Кому ещё хочется назад в СССР?

Например, чтобы подраться. Но не ради утверждения своего доминирующего статуса в стаде приматов и не защищая честь, свою или дамы, а за пару пачек творога.

Вот ещё один отрывок из воспоминаний Святослава Логинова, проработавшего год в московском универсаме. Другое его воспоминание, о том, как воровали сливочное масло, я публиковал ранее.
Свернуть

Машина с кисломолочными продуктами приходила с утра, часиков в девять-десять. Это была одна из первых машин, и с самого открытия магазина ее ожидали терпеливые бабушки. Наиболее шустрые приходили чуть не за час до открытия универсама, приносили с собой складные стульчики. Случалось, машина задерживалась, тогда очередь начинала создавать трудности для работы. Две разнокалиберные очереди — жаждущих пива и желающих творога и кефира — кипели в магазине, не смешиваясь и не давая прохода обычным покупателям. Если вдруг пиво приходило раньше молочного фургона, бабушки разживались пивными ящиками и рассаживались на них. И те же самые вопросы к грузчикам:

— Не пришла еще?

Молочный фургон въезжает во двор, и каким-то образом это немедленно становится известно в зале. Плотная группа тех, кто явился еще до открытия, выстраивается возле мясного отдела. Именно здесь будут давать творог.

Творог в пачках по двести пятьдесят грамм уложен в пластиковые контейнеры, в каждом по сорок восемь пачек. Обычно привозят по четыре контейнера. Сорок восемь килограмм творога на район с населением десять тысяч человек. Чуть меньше, чем пять грамм творога на нос. Неудивительно, что старухи ждут его, явившись ни свет ни заря, и не желают выходить из магазина, несмотря на все увещевания.

Два ящика, половина всего привоза, немедленно отставляются в сторону — это для своих. Остальное выделенная фасовщица выдает покупательницам: по две пачки в руки. Когда-то творог вывозили в зал и ставили рядом с молочным холодильником. По мере того, как он превращался в дефицит, сначала его раздавала молочная женщина, чтобы старухи, рвущие пачки друг у друга из рук, не перепортили весь товар, а потом, когда в зале начали случаться драки из-за творога, его уже не вывозили в зал, а выдавали через окошечко мясного отдела.

До драки ещё не дошло, но если товара останется мало, то ли ещё будет
Творог — диетический продукт, нужен он не только пожилым людям, но и детям и больным. А привозили его по пять грамм на человека, а если вычесть то, что разбирали работники универсама, то и по три грамма не выходило. Неудивительно, что старухи, многие из которых помнили голодуху времён войны, загодя занимали очередь, а потом готовы были биться смертным боем за пару мокрых пачек. Не приведи господь мне еще когда-нибудь увидать драку немощных старух из-за пачки творога.

Изредка случалось, что привозилось не четыре, а восемь или даже десять ящиков с творогом.

Тогда творог доставался и тем, кто не дежурил с самого открытия. Совсем уже редко на машине оказывалась пара пластиковых контейнеров с маленькими пачечками сладкого детского творога. Его выдавали, тоже по две пачки, в качестве дополнения тем, кто пришел первыми. Такая же судьба постигала и глазированные сырки по одиннадцать копеек, которые появлялись не чаще, чем раз в месяц. Удивительным образом и детский творог, и глазированные сырки либо не привозились вообще, либо в количестве двух ящиков, чтобы один можно было отставить под прилавок, но и покупателям хоть что-то, но досталось бы.

Однажды, дело было в 1986 году, нам привезли совершенно небывалый товар. В молочной машине вместо привычных ящиков стояли контейнеры на колесах, наподобие картофельных, но новенькие и чистые. А в этих контейнерах были установлены прямоугольные пакеты с молоком. По универсаму поползло удивительное слово “пюрпак” (у нас почему-то говорили “тюрпак”). И покупатели, и работники торговли принялись хватать это восхитительное новшество. Ах, какое молоко было в пюрпаках! Натуральное, вкусное, неразбавленное! На Пискаревском молокозаводе заработала новая линия по фасовке молока.

Пюрпаки возили целую неделю, затем линия сломалась. Через месяц новый продукт появился вновь, но тоже на одну неделю. Затем история повторилась в третий раз.

— Что они никак линию наладить не могут? — спросил я у шофера и услышал прелестную историю.

Линию фасовки молока в пюрпаки смонтировали и запустили финны. Сделали все как полагается, с гарантией, и отбыли по домам. Вслед за тем наши умельцы, тоже как полагается, начали молоко разбавлять. Тут и оказалось, что финская линия сделана самым дурацким образом. Она заботилась о качестве молока больше, чем производители. Дозаторы были подключены к детектору, определявшему жирность, и стоило молоко разбавить, например, вдвое, как в литровый пак дозаторы принимались наливать по два литра молока. По цеху потекли молочные реки, линию пришлось останавливать. Возмущенные умельцы с корнем вырвали мерзкие детекторы, мешающие прибыльной работе, но после этого линия остановилась уже сама, и запустить ее вновь не удалось. Пришлось, благо что Финляндия недалеко, а гарантийный срок только начался, вызывать наладчиков. Те приехали, немедленно обнаружили следы взлома, так что ни о каких гарантиях речи уже не шло, поставили новые приборы, наладили работу и уехали в родную Финляндию. А русские умельцы вновь принялись разбавлять молоко с тем же печальным результатом.

Вот такой натуральной и гостовской была советская молочка. Её разбодяживали не великим и ужасным пальмовым маслом, а самым обычным дигидрогена моноксидом, который тёк из любого крана.

Когда я в конце 1986 года увольнялся из универсама, битва за священное право разбавлять молоко все еще продолжалась. И судя по тому, что сегодня в любом магазине продается молочная продукция в пюрпаках, а внутри этой замечательной упаковки порой бывает налито такое, что не только пить, но даже издали глядеть страшно, можно сделать вывод, что русский гений посрамил-таки европейскую инженерную мысль.