Этот спёртый «воздух свободы»

Что больше всего раздражает в российской жизни? То, что от тебя лично очень много зависит. Работа ментов и чиновников. Уровень образования. Медицинская помощь. В смысле — волка ноги кормят, не потопаешь — не полопаешь.

Что больше всего нравится в этой же самой российской жизни? То, что от тебя лично очень много зависит. Можно найти управу на ментов и нерадивых чиновников. Можно найти управу даже на школу.

Вот знакомый немец, младший офицер ВМС, перевел сына в другую школу. Ибо учителям не понравился своенравный мелкий. И перевод являлся единственной возможностью (ау, адвокат, гость канцлерин) получить право на поступления в гимназию. Его легко могли бы запихать в школу для детей с отклонениями. И управы не найдешь.

В городе жизнь оказалась не свободнее, чем вне его, но проще и понятнее. Все объяснят и все покажут. Лишив рисков развития. Не нужно рисковать, полагаясь на капризы погоды или пьяные охоты дружинников. Именно это человеку ближе: четкие и понятные правила поведения. Бить толпой того, кого покажет толпа. Жечь ведьм. Бояться. Когда прикажут.

Городские стены ближе высшему обезьяннему стаду. Они защищают от хищника. Минимизируя страхи. Жизнь в них оттого и заманчивее, что понятнее. Риск исключен. При следовании самых глупых и жестоких правил, личность оказывается неприкосновенна, поскольку эта личность становится хранителем правил.

Кусок хлеба всегда легче вырвать организованной толпой, чем одному возделать поле.

Город изначально строился по типу военной организации. Не общины, а кастовости. Кто принимал его условия — чувствовал этот спёртый «воздух свободы».

Приезжая из «кровавого мордора» в европейский город, сразу попадаешь под обаяние этой свободы. Это только «тираническому режиму» можно сказать, что ты не больной — и он поверит. Город же проверит раза три, чтобы воздух свободы тебя не отравлял. Причем проверки начинаются далеко за стенами — еще в портах «мордора». И заканчиваются письмами или личным посещением чиновника.

«Мордор» встречает тебя очередью перед столом, за коим сидят контролёры, изучающие тебя. Свободный мир встречает тебя автоматчиками (!), которые следят за пересекающими его границы… бумагами. Справками о твоем здоровье, выписанными непонятно кем и где. Стены города охраняются строже, чем степи.

За стенами города зреет недовольство. Которое посылает в степи полчища, закованные в железо. Город требует жрать. Он не умеет быть равным. Свою кастовость он выносит в степи. Оттого стены города должны стать неприступными — чтобы свобода степи не проникла в узкую жизнь городских кварталов.

Лучше быть хвостом льва — всё равно будешь сыт. Это про жизнь внутри города.

Человек меняет риски жизни на бюрократические правила сытого мира. Психология «хвоста льва» оказалась ему ближе. Она позволяет не рисковать. Принять правила любого зоопарка — и чувствовать себя «свободным».