Дмитрий Губин. Альтернативная победа

Бесконечные военные песни 9 мая, квантовая физика, альтернативная история, писатель Роберт Харрис и этот текст имеют между собой кое-что общее.

Эстетика празднования Дня победы в последние годы не столько определилась, сколько закрепилась: военные песни в исполнении Хворостовского (а в принципе, и любых попсовиков); георгиевские ленточки даже на "опелях" и "мерсах", парад Красной площади с военной техникой, мало имеющей отношения к войнам что прошлым, что нынешним. Это значит, что возобладало решение считать, что с Днем победы "все ясно" – то есть что не надо ничего трогать, пересматривать и обсуждать. Пусть песня "Враги сожгли родную хату" и залпы салюта цементируют нацию, как второй скрепляющий ее праздник, с Дедом Морозом и оливье. В конце концов, у русских не та ментальность, чтобы отмечать 9 мая лав-парадом, шоу брейк-дансеров и рэпом "А на груди его светилась медаль за город Будапешт".

Дмитрий Губин Дмитрий Губин родился в Иванове, суровом краю ткачих-лимитчиц. Окончив факультет журналистики МГУ, он по распределению попал в Волоколамск в газету "Заветы Ильича". Через год его разжаловали в корректоры с устной формулировкой "за профнепригодность". Потом Дмитрий работал в ленинградском журнале "Аврора", затем пять лет – собкором в "Огоньке". В послужном списке Дмитрия значится и русскоязычная версия газеты Pulse St. Petersburg, и "Радио России", и вечерний выпуск "Вестей" на РТР, и "Маяк". Отовсюду Дмитрия выгоняли за неправильное понимание текущей линии партии. В 2004-м он эмигрировал на полгода в Лондон, но вернулся в Россию, потому как надоело ездить ужинать из Лондона в Париж. После Лондона наступила эра глянцевых журналов: Дмитрий Губин возглавлял FHM и Robb Report. С 2007 года сотрудничал с Авторским телевидением – то есть вел "Времечко", "Временно доступен" , "Большая семья".

Военные песни в исполнении Хворостовского стали непременным атрибутом Дня Победы Источник win081

Насколько решение о "заморозке" разумно (в значении "закрыть тему"), видно хотя бы по воцарившейся неопределенности в политической, военной, исторической оценке фигуры Сталина, превращенного в своего рода фигуру умолчания – ну да, Сталин был, и руководил государством, но мы давайте сейчас говорить не о нем, а о великом подвиге русского солдата. Эх, дороги, пыль да ту-у-уман…

Все, точка, снова камера показывает, как играет тальянка, а на старых гимнастерках сияют медали Победы.

Слава вам, ветераны.

И вообще, "история не имеет сослагательного наклонения", как утверждает сентенция, словно специально созданная для тех, кто 9 мая не просто повязывает на антенну немецкой машины георгиевскую ленточку, но и пишет на дверце идиотизм типа "мой трофей", хотя, если разобраться, это русские нефтедоллары – трофей немецкой промышленности.

Сентенция "история не имеет сослагательного наклонения" словно специально созданая для тех, кто 9 мая пишет идиотизм типа "мой трофей" на немецкой машин Источник 12nerv

Между тем любой, кто хоть чуть-чуть интересовался квантовой механикой, знает современную гипотезу, состоящую в том, что, возможно, история микромира, история взаимодействующих частиц – это не одна, а бессчетное множество одновременно происходящих историй, в которых наблюдаемая нами побеждает просто потому, что остальные взаимоуничтожаются. И побеждает, кстати, нередко под воздействием ничтожного перевеса сил, и не исключено, что побеждает только в нашем мире (здесь я остановлюсь, чтобы не написать глупостей про теорию n-бранной Вселенной – признаться, не слишком понятной мне самому).

Я вовсе не хочу сказать, что параллель между микромиром и макромиром корректна (тем более, что гипотеза о множественности историй может оказаться и неверной), но хочу отметить, что наши представления о мире никогда не окончательны. Более того: консервация этих представлений искажает картину мира и обкрадывает нас самих.

Обсуждение альтернативных историй есть удел зрелого ума, способного разглядеть основные исторические развилки и представить, как и под влиянием каких сил мог быть совершен иной выбор, и где этот выбор был бы кардинальным переломом, а где – лишь изменением мелодии.

У английского писателя Роберта Харриса есть роман "Фатерлянд", там действие происходит в 1960-х, и Гитлер победил и жив, и Кеннеди прилетает к нему с официальным визитом, а Красная Армия отброшена за Урал, – но жить в этом победившем Рейхе, с его тайной полицией и доносами, так же тяжело и невыносимо, как и в победившем в реальности СССР.

Для писателя альтернативная история – традиционный прием (вся литература – это своего рода альтернативная история человеческих отношений), и Харрис недурно справился с задачей, почитайте сами. Я, например, тоже вполне представляю другой исход Второй мировой, когда бы Гитлер все же взял Москву (а вполне могло случиться!), и как Третий Рейх пошел бы трещинами после его смерти, когда в каком-нибудь 1956-м, на съезде НСДАП, Геринг разоблачил культ личности фюрера и перегибы, и уцелевших евреев стали бы потихоньку выпускать из лагерей… Хотя, конечно, в 2011-м ветераны Вермахта еще заявляли бы, что спасли мир от красной чумы, а президент уменьшившегося в размерах Рейха (от которого отвалились бы в 1991-м Восточная Европа и Австрия) говорил бы о недопустимости пересмотра итогов войны… Так сказать, спасибо деду за победу.

Не так уж сложно представить себе пресс-конференцию Германа Геринга, посвященную, скажем, разоблачению культа личности Адольфа Гитлера. Источник whydontyoushootme

Впрочем, реально мне – и нам – не хватает не исторических фантазий (хотя и они любопытны), а альтернативных подходов к изучению войны. Меня интересует, например, сравнительная военная экономика. Какова была цена победы, за которой мы не постояли? Нет, правда, какова она была – в буквальном смысле, в рублях, в долларах или в пересчете, скажем, на ВВП? Как отличались цены различных сражений – уже в пересчете на жизнь? Какова была цена жизни при высадке союзников в Нормандии и при нашем штурме Берлина? Каковы, с позиций этих обсчетов, были бы первые дни войны, если бы не существовало приказа "не поддаваться на провокации"? Если бы не была уничтожена советская авиация? Если бы поверили донесениям Абеля? Или экономика оккупированных территорий – как соотносилась ее эффективность с нацистской или советской? Или взять другие направления – военную социологию и военную психологию: как связана та же цена победы с изменением уверенности в победе?

Постановка таких вопросов и поиск на них ответов – это и есть живая история и, если угодно, преемственность поколений.

А вовсе не распевание военных песен по всем каналам русско-советского ТВ, что дико напоминает мне 8 марта, с цветами и тостами "за милых дам".

Потому что когда 8 марта кончается, баба неизменно безропотно убирает со стола и шлендрает на кухню мыть посуду.