Воспоминания ветеранов ВОВ о войне

Ордена: два Отечественной войны II степени, Красная Звезда, медали


Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.
Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.
Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.
Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует — нет, скорее, регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали. Нет, не круговая порука, и вовсе не месть проклятым оккупантам — этот адский смертельный групповой секс.
Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы. Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. А полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.
— Кончай! По машинам!
А сзади уже следующее подразделение. И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди, а телефонисточки мои давятся от хохота, а у меня тошнота подступает к горлу. До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей.

Николай Николаевич Никулин

Ордена: Отечественной войны, Красной Звезды, Медали: «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг»

На войне особенно отчётливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в ещё более открытой, омерзительной форме. … Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует её неделю за неделей, теряя множество людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи прописали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения … не подлежащие призыву в армию … «Вперрёд!!!», и всё. Наконец какой-то солдат или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие восклицает: «Нельзя же гробить людей!». … Сразу же подключается политрук, СМЕРШ и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: «Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе». Тотчас же заполняют готовый бланк, куда надо только вписать фамилию и готово: «Расстрелять перед строем!» или «Отправить в штрафную роту!», что то же самое. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом люди». … Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа — бомба замедленного действия: она взорвётся через несколько поколений … когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных

Владимир Натанович Гельфанд

Орден Красной Звезды, Медали: За победу над Германией в ВОВ 1941—1945 гг, За взятие Берлина


Я спросил немок, где они живут, на ломаном немецком, и поинтересовался, зачем они ушли из своего дома, и они с ужасом рассказали о том горе, которое причинили им передовики фронта в первую ночь прихода сюда Красной Армии.
"Они тыкали сюда, - объясняла красивая немка, задирая юбку, - всю ночь, и их было так много. Я была девушкой, - вздохнула она и заплакала. - Они мне испортили молодость. Среди них были старые, прыщавые, и все лезли на меня, все тыкали. Их было не меньше двадцати, да, да, - и залилась слезами.

Родькин Арсений Константинович

ст. лейтенант. 1-й Прибалтийский, 3-й Белорусский фронты, командир танка и танкового взвода. Ордена: три Красной Звезды, Отечественной войны II степени, Медали: За победу над Германией, За взятие Кёнигсберга


был направлен в село работать в машинно-тракторной мастерской. Заработок мизерный, кормили нас плохо — давали грамм шестьсот хлеба, и все. Ну, пока были деньги, мы ходили на рынок, покупали картошку, молоко, потом деньги кончились. Я говорю: «Ребята, мы так закочуримся. Надо отсюда сматываться». Мы втроем дали тягу...
не в моих интересах было защищать эту советскую власть. Что ты удивляешься? Думаешь, что все «ура-ура» кричали? В сорок первом году моего дядю арестовали. В училище я узнаю, что он погиб где-то на севере. Мне так обидно стало. Я даже бежать из училища хотел, но потом решил, что кремлевские негодяи приходят и уходят, а Родина все же остается. Меня сильно задевало, что какая-то там немчура дошла до Волги. Как это так?! Надо, как говорится, дать им по рогам. Так что я на фронте Родину защищал, а не советскую власть.

Сагалович Юрий Львович

был сначала пулеметчиком, потом разведчиком. Ордена: Красной звезды, Отечественной войны 1 -й и 2-й степени, За боевые заслуги


В моем представлении Сталин — преступник в полном смысле этого слова. Недавно, кажется, у Веллера обсуждалась жестокость сталинских законов, «о колосках», и так далее. Так все дело в том, что репрессии совершались с нарушением даже тех законов, которые тогда были. Это были внесудебные преследования, заранее рассылались списки на расстрел количества, а не именованные.

… Колоссальные разнарядки на расстрел. Составлялись расстрельные списки — сейчас они изданы — высылался Сталину, он расписывался «За», после этого они уходили в коллегию Верховного суда, и там штамповались приговоры.

… (Рассказывает про развал оборонной промышленности, прим. dmitriykrilov) Говорят наоборот, но многое же и уничтожалось. Сейчас происходит взвешивание его дел на аптечных весах — вот это хорошо, а это плохо. Преступник он и есть преступник, какие бы хорошие дела он не совершал. А хорошие дела он совершал по своей обязанности, так как был во главе государства.

… пострадала моя семья. Когда мне шел 13-й год, 30 июня 1937 года был арестован мой отец. Он был строителем дорог, и его, как и других инженеров, обвинили в том, что он состоял членом троцкистcкой организации. Сначала расстреляли его начальника, Серебрякова, якобы он состоял в «право-троцкистком блоке». Потом пришли к выводу, что у того обязательно были сообщники из подчиненных. Всех арестовали и пустили под нож. Отца расстреляли 30 декабря 1937 года, но я об этом узнал только спустя много лет. А маму арестовали в феврале 1938 года, дали 8 лет.

… Мои родители сидели, сам я 13 лет провел в ГУЛАГе. … У нас арестовали учителя, после того, как мы пытались обращаться, чтобы его защитить, во все инстанции — и до, и после ареста, мы выпустили письмо на папиросной бумаге, экземпляров 10, довольно резких. И разослали ученикам нашей школы. Наверняка один из адресатов донес куда следует. Дали 10 лет. Потом мне крупно повезло, я добился того, чтобы меня отправили на фронт. Я повоевал в штрафной роте, вернулся. Война кончилась, наверное, решили, что мне надо досидеть свой срок. Еще раз посадили — лагерь, ссылка, и так до ХХ съезда.

Виктор Астафьев

был награждён орденом Красной звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы» и «За победу над Германией».


Советская военщина — самая оголтелая, самая трусливая, самая подлая, самая тупая из всех, какие были до неё на свете. Это она «победила» 1:10! Это она бросала наш народ, как солому, в огонь.
Сколько потеряли в войну–то? Страшно называть истинную цифру.

Те, кто врет о войне прошлой, приближают войну будущую. Ничего грязнее, жестче, кровавее, натуралистичнее прошедшей войны на свете не было. Надо не героическую войну показывать, а пугать, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать о ней людям, чтобы не забывали. Носом, как котят слепых тыкать в нагаженное место, в кровь, в гной, в слезы, иначе ничего от нашего брата не добьешься.

…вместо парадного картуза надо надевать схиму, становиться в День Победы на колени посреди России и просить у своего народа прощения…