Колыма в прямом эфире

То, что сейчас делают с Протасевичем, это, конечно, страшно. Смотреть, как человек сам с энтузиазмом действенно признается в сотрудничестве с японской разведкой — это и вправду страшно. Видеть рассказы Варлама Шаламова в прямом эфире…

А еще страшнее, что не можешь при этом отогнать мысль — сейчас они протащат его по всем каналам со всеми его признаниями — а потом за эти признания расстреляют.

Беларусы. Послушайте меня. Это важно.

Я не знаю, как у вас сейчас в Беларуси. Пытают уже, или нет.

Но если еще не пытают — то в России при аресте было железное правило. Стальное. Титановое.

Не давать. Никаких. Показаний.

Никаких. Ни одного. Ни слова. Ни фамилии.

Потому что дело на восемьдесят процентов будет состоять из того, что скажете вы.

Вы — главный, и зачастую единственный источник дела, свой главный свидетель и свой же могильщик.

Вам будет казаться, что вы не сказали ничего особого, или просто озвучили общеизвестные факты, что небо синее а вода мокрая, что и так всем известно со школы, и вы со следователем под сигарету просто в приятельском разговоре подтвердили очевидные вещи, но в деле про школу, сигарету и приятельский разговор не будет ни слова, а будут только лишь формулировки обвинения, которые будут вывернуты так, что у вас от удивления и ужаса глаза на затылок полезут.

Не пытайтесь их перехитрить. Вы будете думать, что вы самый умный, и пошлете всех лесом, потому что знаете: за вами правда и вы вообще ни в чем не виноваты — но так не будет.

Поверьте мне. Я был на допросе два раза.

Следователь обучен вести допрос. Вы — нет.

И каждый раз я поражался — как этот неотесанный придурок напротив меня за столом, что протокол пишет с кляксами и ошибками, так поворачивает дело и двумя-тремя вопросами про какие-то такие детали, которые, с моей точки зрения, были ну вот совершенно третьестепенными, загоняет меня в ловушку так быстро и просто, что сидишь только пот градом, и не знаешь, что делать.

Потому что понимаешь — он поймал тебя. Он тебя поймал. На твоих же словах. Это же ведь ты сам только что и сказал. Потому что — ну, всем же очевидно, что я прав.

Не вздумайте с ними играть в слова — кто кого переговорит.

Они вас переговорят. Гарантирую.

Поэтому. Если иголки под ногти еще не загоняют. Пятьдесят первая — или какая там у вас — статья. Отказ от свидетельствования против себя.

И пусть доказывают все сами. Вот вообще все. Что вы — это вы. Что ваш ФБ — это именно ваш ФБ. Что посты в вашем ФБ пишете именно вы. Что вода мокрая, а небо синее.

Пусть ищут свидетелей, проводят экспертизы, придумывают мотивы.

Вам дадут сигаретку, нальют чай, сядут на краешек стола и — просто так, поговорить, для себя — спросят: ну, вот ты правда думаешь так, как писал вот в этом своем посте? Или вам и вправду Госдеп заплатил? У нас вот тут все уверены, что заплатил. И вы просто так — ну, просто разговор же — скажете: да какой Госдеп, что за бред. Никто мне ничего не платил. Потому что у вас бакалавриат по юриспруденции, и вы точно знаете, что ни с точки зрения логики, ни сточки зрения права в этом ответе вообще вообще ничего нет. Потому что — ну какой Госдеп, бред сивый же. Еще и будете надеяться их просветить. Образумить. Или даже привлечь на свою сторону.

И уедете на шесть лет.

Потому что дело было вообще не в том, чтобы узнать, платил вам Госдеп, или нет. И правда вы так думаете, или нет.

А в том, чтобы вы своим ротом сказали, что это написано вами.

И вы сказали.

Вот и все.

И в том, что сейчас Протасевич рассказывает, что его просто подставил Франака Вячерка — дело вообще не в Вячерке. В нем дело будет позже, на основе этих показаний.

А в том, что он сам своим ртом признается — да, я. Да, писал. Да, призывал. Да, делал.

Молчите. Молчите, как рыба об лед.

По крайней мере, пока не будет иголок под ногти и резинового шланга по почкам.