетриста Арцыбашева, который дал образ такого мелкобуржуазного интеллигента. Вот как характеризует героя романа Арцыбашева "Санин" покойный В.В. Воровский: "Автор собраш воедино ряд черт, характерных для происходящего в среде интеллигенции поворота, и, суммируя их, создал тип, который в таком виде в действительности не встречается. Сумма же санинских черт означает отказ от полувековой традиции разночинской интеллигенции и прежде всего отказ от служения угнетенным классам в общественной жизни, отказ от императива долга - в личной. У массы этой интеллигенции давно уже "принципы" разошлись с "ощущениями", ее давно тяготила традиционная общественная и личная мораль. На короткий миг эти противоречия, казалось, стерлись под влиянием общественного подъема, но лишь с тем, чтобы потом снова вспыхнуть еще резче, - на этот раз, повидимому, бесповоротно, - и привести к окончательной ликвидации. Открещиваясь от своего прошлого, эта интеллигенция окончательно уходит от трудящихся масс, с которыми она - фактически или формально - была связана в течение десятилетий. Но в капиталистическом обществе, каковым уже стало и с каждым днем все больше становилось русское общество, уход от трудящихся классов неизбежно приводит в объятия классов господствующих - буржуазии".

Чтение такого романа, как "Санин", где проповедывался культ самых безудержных половых отношений и излишеств, еще больше губило молодежь, и она начинает увлекаться санинизмом, в результате чего, вскоре возникает ряд дел чисто уголовного характера.

В то эе время выступает целая плеяда беллетристов и поэтов (Л. Андреев, Ф. Сологу и пр.), которые начинают сжигать все, чему поклонялись, и поклоняться всему, что сжигали; правда, их декадентские ноты звучат куда искренне, чем те фальшивые "революционные" песни, которые они затягивали под влиянием всеобщего подъема.

В науке реакция отразилась попытками снова и снова доказать, что революционное учение материализма ненаучно и что только идеализм есть истинная наука.

В политике реакция ударила прежде всего учащуюся молодежь: студенты, курсистки, вообще учащиеся, забыли думать о политике и ушли в чистый академизм; зачеты, экзамены, достижение диплома, а затем и выгодного местечка - вот заветные мечты учащихся. Университеты, институты теперь уже не были ареной избирательной борьбы, там уже не звучали голоса ораторов, не слышны были призывы к борьбе, а усыпляющим ручейком текла речь черносотенного профессора. Правительство стало изгонять мало-мальски приличных профессоров, и даже либеральные профессора сплошь и рядом отстранялись от преподавания.

Было бы, однако, неправильно думать, что только интеллигенция бежала от революции. Реакция веяла своим мертвящим дыханием и над пролетариатом: и рабочий, особенно средний массовый рабочий, разочаровался в революции.

Вот что, например, писал в редакцию нашего большевистского органа "Пролетарий" т. М. Томский из Петербурга в 1908 году: "... Наступила реакция, и от десятков тысяч организованных рабочих уцелели десятки, сотни"... "... Реакция очень сильно коснулась рабочих, особенно поверхностно организованных, при чем даже и среди сознательных рабочих стремление к знанию под влиянием реакции вылилось частью в нежелательные, чисто академические, формы, т.-е. - подготовиться на аттестат зрелости или к университету и уйти из рядов пролетариата, стать интеллигентом и... только, частью в стремление к чисто профессиональному образованию, как-то: черчению, рисованию и т.д., т.-е. тоже улучшить индивидуальными усилиями свое экономическое положение".