• ЮЛИЯ ДРУНИНА. ЛЮБОВЬ, СТИХИ И СУДЬБА

Имя Юлии Друниной известно каждому человеку, который хоть однажды прикоснулся к стихам. 10 мая ей исполнилось бы 90 лет. Но поэтесса трагически ушла из жизни, покончив с собой 20 ноября 1991 года.

Она готовилась к смерти неспешно и тщательно. Так готовятся к серьезному делу. Собрала сборник стихов, теперь он называется посмертным. Последним положила в книгу вот это стихотворение:

Судный час
Покрывается сердце инеем
Очень холодно в судный час…
А у вас глаза, как у инока —
Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нету сил,
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы,
За избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны,
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!

Твердым почерком написала предсмертную записку, в которой почти нет эмоций: строгие и точные указания, точнее, просьбы, что нужно делать после ее смерти дочери, зятю («Андрюша, не пугайся. Вызови милицию, и вскройте гараж»), внучке, подруге, которых очень любила. Встала из-за стола, вышла, закрыла дверь и пошла в гараж, закрылась в нем, села в машину, включила мотор и… отравилась выхлопными газами.

Так погибла Юлия Друнина. Санинструктор, сестренка, сестра фронтовая… Сколько видела она в жизни горя, страданий, крови, жизней, оборванных в самом начале. Это она написала знаменитые строки: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Выдержала. Поэт, испытавший и непризнание, и безденежье, и славу. Выдержала и то, и другое.

«Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире, такому несовершенному существу, как я, можно только, имея личный тыл». Рухнуло все, чему верила и служила, ушел из жизни тот, кого любила. Любовью невероятной. Неземной. Нереальной. Вроде бы абсолютно несовременной, нездешней. Но бывшей на самом деле и длящейся не год и не два, а четверть века. Две папки — стихи и любовь. Судьба.

* * *

Юлия Друнина родилась 10 мая 1924 года в Москве в учительской семье, стихи начала писать в 11. Десятиклассницей вопреки воле родителей ушла на фронт. Была тяжело ранена — осколок прошел в двух миллиметрах от сонной артерии, а после лечения снова ушла на фронт добровольцем, получив липовую справку, что отстала от поезда и едет на Запад. Ее стихи о войне стали классикой:

Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Эти четыре известные строчки она оставила из 54-х, написанных ее в первоначальном варианте стихотворения на госпитальной койке. Вот уж, действительно, строгая авторская цензура! Такой же бескомпромиссной и требовательной Юлия Владимировна была и в жизни.

С фронта вернулась с медалью “За отвагу” и орденом Красной Звезды, получив 21 ноября 1944 документ “…негоден к несению военной службы”. С середины учебного года начинает посещать лекции в Литературном институте им. А. М. Горького: “И никогда я не сомневалась, что буду литератором. Меня не могли поколебать ни серьезные доводы, ни насмешки отца, пытающегося уберечь дочь от жестоких разочарований. Он-то знал, что на Парнас пробиваются единицы…” В институте знакомится с начинающим поэтом-фронтовиком Николаем Старшиновым, за которого выходит замуж, несколько лет учебы пропускает из-за рождения дочери. Молодая семья бедствовала. В это время Юлия Владимировна стихов не писала.

В 1960 году Юлия Друнина вместе с маленькой дочкой ушла от Николая Старшинова к Алексею Каплеру, кинорежиссёру, сценаристу, актёру и телеведущему. У них была фантастическая любовь, несмотря на разницу в возрасте в 20 лет. “Это была история Ромео и Джульетты, уже немолодых, но абсолютно прекрасных…”, – сказал о них Эльдар Рязанов.

В разлуке Каплер слал ей отовсюду трогательные телеграммы. Телеграмма из Москвы: “Джанкой, поезд тридцать первый, вышедший Москвы двадцать четвертого декабря, вагон тринадцатый, место двадцать пятое. Пассажиру Друниной. Доброе утро. Каплер”. Телеграмма из Вильнюса в Москву: “Моя родненькая, самая отвратительная, точнее, отвращающая от всех. Я ел на обед сбитые сливки – вот все грехи. Твой Шар”.

Она посвящала ему свои стихи:
Ты рядом – и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты – рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить.
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!

«Поздравляю тебя, чудо, случайная искорка…. будь счастливой, веселой, трижды любимая, трижды прекрасная, трижды единственная». Это писал не мальчик, не пятнадцатилетний восторженный юноша. Когда они встретились, ему было 50, ей — 30. Алексей Каплер и Юлия Друнина.

Это было как раз, когда у нее не было денег, и стихи не печатались. Решила поступить на высшие сценарные курсы. Поступила. И записали ее в мастерскую к некому Алексею Каплеру. Кто такой, она понятия не имела. Пришла на первое занятие. И так распорядилась судьба, что из семи слушателей она пришла единственная. И Каплер тоже пришел. А потом — любовь в четверть века!

«Родная моя, сегодня 8 марта, я приехал на дачу. Нет у меня ни слов, ни таланта, чтобы рассказать, что я почувствовал, когда вошел в наш дом, когда увидел прорытые тобой дорожки и… пустую кормушку. Все твои птицы улетели. Тихо. Ни одной ангельской души. Как странно, противоестественно быть без тебя, моя любимая. У меня сейчас буквально разрывается сердце, и я не могу дождаться твоего возвращения. А это письмецо пусть лежит тут, на даче. Мало ли что, вдруг меня действительно не будет на свете, а ты его прочтешь и вспомнишь, что был такой толстый, противный человек, для которого ты была жизнью. А ведь, правда, никогда не думал, что могу так мучительно, до дна любить. Жил дурак дураком. И что мне делать, чтобы ты всегда была счастлива, чтобы не спускалась на тебя тень никогда?» Они жили в большой квартире, состоящей как бы из двух квартир. Каждый работал в своем кабинете, и если не встречались они часа два, то Алексей Яковлевич подсовывал ей под дверь записочки или оставлял на столе. Чтобы она вышла на кухню, а там послание. «Моя самая! Я пошел за чем-нибудь насущным… Я тебя обожаю».

«Юленька, дорогая, я дерьмо, дурак, мелкий подлец, крупный подонок. Я тебя люблю». Представить себе, насколько знаменит был кинодраматург с мировым именем, ведущий «Кинопанорамы» Алексей Каплер, сегодня просто невозможно. Его любила вся страна. И, может быть, надо было пройти через сталинские лагеря, в которые попал за знакомство с дочерью Сталина Светланой, через предательство друзей, чтобы научиться так иронично относиться к самому себе. А может быть, для этого надо быть просто интеллигентом, понимающим, что почем в этом мире. А нам, простым обывателям, все важней любви, на все времени хватает, кроме вот таких мелких, но по-настоящему великих знаков внимания. Когда Друнина уезжала, он посылал телеграммы в поезд, на борт самолета, а уж в гостиницу — обязательно.

«Сидел дома, занимался, и вот меня выстрелило срочно бежать на телеграф, сказать, что я тебя люблю. Может быть, ты не знаешь или забыла. Один тип». И когда уезжал сам — телеграммы посылал каждый день, а то и несколько раз на дню. «Который ужасно скучает по тебе. Который как полчеловека без тебя. Который очень любит тебя, обнимает и целует свою милую, дорогую, трогательную. Командировочный человек». Оставшись как-то раз один, он взял томик стихов Друниной, раскрыл и стал читать. Читал так, как будто впервые, как будто никогда не знал. Читал и плакал. «…Кланяюсь тебе в ножки, любимая моя, за все, за все. И, прежде всего, за стихи, которые я прочел, сам становясь под их светом лучше. Твой человек и любитель».

Можно ли научиться такому отношению к женщине? Наверное, нет. Тут уж так: или есть, или нет. А когда Друнина заболела и попала в больницу, он чуть с ума не сошел. «Родная моя, не знаю, как добрался, когда узнал. Не могу без тебя не то что жить — дышать. Я не знал до конца, как люблю тебя, что ты для меня. Ни одной минуты не буду без тебя, любимая, жить. Я тут с ума схожу от страха. Только будь здоровенькой, а все остальное я сделаю так в нашей жизни, чтобы ты чувствовала себя счастливой совсем-совсем. Моя дорогая, самая красивая на свете, самая благородная, самая умная, жизнь моя, любимая моя, я Богу молюсь, будь здоровой скорее».

А однажды Юлия Друнина приехала на дачу в свой день рождения. Вся дача была разукрашена плакатами: «Встанем на трудовую вахту в честь 10 мая — праздника всех угнетенных мужей!», «Да здравствует моя любимая жена!», «10 мая — праздник всех трудящихся и бездельников».

Читая эту историю любви, понимаешь, как ущербно мы живем. С какой необыкновенной легкостью требуем справедливости, с какой радостью (порой) обвиняем друг друга. А вот любить не научились. Себя отдавать другому человеку не получается. Признаться, что без кого-то жить не можем — это ниже нашего достоинства. Жизнь свою разучились дарить другому человеку. И это страшно. А как дорого стоит одна коротенькая телеграмма Каплера: «Жду тебя, любимая».

Предсмертное письмо Юлии Друниной подруге заканчивается так: «А теперь, пожалуй, самое-самое сложное. После кремации урну надо отвезти в Старый Крым и захоронить ее рядом с памятником А. Я. Под плитой, понимаешь? Я бы с удовольствием сделала это сама, но… Еще бы мечталось перенести на плиту наш общий снимок, который прилагаю. Так надо! Господи, спаси Россию!».

Понятно, что А.Я. — это Алексей Яковлевич Каплер. Она и «там» не захотела быть без него. В одном ее старом стихотворении есть строчка: «Теперь не умирают от любви».

От любви не умирают. А от безлюбья?

 

Светлана САДОВСКАЯ
http://beryazeva.com/2013/10/01/yuliya-drunina-lyubov-i-smert/