Коротко о состоянии связи в РККА

При наркоме Ворошилове в РККА было все прекрасно. Как заявил сам нарком в марте 1939 года с трибуны XVIII съезда ВКП(б), говоря о состоянии войск связи:
«Войска связи выросли на 37%. Рост произошел за счет значительного оснащения войск связи современной техникой. Введены радиостанции с увеличенным радиусом действия... Усилилась подвижность войск связи. Войска связи почти полностью моторизованы». [1]

Однако случилась война с финнами, в ходе которой ярко выявились дичайшие недостатки. Цитата из акта о приеме наркомата обороны в 1940 г.:
"Строительство связи по линии НКС сильно отстает, а по линии НКО в 1940 г. сорвано совершенно… Войска связи. В настоящее время на своем вооружении имеют много устаревших типов телеграфно-телефонных аппаратов и радиосредств. Внедрение новых средств радиотехники проходит крайне медленно и в недостаточных размерах. Войска плохо обеспечены почти по всем видам имущества связи.
Большим недостатком войск связи является отсутствие быстродействующих и засекречивающих приборов.
Существующее отставание в развитии техники связи и нечеткость организации связи привели к тому, что во время похода в Западную Украину и Западную Белоруссию, а также во время войны с белофиннами войска связи не имели устойчивой и непрерывно действующей связи."

На совещании высшего начсостава, созванного по инициативе ЦК ВКП(б) после окончания финской войны в апреле 1940 г., выступил М.П. Кирпонос, командир 70-й дивизии:
«Все управление шло открытым текстом по телефону. Мне комдив Курочкин звонит: скажите, где у вас командный пункт? Пришлось просить разрешения сообщить об этом письменно, а не по телефону... Присутствовавший на совещании Сталин поинтересовался:
- Почему с рацией не вышло дело?
- Если часть ушла из пределов радиуса действия рации, то связь обрывается, объяснил Кирпонос.
- Не верю я в рацию, - подал реплику кто-то из присутствовавших.
- Я должен доложить в отношении связи, - продолжал Кирпонос. - Товарищ народный комиссар, кабельная связь у меня в дивизии работала хорошо, хуже - радиосвязь. Здесь говорят, что, во-первых, ее не любят, во-вторых, недостаточно занимаемся мы этим делом. Это правильно, ее не любят потому, что рацией плохо овладели, и этому делу надо учиться». [1]


Из воспоминаний генерала Сандалова:
"Сеть постоянной проводной связи па театре военных действий была слаборазвитой. Телеграфная и телефонная аппаратура оказалась устаревшей. В распоряжении 4-й армии были предоставлены в постоянное пользование провода Минск, Кобрин, Брест и Пинск, Кобрин. Для связи с некоторыми гарнизонами (Пружаны, Береза-Картузская, Малорита) штаб армии использовал арендованные провода телеграфно-телефонных линий Наркомата связи на 1—2 часа в сутки. Междугородная телефонная связь осуществлялась только через городские и местечковые телефонные станции.

В 1941 году намечалась постройка постоянных линий связи к строившимся и имевшимся аэродромам и к местам дислокации частей ПВО. Но эти работы до войны не были начаты. Проекты устройства подземных подводов линий связи к телефонно-телеграфным станциям и узлам связи также не были осуществлены.

14-й механизированный корпус, расположенный на западной границе, имел только шесть радиофицированных танков и одну рацию; совершенно не имел проводных средств связи." [2]


Работавший в то время в Генштабе С. М. Штеменко вспоминал: "Узким местом в нашей работе оказалась связь с фронтами, в первую очередь с Западным.

Она была очень неустойчивой… К каким только ухищрениям не приходилось прибегать! Помню, однажды нам никак не удавалось установить положение сторон на одном из участков Западного фронта. Линии боевой связи оказались поврежденными. Тогда кто-то из операторов решил позвонить по обычному телефону в один из сельсоветов интересующего нас района. На его звонок отозвался председатель сельсовета. Спрашиваем: есть ли в селе наши войска? Отвечает, что нет. А немцы? Оказывается, и немцев нет, но они заняли ближние деревни… В итоге на оперативных картах появилось… положение сторон в данном районе" [3].


В своих воспоминаниях («Поднятые по тревоге» М., 1961 г.) генерал И.И. Федюнинский пишет:
«Вражеской авиацией и диверсионными группами были выведены из строя узлы и линии связи. Радиостанций в штабах не хватало, да и пользоваться ими мы еще не привыкли... Приказы и распоряжения доходили до исполнителей с опозданием или не доходили вовсе... Связь с соседями нередко отсутствовала, причем зачастую никто и не стремился ее устанавливать. Противник, пользуясь этим, просачивался в тыл наших подразделений, нападал на штабы частей...». [2]

Система связи была настолько плохо подготовлена к войне, что ее паралич в первый период боевых действий был предрешен… Все факты указывают на то, что связь вообще не готовили к войне всерьез. Например, даже профану ясно, что подземный кабель разрушить (и обнаружить) труднее, чем воздушную проводную линию, навешенную на столбы; у нас же в стране магистральных кабелей не то что было слишком мало — их не было проложено к началу войны НИ ОДНОГО!

Подземных узлов связи также не было ни одного, даже у Генштаба, и в первые недели войны Сталин или Жуков связывались с фронтами через Центральный телеграф на улице Горького (!!!). Одна удачная бомбежка фашистов могла, образно говоря, лишить Главное Командование слуха и зрения. Счастье, что этого не случилось.

Все воздушные линии связи проходили вдоль дорог — железных, шоссейных или грунтовых. В мирное время это было удобно для эксплуатации и ремонта; но во время войны противник, отбомбившись по железнодорожной станции или походной колонне, заодно каждый раз нарушал и связь. Своих линий связи армия не имела, приходилось обходиться гражданскими. Не было заблаговременно сформировано ни одной восстановительной части, а война заставила их создать уже на десятый день.

К началу войны на Северо-Западном фронте имелось только 10 процентов фронтовых и армейских частей связи от количества, положенного по расчету военного времени. А в резерве Главного Командования частей связи не было совсем [4].

Основным средством связи Ставки со штабами фронтов и армий был телеграф с использованием аппаратов Бодо. Громоздкие, сложные в эксплуатации, эти аппараты доставляли немало хлопот при перемещениях штабов. Однако Сталин категорически требовал, чтобы для прямых переговоров в высшем звене военного руководства использовались главным образом телеграфные аппараты Бодо.
И.Т.Пересыпкин писал по этому поводу:
"И. В. Сталин очень верил в аппарат Бодо и в невозможность перехвата его работы. Возможно, кто-то из специалистов убедил его в этом. Работу буквопечатающих аппаратов Бодо перехватывать было значительно труднее, чем простейших аппаратов Морзе, но возможно. Это было доказано еще в период первой мировой войны, во время специальной проверки, которая была организована русским морским генеральным штабом". [4]