Год выдался для меня трудным, наверное более, чем другие, промелькнувшие незаметно и быстро. Поэтому он и запомнился мне длинным, тягучим. События, большей частью неприятные, следовали одно за другим. Черная полоса все расширялась, белая давно осталась позади. А новой смены цвета пока не ожидалось.
В воскресенье я уехал подальше от людей и бродил по осеннему лесу, шурша листвой. По небу неслись тучи, роняя редкие капли, дождь никак не мог начаться, напряжение в воздухе только нарастало. Кроны деревьев шумели в вышине, остатки листвы срывались с веток и носились в воздухе, неугомонные. Им так не хотелось упасть на землю, где все кончится, лишь скорбный тлен будет ожидать впереди.
Тропинка петляла между стволами, впереди они стояли сплошной стеной. Казалось, не будет конца этому лесу. Я вспомнил Божественную комедию. Данте также бродил в своем лесу одинокий и потерянный, никому не нужный.
Мой лес все же начал редеть, никого не встретив, я вышел на его опушку, тропинка обрывалась. Впереди виднелась замшелая скала, пути дальше не было.
Шум леса остался позади, ветер не долетал на открытую площадку, где я оказался. Здесь было тихо и торжественно. На скале трепетало красное пятнышко, оно оказалось лампадкой. Самое удивительное было то, что лампадка стояла под иконой Божией Матери, высеченной на скале. Здесь же были возложены и свежие цветы.
Я стоял замерев, боясь пошевелиться и спугнуть открывшуюся мне картину. Все в нашем мире временно, нестойко. Одно неловкое движение, и чудо исчезнет, благодать унесется осенним ветром.
Но ветер так и не смел подобраться к скале и потревожить наваждение. Нет, конечно то, что я видел, ни в коем случае не было наваждением. Небеса накрывали сводом нерукотворный храм, в нем не было стен, но они были. Мир остался за ними, где-то там, далеко.
За незримыми стенами храма начало темнеть, близился вечер. А здесь все еще было светло, и этот свет не иссякал, источаемый изображением Божией Матери. Сам не заметил, как оказался перед иконой, и стоял пронизанный струящимся светом, осязаемым и легким.
Вдруг, слева от меня послышался шорох. Я обернулся и вздрогнул - прозрачное белесое облако медленно приближалось ко мне. "Как оно вообще может шуршать опавшими листьями?" - первое, что пришло мне в голову, хотя было абсолютно не важно.
Облако все приближалось. Мои ноги вросли в землю. Не то что убежать, сдвинуться с места было невозможно. Между тем белесая полупрозрачность начала обретать формы. Стало заметно движение ног под длинным платьем. Подол платья, касаясь земли, шуршал опавшими листьями.
Скоро стали видны и черты точеного женского лица, невыражающего эмоций, словно мраморного. Призрак поравнялся со мной и остановился у иконы. Женщина не замечала меня и, перекрестившись, опустилась коленями на каменный постамент, выступающий из земли. Ее губы беззвучно шевелились, но смысл произносимых слов доходил до меня иначе. Это была молитва, обращённая к Божией Матери.
Может мне и показалось, но слеза скатилось с мраморного лица, затвердев, ударилась о каменный парапет и, скатившись, затерялась в листве. Фигура женщины замерла, превратившись в статую. Кружащие листья начали заносить ее, золотом оттеняя глубокую холодную бледность.
Наверное во внешнем мире за стеной храма время шло своим чередом, а здесь оно замерло, может его просто не было.
Наконец фигура обрела подвижность и распрямилась, золотой покров скатился к ее ногам. Женщина обернулась и обратила внимание на меня. Странным образом на каменном лице проявились не глаза, взгляд, я почувствовал его на себе.
Образы, состоящие из мыслей, начали появляться в моей голове. Я так же мысленно отвечал.
- Я вижу тебе плохо, - скорее это был не вопрос, утверждение.
- Можешь не отвечать, я вижу тебя. - Пришло следующее.
- Ты спешил, желал благ.
- Все живут так, - я, наконец, смог послать ответ.
- Совершал ошибки.
- ...
- Трудно их признать.
- Ошибки ли это?
- Человек всегда оправдает себя.
- ...
- Прожила жизнь также. Нет мне теперь покоя. Моя душа окаменела и блуждает между мирами, не обретя пристанища. В редкие мгновения я могу оказаться здесь и просить прощения, за все, что сделала неправедно.
- Неправедно?
- Это трудно, - от фигуры отделилась рука и что-то положила у иконы, - мое время закончилось, молись, это тебе. - Меня обдало неземным холодом, каменная фигура начала бледнеть, стала опять облачком и пропала. Листья на земле еще какое-то время кружились легким вихрем, но и они успокоились.
Среди цветов лежал клочок, может и бумаги, на нем чернели строки. Я шагнул вперед и хотел взять его. Однако, он почернел и рассыпался в прах.
Так я и не узнал, что хотел сообщить мне мраморный призрак, от каких ошибок предостеречь. Наверное, каждый человек должен решить для себя это сам.
Окаменевшую слезинку призрака я нашел и положил у лампадки. Может так мне удалось помочь неприкаянной душе, сделав пусть маленькое, но добро для нее.
Комментарии