Восход и закат

ВОСХОД И ЗАКАТ.

Стратегия обретения новых земель с целью легального грабежа поверженного населения создает проблемы для аппарата. Но это не идет ни в какое сравнение с вероятностью битвы с вооруженными народами, когда у них была своя армия. Битый враг дезориентирован и дезорганизован, оттого задача контроля территории несколько проще, чем военная операция.

Но это только кажется.

Контролировать новые земли можно только с ростом чиновников, которые всегда опираются только на копья (легионеров). Это все равно требовало если не качество, то обязательное число новых администраторов. И на локальную элиту условных дикарей налагалась обязанность поддерживать спокойствие и подчинение частично. Это все есть усложнение системы

В любом случае имперский аппарат обязан расти, сама империя становилась сложней. Территориальный рост империи с помощью армии, потом ее контроль являются показателями восходящего имперского вектора. У всего сначала происходит рост и потом конечно усложнение. Имперский аппарат обязан обретать черты тоталитарности. В некоторые моменты чиновники проявляют гибкость в отношении локальных вождей, чтобы не тратить напрасно силы и не беспокоить центральную власть. Они обязаны это делать. Самые дальновидные разумные это делали. Но это все тактические уловки. Они не отменяют общий тоталитаризм, во всяком случа в отношении покоренных народов.

Но милитаризация получалась не только от вторжений и побед, но еще и от внутренней борьбы со своей личной оппозицией. Это момент очень важен. Для понимания, когда начинается кризис. Когда происходит переход с одного направления на другое.

Чтобы не стать жертвой очередного заговора имперский, лидер создавал не только личную охрану, а это не одни только телохранители, но целые легионы, отряды и полки.

Армия — как оплот империи.

В момент высокого триумфа и в ореоле непобедимости империя всегда представляла собой один милитаризированный лагерь. Да, самой сильной частью системы была армия. В каждой ее части империи стояли гарнизоны. Армия не останавливалась и продолжала захваты. Значит империя зависела от армии и центральная власть неизбежно, в том числе. Отсюда все имперские вожди старались расположить к себе в первую очередь армию. Чем? Они гарантировали хорошее содержание, чтобы никто не мог перекупить солдат. От этого солдатам обещали новые возможности и новые блага, но только после очередной кампании.

Но зачем располагать солдат вечными обещаниями.

Когда можно создать личную, самую привилегированную гвардию или свою армию.

Когда все командиры обязаны свои возвышением лично диктатору.

При диктатуре зелотом является исключительно монарх. Он становится зелоротом (зелот+зерот). Это превращение в деспота тоже объективно.

Но это было началом конца.

Но именно то, что гвардия, армия бюрократия зависели только от одного сверхчеловека, является показателем, что империя выдохлась. Наружный вектор захвата с направлением во вне, поменялся на внутренний вектор — на вектор контроля. С этого момента империя представляет собой того самого ленивого великана, у которого все внутренние органы начинают работать не так, или, скажем, функционировать не лучшим образом. Возможно, эти сбои были вызваны обжорством, возможно произошло несварение желудка, даже отравление, ведь чем старше человек, тем и органы старее. Империя почти тот же самый человек. Сначала он молодой и дерзкий, потом тихий и старый. Сама фигура абсолютного монарха в виде головы, которая управляет в единственном лице всем и никому не доверяет, ни одному своему органу, говорит, что сам контроль нужен не просто так. Что он ущербен. Если организм требует не только молодости, но и ума, то империя требует сложности не только армии и ее тактики, но и талантов у генералов.

Первое упрощение системы: при монархии диктор подбирает вокруг себя не таланты, а фанатиков, лицемеров, людей без чести, которые просто смотрят в рот диктатору и получают за преданность все блага.

Разве это усложнение системы?

Нет. Это не усложнение системы. Это начало ее разбалансировки.

Отсюда мы делаем вывод, что подбором персонально преданных людей, которые еще, как правило, безродные, значит бесхвостые провинциалы, начинается подготовка к абсолютной власти, и возможным репрессиям против всего неоднородного и сопротивляющегося воле одного человека. В некоторых случаях возможна гражданская война. Часто такая война происходит только через репрессии. Лучше это или хуже, не сразу понятно.

Репрессии происходят, когда в обществе больше нет никаких феодалов. С кем еще воевать в гражданском споре? Такие репрессии совершали в Париже восставшие парижане. Когда в обществе было полно амбициозной знати. Вот тогда гражданская война была весьма возможной. Любая знать — это любой благородный хвост, значит возможны гербы и знамя. Никогда еще не было такого тотального отрубания хвоста нации, как это произошло в Париже 1793 года. (Однако без такого хвоста нация показывает в дальнейшем неспособность к империи. И даже неспособность к сопротивлению).