Комиссия Шидловского – бессмысленный итог «Кровавого воскресенья»

Николай II и могилы жертв «Кровавого воскресенья». Коллаж © KM.RU

После шокировавшего Россию «Кровавого воскресенья», положившего начало первой русской революции, Николай II наконец соизволил вникнуть в проблемы пролетариата, создав так называемую «комиссию Шидловского»

Первая русская революция 1905-1907 гг. до сих пор вызывает горячие споры как среди профессиональных историков, так и среди прочих неравнодушных к этой теме. Убогие монархисты и плакальщики по «России, которую мы потеряли», во всём обвиняют большевиков, японцев, англичан и некие «внешние силы», но подавляющее большинство  прямо винят в этом прогнившую самодержавную власть, которая приложила поистине титанические усилия для того, чтобы страна взорвалась. Про эти «усилия» мы расскажем ниже.

Задолго до 9 января 1905 года полиция, включая сыскные структуры, располагала данными о том, что рабочие готовят обращение к царю, и об этом прямо говорил поп Гапон, которому впоследствии пришили пожизненный ярлык «провокатора». Дескать, его вина заключалась в том, что он вывел толпы народа на улицы Петербурга, где десятки людей были расстреляны солдатами и зарублены казаками. Виноват в убийствах безоружных людей почему-то оказался безоружный Гапон, но не те, кто отдал приказ расправиться с народом самым жесточайшим образом. Даже в 2021 году непонятно, зачем надо было стрелять в толпу с хоругвями, портретами царя и иконами. Какую опасность и для кого она представляла?

Также Гапон не виноват в том, что Николай II и его окружение жили в своем, параллельном мире и восприняли мирную демонстрацию с целью вручить прошение царю-батюшке как мятеж и бунт. Да и что это за власть такая, если всего один поп – никому не известный Гапон, заклейменный на века провокатором, чуть ли не «сносит» государственные устои? И чем «сносит»? Ведь достаточно прочитать фрагмент этого прошения, чтобы понять, что никто на царя не давил и не требовал ничего в ультимативной форме: «Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы, они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, государь. Не дерзость в нас говорит, а сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения».

Кто-то может разглядеть в этом смиренном прошении законопослушных и добропорядочный верноподданых хоть малейшую угрозу власти?

Народ просил у царя защиты – «взгляни без гнева.. государь» – но вместо этого «порешать вопросы» Николай II отправил великого князя Владимира Александровича, командующего Петербургским военным округом. Тот прекрасно знал, что императорская фамилия находится в Царском Селе с 6 января и ей абсолютно ничего не угрожало, даже если бы к Зимнему дворцу шли не безоружные люди с иконами и портретами царя, а Первая Конная армия. Даже если бы бежала толпа разгоряченных революционных матросов вперемежку с чекистами. Царя в Петербурге не было, следовательно, и пороть горячку, заставляя русских солдат стрелять в русских людей, абсолютно никакого смысла не имело.

Однако великий князь бросил против мирных граждан гвардейские части, включая батальоны старейших в России Семеновского и Преображенского полков, навеки опозоривших себя убийством соотечественников.

Против 120-тысячной демонстрации была собрана 30-тысячная армейская группировка и до 10 тысяч полицейских. Причем последним также досталось от вошедших в раж гвардейцев, которые палили во все подряд, в результате чего несколько полицейских погибли.

Стоит напомнить, что в это самое время Россия стремительно проигрывала русско-японскую войну – за четыре дня до «Кровавого воскресенья» японцам был сдан Порт-Артур, и гвардейские части очень пригодились бы на Дальнем Востоке, но царь предпочитал их держать рядом с собой.

Результат «Кровавого воскресенья» известен – по официальным данным погибли 130 человек и около трехсот были ранены, по неофициальным – счет убитых шел на сотни, а число раненых превысило тысячу.

Всего этого можно было легко избежать, если бы царь встретился с представителями рабочих до 9 января. Этим он не только моментально погасил бы протестные настроения, но и повысил бы свой авторитет, выступив в той самой роли, в какой видел его народ – царя-батюшки, царя-защитника бедных и угнетенных. Но живущему в своей вселенной Николаю II было не до каких-то там рабочих.

Вот что записал он в своем дневнике 7-го января 1905 года, за два дня до начала первой русской революции:

«Погода была тихая, солнечная с чудным инеем на деревьях. Утром у меня происходило совещание с д. Алексеем и некоторыми министрами по делу об аргентинских и чилийских судах. Он завтракал с нами. Принимал девять человек. Пошли вдвоем приложиться к иконе Знамения Божьей Матери. Много читал. Вечер провели вдвоем».

Тут нет ни слова о государственных делах, включая волнения рабочих или положение на фронте, зато традиционно много описывается досуг: завтракал, приложился к иконе, читал. Упоминание об аргентинских и чилийских судах не стоит относить к государственным делам – Николай II и этот важнейший вопрос умудрился спустить на тормозах, как спустил вскоре и вопрос о нуждах рабочих комиссией Шидловского. Кстати, а ведь расстрел рабочих в январе 1905 года не ограничился только Петербургом – русских людей массово убивали не только в столице.

Не успели в России отойти от шокирующей жестокости «Кровавого воскресенья», как 13 января была расстреляна демонстрация рабочих в Риге, в результате чего погибли 73 человека и около двухсот было ранено. После этого даже до проживающего в параллельной вселенной царя дошло, что в стране происходит что-то не то. Ибо сводки с фронта перестали отличаться от полицейских сводок – и там и там счет погибших шел на сотни, и выстрелы трещали пачками.

Пришлось «хозяину земли русской» активно включаться в процесс управления страной, что тут же выбило его из колеи. О чем он сам и сообщает в дневнике: «19 января. Среда. Утомительный день. После доклада был большой приём. Завтракали: Георгий и Михаил. Принял трех раненых нижних чинов, которым дал знаки отличия Военные ордена. Затем принял депутацию рабочих от больших фабрик и заводов Петербурга, которым сказал несколько слов по поводу последних беспорядков…. Вечером пришлось долго читать; от всего этого окончательно ослаб головою».

Насчет «депутации рабочих» и «нескольких слов» стоит сказать отдельно. После «Кровавого воскресенья» Россия неотвратимо начала вставать на дыбы – омерзительное убийство гвардией безоружных людей не оставило равнодушным никого. Даже царское окружение поняло, что палку они конкретно перегнули, и решило, что царю надо будет пообщаться, наконец, с представителями пролетариата. Конечно, сделать это надо было раньше, а ещё лучше надо было выйти к народу 9 января, но царь был страшно занят – то завтракал, то прикладывался к иконе, то читал. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Из рабочей среды жандармы отобрали 34 человека – исключительно «благонадежных и верных престолу», которых под видом «рабочей депутации» и привезли в Царское Село. Но тут случился конфуз – вышедший к ним Николай II толкнул речь следующего содержания:

«Я вызвал вас для того, чтобы вы могли лично от Меня услышать слово Мое и непосредственно передать его вашим товарищам.

Прискорбные события с печальными, но неизбежными последствиями смуты произошли от того, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины.

Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего Правительства, насильственно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно-русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага.

Стачки и мятежные сборища только возбуждают безработную толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы.

Знаю, что не легка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует быть справедливым и к вашим хозяевам и считаться с условиями нашей промышленности. Но мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах - преступно.

В попечениях Моих о рабочих людях озабочусь, чтобы всё возможное к улучшению быта их было сделано, и чтобы обеспечить им впредь законные пути для выяснения назревших их нужд. Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их».

Далее последовала царская милость – рабочим выставили четыре бутылки водки, 20 бутылок пива, щи, рыбу и вареных кур. Попутно Николай II из личных средств пожертвовал раненым и семьям погибших 50 000 рублей.

Об этой щедрости и «конструктивно-продуктивной» встречи царя с рабочими написали газеты, и это событие всячески было распиарено. Добрейший и милостивейший царь-батюшка пожурил своих неразумных верноподданых чад, проставился щами, пивом и вареной курицей и, конечно же, простил.

Однако в народе встреча царя с депутацией вызвала чувство возмущения. Вернее, концовка царской речи. «Вчера он нас убивал, а сегодня нас прощает», негодовали как рабочие, так и представители других социальных слоев. «Прощение» царем рабочих, сотни которых были убиты в январе, стало дополнительным детонатором революции, лишний раз показав, что «хозяин земли русский» либо «ослаб головою», либо проживает на другой планете. Но в любом случае, с трудом понимает, что происходит в стране, называя виноватыми каких-то «изменников и врагов нашей родины». Хотя виноват в произошедшем был он сам и его дядя, великий князь Владимир Александрович, бросивший против народа гвардейские части и казаков.

Про дядю царя стоит поговорить особо.

Монархисты с умилением рассказывают, какой это был прекрасный человек – покровитель искусств и большой любитель музыки. А вот люди, не разделяющие монархические взгляды, припомнят «блистательное» командование Владимиром Александровичем Петербургским военным округом и гвардейскими частями из-за границы. Где он заработал репутацию изысканного и привиредливого гурмана, доводившего до истерик парижских шеф-поваров и сорившего деньгами направо и налево.

Вот каким запомнил великого князя статс-секретарь А. А. Половцов, знавший его много лет: «Владимир – умный, сердечный, добрый, более других образованный … с самого детства был склонен к лени, рассеянности и обжорству».

С деньгами у великого князя проблем никогда не было, свидетельством чего служит его роскошный Владимирский дворец на Дворцовой набережной 26 в Санкт-Петербурге. Одних картин известных российских и зарубежных художников там было более шестидесяти, причем таких картин, которыми не может похвастать иная известная галерея.

Например, великий князь за три тысячи рублей приобрел полотно «Бурлаки на Волге» Ильи Репина и повесил её в бильярдной. По заказу великого князя художник Генрих Семирадский написал картину «Грешница», которую Владимир Александрович милостиво, всего за 10 000 рублей, переуступил своему брату Александру III. Тут же заказав Семирадскому копию картины для своей коллекции, и остается только догадываться, сколько стоили все те шестьдесят картин, украшающих Владимирский дворец великого князя.

Откуда же деньги на дворец, картины, Париж, Лазурный берег и пр.?

Монархисты никогда не вспомнят историю строительства храма Спаса на Крови, которое курировал великий князь. Строительство храма началось в 1883 году, первоначальная смета составила 3,6 миллиона рублей, причем 3,1 миллиона было получено из казны.

Кроме того, на храм жертвовали весьма значительные суммы чиновники, аристократия, купцы, да и простые русские люди.

Храм строился долгие 24 года, и за время строительства смета выросла с 3,1 до 4,6 миллионов рублей. Это много или мало, лишние полтора миллиона рублей? Чтобы понимать порядок тогдашних цен – крейсер «Аврора» без боезапаса и не самого большого водоизмещения обошелся казне в 6,3 миллиона рублей. Хотя чего тут понимать, полтора миллиона рублей даже в нынешнюю эпоху «стабильности» – сумма немаленькая, недоступная огромному количеству граждан. Чего уж говорить про 1907 год, когда храм был достроен.

В общем, никогда такого не было и вот опять.

Разумеется, злые языки, они же «пятая колонна», они же иноагенты, они же подрыватели устоев пустили гаденький слушок, что огромные суммы, отпущенные на строительство храма, не всегда доходили до строителей. А оседали в карманах весьма уважаемых людей, имена которых вслух лучше не называть, дабы не оказаться на каторге.

Понятно, что иноагентам веры нет и не будет никакой – разве может гурман и покровитель искусств Владимир Александрович запускать руку в бюджетные деньги? Впрочем, конкретно про него никто ничего не говорил, а в разного рода коррупционных «схемах» обвиняли его жену, великую княгиню Марию Павловну Мекленбург-Шверинскую.

Настоящую патриотку России, принявшую православие спустя много лет после замужества и воспитывавшую своих детей в безграничной любви к Родине. И только недоразумением можно объяснить тот факт, что первым языком, на котором заговорили четверо детей великокняжеской пары, был английский. И конечно же, к недоразумению можно отнести фантастическую коллекцию ювелирных украшений великой княгини, уступавшую по массе только «ювелирке» императрице Марии Федоровны.

Но не стоит заглядывать в чужой карман. Тем более, что не только доходы Владимира Александровича и Марии Павловны вызывали вопросы. Можно вспомнить, например, и других Романовых, которых обвиняли в воровстве казенных денег – великих князей Алексея Александровича и Сергея Михайловича. Один кутил и прожигал жизнь в Париже за счет военного флота и там же преставился, другой – за счет «откатов» от поставок в русскую армию артиллерии.

Но всех переплюнул фантастический мерзавец и вор великий князь Николай Константинович – двоюродный брат Александра III. Спутавшись с американской танцовщицей Фанни Лир, великий князь не остановился перед кражей драгоценностей у своих родственников, а вскоре докатился до того, что ободрал оклад одной из икон. Выковыривать из оклада иконы драгоценные камни – это уже что-то за гранью человеческого облика.

Эта гнусность переполнила чашу терпения Романовых, и Николая Константиновича изгнали из семьи, сослав в Ташкент, правда, положив ему ежегодный «пенсион» в 200 000 рублей. Он хоть и вор и первостатейный мерзавец, выковыривающий бриллианты из оклада иконы на покупку трусов американской девушке пониженного социального статуса, но без пропитания ему оставаться никак нельзя.

Так что Владимир Александрович не сильно выделялся на фоне многочисленного семейства Романовых, которое к 1913 году состояло почти из шестидесяти человек. И все они хотели дворцы, виллы на Лазурном берегу и миллионы рублей на содержание. Которые и добывали кто как мог, подчас, не брезгуя никакими методами.

Единственное, чем отличился «умный, сердечный, добрый» Владимир Александрович, так это тем, что дал старт первой русской революции, отдав приказ гвардейским частям стрелять в народ.

Именно один из рода Романовых, а не большевики, японцы, англичане, Гапон и марсиане с рептилоидами самоличной дурью и зверством вверг Россию в первую братоубийственную смуту, и именно Романовы сделали все, чтобы в скором времени исчезли как они сами, так и Российская империя.

Проживание в параллельной реальности, разговоры на английском языке в кругу семьи, будучи членом правящей русской династии, висящее в бильярдной огромное полотно «Бурлаки на Волге», воспринимаемое как картина из жизни не то африканцев, не то индейцев - всё это не могло не привести к тому, что в один холодный октябрьский вечерок бабахнула носовая шестидюймовка «Авроры». После чего революционные матросы и примкнувшие к ним части Петроградского гарнизона совершили бодрый, стремительный и исторический, в масштабах человечества, забег до ворот Зимнего дворца.

Впрочем, Николай II все же попытался остановить разрастание революции в январе-феврале 1905 года, образовав так называемую комиссию Шидловского.

Главной и первоочередной целью этой комиссии, возглавил которую сенатор Н.В. Шидловский, являлось выяснение причин недовольства рабочих и принятие мер к устранению этих причин. Делалось это для того, чтобы исключить в будущем многотысячные походы к царю «за правдой», которые опять могли привести к большим жертвам. Повторения «Кровавого воскресенья» никто не хотел. Но Николай II традиционно отличался тем, что у него получалось всё не как лучше, а как всегда.

В комиссию, помимо избранных представителей пролетариата, должны были также войти заводчики-фабриканты, то есть капиталисты, которым на проблемы пролетариата всегда было наплевать, и чиновники, которые к пожеланиям рабочих относились, мягко говоря, с безразличием.

Получается, что изначально эта комиссия была мертворожденной и недееспособной, несмотря на то, что сама по себе задумка решить проблемы рабочих была правильной. И запоздавшей, после 9 января Россия стала другой страной.

Едва комиссия начала формироваться, как представители рабочих потребовали беспристрастного освещения её работы в прессе, что в условиях цензуры было невозможно. Ну а требование рабочих выпустить всех задержанных за «массовые беспорядки» заставило Шидловского прервать формирование комиссии и отправиться к царю, где он пожаловался Николаю II на несговорчивых рабочих, на невыполнимые требования и на невозможность продолжения работы в таких невыносимых условиях.

Что сделал бы любой другой император, генсек или президент? Правильно, заменил бы Шидловского другим уполномоченным лицом. Если ты не справляешься, то справятся другие, незаменимых у нас нет.

Можете представить себе Жукова, попросившего Сталина в октябре 1941 прекратить оборонять Москву, потому что в таких невыносимых условиях ему невозможно командовать? Представить это сложно. А кто в состоянии представить себе Лаврентия Берию, пришедшего к Сталину в августе 1945 года и объявившего, что Атомный проект я не потяну, условия невыносимые, давай Сосо, прикрываем лавочку, условия работы ну ни к черту не годятся.

А ведь перед Шидловским стояла гораздо более простая задача, чем оборонять Москву в октябре 1941 года или Атомный проект в 1945. Всего-то требовалось выслушать претензии рабочих и написать свои соображения о том, как можно решить накопившиеся проблемы. И подать их на Высочайший адрес. Но Шидловский предпочел умыть руки, а Николай II не придумал ничего более умного, как комиссию распустить. Нет комиссии – нет проблем. Тем более, как видно из дневника самого царя, управление страной выбивало его из колеи и он слабел головой, о чем не стеснялся признаваться.

Не исключено, что Николай II, пребывая в своем иллюзорно-уютном мирке, искренне считал, что выплаченные им 50 000 рублей жертвам «Кровавого воскресенья», четыре бутылки водки, 20 бутылок пива, рыба и вареная курица полностью снимают проблему. Вот почему комиссия Шидловского просуществовала с конца января до 20 февраля 1905 года и была царем с необычайной легкостью упразднена. Даже в дневнике за этот день ни слова о встрече с Шидловским нет.

Но проблемы никуда не только не делись, но и множились с каждым днём, и хочешь не хочешь, но их надо было решать. Однако царские держиморды традиционно принялись тушить пожар бензином, отправив гвардейские части не в Маньчжурию, где русская армия терпела жесточайший позор в своей истории, а в карательную экспедицию сначала в Москву, а потом царские сатрапы проделали кровавый рейд по Подмосковью, бессудно казнив десятки рабочих и совершенно посторонних людей, имевших несчастье подвернуться им под руку. Понятно, что такими людоедскими методами проблему решить было невозможно, что и доказал 1917 год.

Апофеозом деградации романовской династии и российского самодержавия стала весна 1917 года, когда одним из первых, нацепив на гвардейский мундир красный революционный бант, отправился присягать Временному правительству командир Гвардейского экипажа, великий князь Кирилл Владимирович. Просто и незатейливо предав своего родственника и императора, которому присягал.

Впоследствии, уже находясь в эмиграции, он самоназначил себя самодержцем всея Руси под именем Кирилл I, но во всем мире к нему было отношение даже не как к самозванцу, а как к клоуну, увешанному регалиями несуществующей страны.

Стоит отметить, что красный флаг над своим имением в Ташкенте, спустя день после отречения Николая II, поднял и другой Романов – великий князь Николай Константинович – любитель обдирать оклады икон, вор, готовый ради американских залётных актрисок тащить у родственников всё, что плохо лежит.

Когда разного рода маститые историки, многие даже с громкими званиями, будут рассказывать о гадких большевиках, хитрых англичанах и безжалостных японцах, начавших первую русскую революцию и «воткнувших нож в спину» сражающейся с Японией России, надо просто не забывать, какой колоссальный «вклад» как в ход русско-японской войны, так и в начало Первой русской революции внесли Романовы.

Именно благодаря их «усилиям» страна оказалась не готова ни к одному из вызовов, что выпали на долю России в начале ХХ века. Руководя русской артиллерией и гвардией из Парижа, осыпая своих любовниц бриллиантами – в то время как русские моряки в Цусиме стреляли по японцам невзрывающимися снарядами, а затем платя тысячами жизней русских солдат в Первую мировую войну и не снабдив их достаточным количеством винтовок, пушек и патронов - многочисленные великие князья сами, своими загребущими руками и недалеким умишком подтолкнули страну к пропасти.

Поэтому, когда маститые историки во всем винят «внешние силы», большевиков, эсеров, меньшевиков и т.д., они всего лишь перекладывают ответственность с больной головы на здоровую. Романовская династия на финальном своем этапе прославилась, скорее, многочисленными ворами и коррупционерами, а не выдающимися государственными деятелями. Вот почему Российская империя и закончила так, как закончила.

Зато когда во главе страны встали государственники и патриоты, когда была искоренена коррупция, а за воровство бюджетных средств даже в мизерных масштабах отправляли валить лес в тайгу, то страна не только выиграла страшнейшую войну за всю свою историю, но и рванула от сохи к Марсу, создала самый большой атомный флот в мире, рабочие переехали из затхлых кредитных бараков в благоустроенные бесплатные квартиры, а доступное всем без исключения образование и социальные лифты неоднократно за период советской истории выводили «кухаркиных детей» в маршалы, академики, космонавты и генсеки.

Однако над СССР принято смеяться, потешаясь над тремя, а не сотней сортов колбасы, и пускать горькую слезу над «Россией, которую мы потеряли». Страной тотальной цензуры, политического сыска, каторги, нагайки и пули. А также коррупции, отсталой промышленности, сырьевой полуколониальной экономики, беспощадной эксплуатации народа и пресмыкания перед Западом, где дети правящей элиты сначала учили английский и французский язык и только потом – русский.

Вот такую страну мы потеряли, когда одни хрустели французской булкой, а другие хрустели своими костями и суставами, впахивая за копейку до увечий и смерти на владельцев заводов, газет, пароходов. А руководили страной такие «выдающиеся» управленцы, которые не могли организовать работу простейшей, абсолютно бесхитростной комиссии Шидловского, от которой не требовалось осуществлять Атомный проект и разрабатывать план покорения дальнего космоса.