Все без исключения войны Кремля за пределами наших границ, не завершились фиксированием результатов

Саммит НАТО, на который прибыл Байден после встречи «семерки», не выглядит дежурным мероприятием. Эпохальным, впрочем, его называть тоже не имеет смысла, но конкретная повестка перед организацией стоит, и стоит именно сейчас.

НАТО после завершения Холодной войны утратило свое целеполагание. Отсутствие стратегического противника сделало военную составляющую блока не совсем внятной, а потому «старая Европа» начала отходить от идей «евроатлантической солидарности» в том прочтении, которое было еще недавно.



При этом США не испытывали ни малейших иллюзий относительно того, что военная составляющая блока будет востребована в будущем, причем не в слишком далеком. Правда, уровень, характер и сам вид угроз очевидно становился иным, а потому их вначале нужно было осознать, отрефлексировать, выработать идеологию противодействия и, наконец, переходить к структурной перестройке.

Скорее, поэтому США активно начали продвигать НАТО на восток, собирая под зонтик НАТО новых членов. У нас в России это воспринимали и продолжают воспринимать как угрозу непосредственно нам, но будем говорить откровенно — еще при Ельцине Россия в качестве военного противника выглядела уже очень бледно (что продемонстрировала война в Чечне, на которую режим Ельцина с огромным трудом собирал со всей страны хоть что-то боеспособное). Путин добил страну окончательно, а потому беспокоить НАТО может только своей слабой вменяемостью. Но под ней уже давно нет ничего, кроме огромных советских запасов вооружения. Будем говорить откровенно: запасы каменных ядер высотой с гору выглядят впечатляюще, но испугать армию, имеющей на вооружении танки и самолеты, вряд ли сумеют. Россия способна к войне (причем локальной) с небольшим лимитрофом, но даже в этом случае одержать убедительную победу уже не в состоянии — все без исключения войны, которые вел Путин за пределами наших границ, не завершились фиксированием результатов, а потому они будут оспорены ровно в ту секунду, когда Россия по тем или иным причинам не сможет удерживать захваченные или оккупированные, или аннексированные территории силой.

Международная фиксация — штука крайне важная. К примеру, принадлежность Калининградской области не вызывает ни малейших сомнений, так как была зафиксирована соответствующими международными соглашениями, которые сбалансированы и не могут быть пересмотрены даже частично. А вот с Курилами ситуация менее однозначная, так как один из элементов фиксации по тем или иным причинам выпал. И теперь курильская проблема существует, как факт. Ситуация с Южной Осетией, Абхазией, Крымом, Донбассом еще более печальна — их статус не признают даже союзники России. Так что НАТО вряд ли всерьез рассматривает российскую угрозу, хотя, конечно, обязано иметь планы на любой вариант, вплоть до прилета марсиан.

В общем, расширение НАТО имело скорее политический акцент, чем военный — для США было крайне важно создать в противовес относительно самостоятельным странам «старой Европы» фракцию «Европы молодой». И проводить свою политику в НАТО через эту фракцию. Что, кстати, вполне сносно им удавалось.

При Трампе начались попытки призвать к порядку уже «старую Европу» - Трамп вполне бесцеремонно напомнил европейцам, что США тратят свои кровные на поддержание безопасности Европы. И вклад европейцев в собственную безопасность может и главное — должен — быть гораздо серьезней. Теперь же приходит время взять всю Европу в узду, так как время начало отсчитывать обратный отсчет.

Байден будет закусываться с Китаем. Собственно, ему особо и деваться некуда: в 23 году решается ключевой вопрос о возможном третьем сроке Си Цзиньпина. И это не шутки, так как нынешний проект Китая слишком далеко вышел за рамки тех проектов глобальной элиты, в которые она вписывала Китай.

В целом суть этих проектов достаточно очевидна. Начавшийся в начале нулевых перенос производящей экономики в Китай и регион ЮВА создавал мировую фабрику производства хорошего и крепкого Пятого уклада. При этом Первый мир расчищал свою территорию под экономику постиндустриального уклада, создавая две стратегические выгоды.

Первая — это уход от однополярной модели мирового порядка, стихийно возникшей после победы Запада в Холодной войне.

Быть царем горы — это престижно, но такая модель крайне неустойчива. А потому создание второй опоры было жизненно необходимым. Два центра — это всегда противоречие, а противоречие — это источник развития.

Вторая выгода не менее очевидна: перенос индустриальной экономики в ЮВА и Китай при любом развитии событий позволял Западу быть на шаг впереди, так как более высокий уровень их уклада позволял выстраивать иерархии в новом двуполярном мире, причем Запад всегда оказывался в лучших условиях. Кстати, очень логичная модель, внутренне хорошо сбалансированная. Союз развивался примерно так же — на периферию переносилась экономика предыдущего уклада, жестко привязанная стандартами к технологиям более высокого уровня, которые развивались в технологических центрах на «материнской территории». Стандарты защищали внутренний рынок, а развитие «от центра к периферии» позволяло подтягивать уровень развития окраин, регулируя его равномерность.

Примерно такая же конструкция вырисовывалась и в проекте глобалистов, увязанном с Китаем. Но.

Но случился кризис 2008, и китайское руководство было просто вынуждено на ходу дорабатывать эту модель напильником. Развитие внутреннего рынка как замена выпадающему из-за кризиса экспорта привела к тому, что возник национальный проект развития Китая, а раз так — то под него были востребованы и национально-ориентированные кадры, которые начали (неизбежно начали) оттеснять те элитные круги, которые были жестко привязаны к глобалистскому проекту.

Николай Вавилов очень подробно рассказывает о внутрикитайской элитной борьбе, которая условно и грубо, но является борьбой между КПК и китайским комсомолом. В определенном смысле это фантом борьбы группы Сталина с троцкистами в конце 20-начале 30 годов, когда перед СССР так же в полный рост встал вопрос о выборе стратегии. Аналогия более чем уместна, так как глобалисты — это по сути, троцкисты и есть. А китайский комсомол имеет в своем генезисе движение хунвейбинов, разгромленное, но не до конца — эти ребята были чистейшей воды троцкистами. Без примесей, как слеза.

В общем, в 23 году решится очень многое. И противостояние с Китаем в случае третьего срока Си Цзиньпина может стать для Запада просто неизбежным. Точнее, не для Запада, а для глобалистской транснациональной группы. Сейчас она у власти в США, и, кстати, рассчитывает, что будет удерживать ее и далее.

НАТО получает противника. Пока точно политического, а затем, как знать — и военного. «Семерка» уже сделала заявление по Тайваню и по Синцзян-Уйгурскому автономному району, которое иначе как прямо враждебное, Китай просто не может трактовать. На подходе обвинение Китая в пандемии и требование 10 трлн в качестве компенсации убытков мировой экономики. Это условия, которые никто не будет выполнять иначе, чем через контрибуции. А чтобы потребовать контрибуцию, нужно нанести военное поражение плательщику и зафиксировать его в политико-правовом пространстве. Так что первые шаги к схватке сделаны.

Дедлайном будет 23 год. В случае, если Си Цзиньпин будет переизбран, сюжет вынужденно начнет разворачиваться к схватке. Если же китайская элита дрогнет и выберет человека, который будет приемлем для глобалистской элиты, возникнет иной сюжет — более мягкий. Но даже во втором случае военный надзор над Китаем неизбежен. В первом же вариантов вообще нет — это война. Война, возможно, не горячая, так как целью Запада является не разрушение Китая, а всего лишь возвращение его к прежним условиям и договоренностям. Но война как политическое принуждение Китая к этому возвращению — несомненно.

И в том, и другом случае роль НАТО резко возрастает. Столтенберг, кстати, буквально вот-вот заявил о том, что растущая мощь Китая столь велика, что ни один член НАТО не в состоянии в одиночку ей противостоять. Только вместе. Натовская бюрократия запрос США уже поняла и взяла под козырек. Что неудивительно — теперь ее роль тоже возрастает, как и политическая субъектность.

Собственно, вот тот фон, на котором проходит нынешний саммит НАТО. Все очень непросто, все достаточно тяжело. Европа очень не хочет снова становиться в строй, поэтому задача Байдена — это задача сержанта в учебке. Построить и принудить к исполнению приказов. Ну, и конечно, кому-то придется и поотжиматься. В назидание другим.