Большие деньги при плохой еде

Росстат поделился официальной информацией о росте цен — годовой показатель инфляции по состоянию на март можно оценить на уровне 5,8% год к году. Это много, но не катастрофично, в России и не такое видали.

Однако быстрее всего растут цены на еду, что чрезвычайно раздражает людей. Больше половины россиян называют подорожание продуктов основной проблемой. И дело здесь не только в том, что по итогам февраля продовольственная инфляция в России достигла 7,7% (рекорд с 2015 года).

Люди очень много тратят на еду в принципе.

„

По расчетам РАНХиГС, расходы на продукты питания 'съедают' 38,16% семейного бюджета. Это тоже рекорд с 2010 года, когда еда обходилась людям в 38,5% от бюджета.

Напомню, это средний показатель, на самом деле множество семей тратит на еду больше половины своих денег.

Ну а что бы вы хотели, пожимает плечами начальство, кризис, понимаешь, он во всем мире кризис. В России еще ничего, вы на Африку посмотрите, в Южном Судане тарелка риса с бобами стоит полторы дневных зарплаты. Или вон нефтяная сверхдержава Нигерия, которая из-за темпов роста цен попала в список 'горячих точек по продовольствию', составленный Bloomberg (вместе с Индией, Турцией, Бразилией и Россией, кстати).

Все под контролем, напоминают власти, вот вам мониторинг цен, вот соглашения об ограничении их роста, вот пошлины на экспорт зерна. Если кто-то не согласен — в Госдуме уже написан законопроект, угрожающий за 'фейки о росте цен на еду' тюремными сроками.

Ну а 'список Bloomberg', обещающий народные волнения в случае нехватки еды, это вообще ерунда, отмахивается начальство, чего-чего, а дефицита продуктов у нас не будет. Вот и заместитель министра промышленности и торговли, общаясь с комитетом Госдумы по аграрным вопросам, сказал, что повышение цен 'придется поступательно принимать', чтобы 'не остаться без товаров на полках'.

Фото: Сергей Бобылев / ТАСС

Тут что-то не так, скажет независимый наблюдатель, знакомый с основами экономической теории. Дело в том, что рост цен — на 5–10–15% (а по каким-то позициям отечественных товаров и на 50% и на 100) происходит на фоне падения доходов. Откуда у людей деньги, чтобы платить за свой обед больше? Даже официально сокращение реальных доходов людей по итогам 2020 года составило 3–4% (на самом деле больше), но цены и не думают 'подстраиваться под спрос'. Наоборот, они ведут себя так, как будто денег у людей больше с каждым днем.

Нет, 'все так', возразят макроэкономисты. Феномен, когда цены вместо того, чтобы 'подстроиться' под упавшие доходы, начинают расти, давно и хорошо известен. Действительно, в случае 'кризисного' (то есть краткосрочного) падения доходов потребителей производители действительно могут снизить цены, чтобы не потерять своих лояльных потребителей и свою долю рынка. Но когда падение доходов людей на самом деле представляет собой долгосрочный тренд, производители ведут себя иначе.

Просто, рассуждая о росте цен, мы забываем, что ценники не переписывают себя сами. Их переписывают даже не магазины, а в первую очередь производители продуктов, для которых ситуация с падением доходов людей и ростом доли расходов на еду выглядит как сказочный подарок судьбы. Как это работает? Если доходы потребителей устойчиво снижаются, люди начинают искать и покупать продукты 'подешевле'. Но с точки зрения производителей, это выглядит как рост спроса на 'дешевые (низкокачественные) продукты'. А как производитель реагирует на 'рост спроса'?

„

Правильно, повышает цены! Его задача ведь не просто 'продать', а обеспечить максимум прибыли при минимальных издержках.

Если доходы людей падают и будут падать, инвестировать в расширение производства, повышение качества и борьбу за долю рынка просто глупо. Отечественному аграрию проще и быстрее заработать все что можно, повышая цены и отказываясь от производства нерентабельной продукции.

Что же касается условно 'дорогих 'высококачественных продуктов', отечественный производитель рассуждает так — для 'богатого покупателя' расходы на еду в общей сумме его расходов невелики, он и не заметит прибавки к ценнику. В этой ситуации на рынке не остается места для 'средних продуктов' — а 'дорогие' и 'дешевые' растут в цене.

А как же рассуждения о том, что 'кризис преодолен' и 'доходы будут расти'? Никак. В шлепанье языком насчет 'роста' большой бизнес не верит, и доказывает это не словом, а делом. Отличный пример — фантастически успешное IPO российского ритейлера Fix Price — на Лондонской бирже компанию оценили в $8,3 млрд, то есть 35 годовых прибылей (для сравнения — такой гигант российского ритейла, как Х5, 'стоит' 33 своих годовых прибыли).

'Деньги' — два миллиарда долларов, которые Fix Price дали самые что ни на есть 'глобальные инвесторы', вроде Qatar Investment Authority, четко сказали, как именно будет выглядеть потребительское поведение россиян в ближайшие годы. Так вот и будет — вместо 'шопингов по сезону' — стандартный ассортимент ширпотреба в ценовом интервале от доллара до четырех. Не 'актуальные бренды', а просто 'обычную вещь за минимальную цену'. Что-то взять в руки, что-то натянуть на ноги, что-то положить на стол. Что подешевле.

Фото: Сергей Коньков / ТАСС

Общий оборот розничной торговли в России упал на 4,1% в прошлом году, зато выручка Fix Price увеличилась на 33%, до 190 млрд рублей. На столько же выросла чистая прибыль, составившая 17,6 млрд рублей. Отличные результаты, которые, кстати, доказывают, что

„

большой ритейл в РФ никак не заинтересован в росте доходов людей — ему это вообще безразлично, он успешно заработает на бедных еще легче, чем на богатых.

Вообще-то следующим этапом должно стать появление магазинов вроде Fix Price, но уже продуктовых — со стандартным ассортиментом еды по 'условно-минимальным' ценам. Или уже по карточкам.

Но и 'продуктовых карточек', о которых периодически поднимается разговор, в РФ тоже не будет. Потому что ситуация, когда людям в прямом смысле слова приходится 'работать за еду', полностью устраивает власти. Об этом, конечно, не говорят с высоких трибун, но в таких вещах дела важнее слов.

А дела здесь таковы.

Вот как с точки зрения российских производителей еды сейчас наступило время ураганных возможностей обогащения, так и с точки зрения власти сейчас время торжества ее долгосрочной экономической политики.

Дело в том, что рост цен в наших условиях — это абсолютно логичное и закономерное следствие проводимой политики сверхэксплуатации человеческого труда в РФ. У нас принято говорить, что главным источником доходов власти является экспорт углеводородов. Но это не совсем так. На макроуровне главным 'объектом налогообложения' и эксплуатации в России является труд людей, а вовсе не нефть.

Просто все это работает чуть сложнее. История с 'импортозамещением', которым так фанатично увлечены власти, есть элемент экономической политики, направленной на ограничение предложения на рынке продовольствия. А раз предложение сокращается, вы получаете рост цен, по-другому не бывает.

Но чем выше цены, тем большую долю ваших расходов 'съедают' продукты, и тем сильнее сокращается спрос на 'все-что-не-еда', в первую очередь — на потребительский импорт. По итогам 2020 года доля импорта во внутреннем спросе упала до 15%. А чем меньше спроса на импорт, тем больше валютной выручки остается в руках властей.

Больше того, власти 'заставили' людей работать 'за дорогую еду', в полном согласии с агропромышленной олигархией, в руках которой находится основной объем производства продуктов. Это ведь все тот самый 'красный пояс', который в 90-е голосовал за губернаторов-'коммунистов', а теперь составляет совершенно лояльную электоральную опору власти — у местных агроолигархов все сказочно, ведь экспорт продовольствия растет.

В 2020 году вывезли продовольствия на 30,7 млрд долларов, это, конечно, 'не нефть', но кое-что. Окажись эти продукты на внутреннем рынке, мы получили бы падение цен и — естественно — рост спроса на потребительский импорт, за счет увеличения у людей объема свободных средств. Но это совершенно не соответствует интересам власти. Ее интересы такие — работайте задешево, покупайте задорого.

Это ведь, кстати, очень давняя политика, придуманная вовсе не нынешними министрами-капиталистами, а их дедушками, сталинскими 'индустриализаторами'.

Фото: Александр Рюмин / ТАСС

Экономист Джон Мейнард Кейнс, хорошо знавший нашу страну, в книге 'Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой' так объяснял фундамент экономической политики большевиков:

'Официальные методы эксплуатации крестьян заключаются не столько в налогообложении, "…" сколько в политике цен. Монополия над импортом и экспортом, фактический контроль над промышленной продукцией позволяют властям поддерживать цены на уровне, крайне неблагоприятном для крестьянства.

У него закупают зерно по ценам, гораздо более низким по сравнению с мировыми, а продают крестьянам текстиль и другие промышленные товары по заметно более высоким ценам; разница между ними составляет фонд, из которого можно обеспечить сверхвысокие цены, равно как и покрыть общие издержки неэффективного производства и распределения. Таким образом, реальные доходы русских крестьян составляют чуть более половины того, какими они должны быть'.

Что здесь изменилось за 90 лет? Можно сказать, что сейчас у российского работника 'покупают' его труд по ценам 'гораздо более низким по сравнению с мировыми', а продают нам товары 'по заметно более высоким ценам', как в 'абсолютных цифрах', так и 'относительно к нашим доходам'.

Суть текущей экономической политики и заключается в том, чтобы заставить людей 'платить больше' за товары 'отечественного производителя', а цель такой политики в данном случае — обеспечить сверхприбыли и сверхпотребление 10 000 правящих семей.

„

Это называется rent-scarping, манипулирование экономической политикой государства в интересах отдельных лиц.

И, надо сказать, манипулирует начальство экономикой виртуозно, причем на всех уровнях. Даже самый маленький начальник в отдаленном муниципалитете находит механизм, с помощью которого превращает ваши деньги в свои, причем полностью в рамках существующих законов и практик.

При этом надо понимать, что низкий уровень зарплат в целом позволяет власти не слишком тратиться на людей, которых она нанимает сама.

Как пишет 'Вестник Института экономики РАН' (№ 1, 2021) в исследовании 'Бедность в России: методология измерения и международные сравнения':

'Главным фактором, способствующим сохранению довольно значительных масштабов бедности, является низкая оплата труда, особенно в организациях и на предприятиях государственного и муниципального сектора — это без малого 40% общего числа занятых. Доля работников, получающих менее одного МРОТ, на государственных и муниципальных предприятиях в 4 раза больше, чем на предприятиях негосударственной формы собственности'.

„

Поэтому никакого 'роста доходов', который расширил бы спрос внутри страны, начальники не допустят.

А расширение экспорта позволяет аграриям чувствовать себя превосходно. В этом смысле мы вполне вернулись в начало прошлого века — как по значению сырьевого и аграрного экспорта в экономике страны, так и по уровню социального расслоения.

Так что с макроэкономической точки зрения мы те же самые 'крестьяне в сталинском колхозе' (только очень большом, на всю страну), получаем за труд 'по минимуму', платим 'по максимуму'. Правда, нам разрешена экономическая 'самозанятость', всякие халтуры и подработки — ну так и сталинскому колхознику был разрешен участок, яблоня, коза. Но за все это надо было платить.

Вот мы и платим. И будем платить еще больше. И за сверхприбыли аграриев, и за растущие правительственные валютные фонды, и за 'общие издержки неэффективного производства', как выражался Кейнс.

P.S.

Знаменитый советский экономист Николай Полетика рассказывал о своей встрече с Кейнсом в 1925 году. Звезду Лондонской биржи и редактора The Economic Journal принимали в СССР на самом высоком уровне. Руководители советской экономики долго рассказывали англичанину о научной основе планирования и о том, что в Советской России 'не будет анархии производства, не будет конкуренции в производстве, не будет кризисов и скачков в производстве, не будет падения производства, а лишь один ровный и постепенный подъем'. Ну да, сказал Кейнс, все это получится 'только в том случае, если у вас в стране рабочие будут получать за труд значительно меньше, чем получают рабочие за границей. Или если у вас будет почти бесплатный и принудительный труд'. На этом, резюмировал Полетика, 'разговор и закончился'.

Дмитрий Прокофьев