Люблинский синдром Украины

Для Южной Руси [Люблинская уния] была актом величайшего насилия и вместе источником величайшего бедствия, ознаменовавшегося гибелью бесчисленного числа людей, разлитием не рек, а целого моря человеческой крови.

Дмитрий Яворницкий

Нет государства, где бы подданные и земледельцы были так угнетены.

 Пётр Скарга

Есть такой старый анекдот. Спрашивает сыночек червячок маму: «А где папа?» «А! С мужиками рыбу ловить пошёл!» Сию советскую ещё классику напомнил мне визит Зеленского в Литовскую республику. Там украинский президент сразу дал понять, что в отличие от своей пресс-службы выучил уже разницу между Латвией и Литвой.

Более того, прибыв на День государственности последней (приурочен к коронации Миндовга, имеющего весьма отдалённое отношение к нынешней стране жемайтов) Зеленский заверил, что Украина разделяет «радость этой даты» (кто там на Украине вообще знает о ней?) и даже «чувствует ее особое значение благодаря совместному прошлому наших народов»: «Это и времена Великого княжества Литовского… где свободно сосуществовали литовцы и украинцы (sic!). Это Литовские статуты, источниками которых были, в частности, литовское и украинское обычное право».

Хм, это на юрфаке Криворожского экономического института законник наш дипломированный получил знание об «украинском праве»? Интересно, было бы узнать, заодно, чем это право древних протоукров обогатило, скажем, право римское.

Но вернёмся к нашим путешественникам в Литву. Второй по рангу член делегации – министр иностранных дел Кулеба зашёл ещё дальше в исторических параллелях. Сей достойный протеже великолепного Климкина носится с идеей т.н. «Люблинского треугольника».

Толстый намёк на Люблинскую унию как на символ «альтернативы "русскому миру" в этой части Европы». «Мы будем работать так, чтобы приближать тот момент, когда и Беларусь вместо "русского мира" выберет "Люблинский треугольник"», — поручился министр Ку перед прибалтийскими чатланами из НАТО и ЕС, подписав с последними некую «Декларацию о европейском наследии и общих ценностях».

Понятно, что на фоне того, что «локомотивы ЕС» Германия и Франция всё более игнорируют проамериканские чаяния нашего Табаки, тот ищет себе нового европейского наместника в лице порядком облезлого британского льва и союзничков из прибалтийских шавочек.

Потому-то все эти мантры об «общем европейском наследии Украины, Литвы и Польши» напоминают столь же светлые воспоминания украинских «историков» о «светлых и счастливых временах пребывания украинских земель в составе Австрийской империи». «Счастье» то австрийское, как мы знаем, закономерно закончилось первыми в Европе концлагерями в ходе первого в XXI веке геноцида. Ах, да, это же был геноцид русинов.

В контексте выстраивания той самой «альтернативы русскому миру». Так что же это, как не подлинное счастье для истинных украинцев (которых, правда, тогда – в начале прошлого века ещё не водилось почти). И не того же свойства – стокгольмский синдром тех, кто вещает о «двухсотлетнем литовском счастье Украины».

Относительно счастливыми для коренного населения Волыни, Полесья, Подолья, Сиверщины, Поднепровья, Понеманья были лишь несколько десятилетий XIV века. Дело в том, что овладевшие Белоруссией, Малой Русью, Подольем и Волынью литовцы не могли оставаться язычниками в давно уж христианской Европе. Поэтому они как сухая губка впитывали живое ещё наследие культуры Киевской Руси, выказывая всяческое уважение к её носителям.

«Свободное сосуществование литовцев и украинцев (которых придумают лишь через полтысячи лет, но, что поделаешь, таково гуманитарное образование украинского президента, – Д.С.)» закончилась в 1385 году. Тогда великий князь литовский Ягайло, поддавшись посулам папских легатов и извечных врагов своих предков – ляхов, принял польскую корону. А с ней и католичество.

Коронация Ягайло

То была Кревская уния, по условиям которой Великое Княжество Литовское сохраняло политическую самостоятельность, но польский король (он же великий князь литовский) обязывался перевести в латинство местную знать. Уполномочив ксёндзов «принуждать православных к перемене веры даже телесными наказаниями», Ягайло в качестве примера в 1387 году лично казнил в Вильне двух вельмож, отказавшихся изменить православию. С ревностью неофита взялся он и за окатоличивание простолюдинов.

Негры Кревской унии

«Вновь возникшие порядки в Литовско-Польском королевстве… были для них [западнорусских областей] дотоле неслыханными, – писал выдающийся исследователь Дмитрий Яворницкий, представляемый нынешними «историками» как один из первых украинофилов. – Но больше всего казались неожиданными… два постановления сеймовые…

По постановлению 1386 года ограничены были браки православных: литовец-католик мог жениться только на католичке и не смел жениться на православной русской; по постановлению 1413 года схизматики (православные, – Д.С.) лишались одинаковых прав с литовско-польским дворянством (это к разглагольствованиям Зеленского о непреходящей ценности литовских статутов, как общей сокровищнице литовского и «украинского» народов, – Д.С.). 

Этими двумя постановлениями сразу определена была резкая грань между литовцами и русскими (выделено здесь и везде мной, – Д.С.); если до соединения с Польшей литовцы подчинились русской культуре и если Литовско-Русское государство того времени шло к полному объединению, то теперь литовцы, постепенно окатоличиваясь и постепенно ополячиваясь, становятся во враждебное отношение к русскому населению и его православной вере…

Мещане, т. е. жители русских городов, до перехода Руси к Литве, и от Литвы к Польше составляли городские общины с самоуправлением, самосудом и общественными землями, каковы – поля, луга и леса вокруг городов, которыми они пользовались по своему усмотрению, без вмешательства центральной власти. Но теперь этот порядок совершенно изменился: самосуд был устранён и вместо него главным судьёй становится великий князь или король, а потом литовско-польское можновладство.

Вследствие этого явились новые отношения общины городов к центральной власти: открывается целый ряд столкновений между общинами и разными великокняжескими наместниками».

«В особенно тяжелых условиях оказался при новых городских порядках туземный, украинский элемент, – читаем и у одного из изобретателей «украинского элемента» Грушевского. – Не говоря уже, что при введении Магдебургского права последнее часто становилось уделом только привилегированной колонии, составленной из немцев и поляков, а туземное население лишалось гражданских прав и всякого участия в муниципальном управлении (так наз.

«предмещане») – вообще магдебургское право оказалось весьма неблагоприятным для туземцев». 

По Магдебургскому праву (вокруг киевского памятника которому новые эуропэйцы водят ныне хороводы с бубнами) к муниципальному управлению допускались исключительно католики.

Колонна Магдебургского права в Киеве

Что же касается крестьянских некогда общинных земель, то после Кревской династической унии 1386 года они присоединяются к королевским имениям, шляхетским, монастырским (речь идёт о католических орденах). Вследствие чего сельские общины на русских землях приходят в крайний упадок.

 «Постепенно сельские общинники были лишены всех дотоле своих свободных прав, прав поземельной собственности, прав собственного суда и вместо того отданы были на суд, даже в случае надобности, на казнь, всевластным литовско-польским панам и в конце концов низведены были до положения бесправных и безличных рабов», – писал выдающийся малороссийский исследователь Эварницкий.

«Литовско-русская близость крестьянина к сословиям дворянским, литовско-русское самоуправление разрушалось, падали и повергали его в безусловно бесправное положение, – свидетельствовал историк и богослов Михаил Коялович. – Все стали выше, он очутился ниже, и… рабство, рабство ужасное… легло на него с такою же тягостью, с какою оно лежит на неграх южных штатов Америки, где тоже есть аристократия и та же бездна между ею и неграми».

В Галицкой Руси низведение коренного русского населения до статуса негров случилось примерно в те же годы (т.е. уже при короле Ягайло и королеве Ядвиге). Поэтому объединение Литвы с Польшей в 1569 году лишь закрепило необратимость данного положения в Малороссии, которая по условиям пакта была переведена из Литвы в непосредственно польское подчинение.

И которую нынешние выстраиватели «альтернатив Русскому миру», упорото называют «Украиной». Вот как именовалась оная в соответствующем декрете 1569 года: «Киев был и есть глава и есть главный город Русской земли, а Русская земля вся с давних времен присоединена, вместе с другими членами, к короне польской нашими предками, королями польскими».

Оригинал акта Люблинской унии 1569 г.

Но, отметим попутно, Великое княжество Литовское по Люблинской унии отдало полякам не только большую часть своих русских земель. Практически добровольно слило оно Короне и собственную государственность (ту самую, что праздновали Зеленский с Науседой).

Люблинская безнадёга

В середине XVII в. французский фортификатор Боплан, приглашённый на службу королём Сигизмундом III констатировал, что крестьяне в Речи Посполитой «мучаются, как в чистилище», тогда как «господа благоденствуют, как в раю». При этом, по словам того же Боплана: «повседневный обед польского пана стоил больше, чем званый во Франции». Такие вот «общие ценности исторического наследия народов Люблинской унии», панэ Кулэбо.

Люблинская уния. Чубатых представителей протоарийской нации на гравюре не наблюдается.

От этих «ценностей» и «радостей» (это уже из Зеленского) «обнищалую, обобранную, презираемую массу польских слуг и чернорабочих Туземной Руси» (по Грушевскому) спасла единокровная и единоверная Русь Московская.

Зато «закабалила в крепостное право», – возразят нам сторонники «альтернативы "русскому миру" в этой части Европы».

«Крепостного права как такового в Польше не было, – казалось бы соглашается с ними Лев Гумилёв. – Каждый крестьянин мог уйти от пана, если хотел. Но уйти означало бросить все имущество, а часто и потерять личную свободу, потому что личная свобода крестьян ограничивалась жесткой системой налогов. Налоги платились помещику, и если у крестьянина денег не находилось, он становился дворовым человеком.

Как видим, отсутствие крепостного права создавало для крестьян условия жизни гораздо худшие, нежели при крепостном праве, имевшем место на Московской Руси. Парадоксально, но отсутствие крепостной зависимости крестьян обрекало их на полное бесправие (в 1572 г. крестьянам в Речи Посполитой запретили жаловаться на своих помещиков и это практически в те самые годы, когда Борис Годунов дал крестьянам право жалобы на хозяина, – Д.С.). 

Налогами были обложены земли, водоемы, охотничьи угодья, сенокосы и даже православные церкви. Последнее особенно возмущало православных: еврей-фактор пользовался ключами от церкви так же, как ключами от амбара, открывая храм для службы по своему желанию в зависимости от уплаты прихожанами соответствующей суммы».

«Управляющие не только накладывали свои "лабеты" на материальные, но и на духовные потребности крестьян, – раскрывал подробности Эварницкий. – Жид требовал плату за дозволение совершать богослужение в церкви, взимая от 1 до 5 талеров. Жида нельзя было обойти и в том несчастном случае, когда у крестьянина умирал кто-нибудь из его близких родных, потому что ключи церковные всегда находились у того же жида и веревки от колоколов составляли собственность жида-арендатора церкви.

Вообще, для совершения какой бы то ни было требы по обряду православия, крестьянин должен был сперва идти в жидовскую корчму, торговаться там с жидом за дозволение совершить богослужение и тут же выслушивать самые возмутительные насмешки и ругательства над православием. Крестьянин не смел даже приготовить себе паску к празднику светлого Христова Воскресения: для этой цели жид предлагал крестьянину кулич собственного печения.

И крестьянин принужден был повиноваться, ибо жид, продав паску крестьянину, делал на ней особый значок мелом и во время освящения куличей в церковной ограде зорко следил за тем, чтобы ни у кого не было куличей, испеченных самолично, в противном случае жид брал с виновного тройную против назначенной плату. Так грабили несчастных людей православно-русской веры поляки и их неизбежные пособники, жиды».

Евреи со своими покровителями-поляками массово наводнили Малороссию и Белоруссию именно после Люблинской унии. С высокой долей вероятности в этой волне – и далёкие предки современного украинского президента. Того самого, что от имени всего народа нынешней Украины «чувствует особое значение» исторических дат Великого княжества Литовского.

Дмитрий Скворцов,
специально для alternatio.org