Продолжение. 4 действие. "Москва. Совет Министров. КГБ. Дзержинский"

4 действие

Комнатка в хате Максима. Апой, Вера Николаевна.

Апой лежит на кровати. На столе стоит бутылка самогона, письмо от Максима.

АПОЙ. Мать. Цуцик брешет?

ВЕРА НИКОЛАЕВЕА. Ты что? Сам не чуешь? Не брешет.

АПОЙ. Это плохо. (молчание). Да ты послушай внимательней. Цуцик брешет?

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Да я же говорила. Не брешет.

АПОЙ. Это плохо. (молчание). Да ты лучше, лучше послушай. Брешет?

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Да что ты пристал со своим цуциком. Не брешет.

АПОЙ. (раздаёться щенячий лай. Апой вскакивает с кровати). О! Забрехав. Готовься, мать. Сейчас я в атаку на них пойду.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Да это соседская кошка забежала. Он на неё и гавкнул.

АПОЙ. (вздыхает). Ошибся трохи. Не на тех гавкает. Скажу соседу Ваньке, чтоб он свою кошку на привязи держал. А может цуцик спит? Пойди и разбуди.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Щас. Разбежалась. Он же недавно гавкав.

АПОЙ. Может уже уснул?

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Отстань со свое цуциком.

АПОЙ. Ладно. (задумчиво) Не плохо было бы двери с коровника и курятника снять и запрятать. Корову и курей тоже неплохо запрятать, чтоб пусто было.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Зачем?

(Апой чешет затылок. поднимает ногу и со всего маху футболит стул, который разваливается).

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. (кричит) Ты что сдурел? Два стула всего. Один уже добил.

(Апой смотрит на другой стул и поднимает ногу).

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. (голосит). Не смей.

(поздно, второй стул разлетается).

Ты что делаешь? С ума сходишь.

(Апой смотрит на стол, поднимает ногу. Вера Николаевна закрывает стол)

АПОЙ.(огорчённо). Не понимаешь мою тактику и стратегию. Фронтовая тактика. Разруху и бедноту навожу, чтоб начальство видело, в какой обстановке живут уважаемые и достопочтенные батько и мать, у которых сын учится в достойной школе. Придут, а я им скажу: садитесь, дорогие гости, а садиться не на что. Психологический удар. Постоят. А фронтовая стратегия. Пойду, возьму из яслей бодылья кукурузы и стол ими накрою. Кушайте, дорогие гости. Председатель и начальник милиции бодылья станут грызть? Может, конечно, и станут. Это же такие грызуны. Я их прижму, чтоб они нас из разрухи и бедноты вытащили.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. (сердито) Совсем ошалел. Может, ещё хату развалишь?

АПОЙ. А неплохо было бы. Правда, она каменная, ногой не возьму.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Тогда койки на улицу вытаскивай и лохмотьями укрывайся и до трусов раздевайся, чтоб бачили, что у тебя нечем даже своё мелкое хозяйство прикрыть.

АПОЙ. Тоже неплохо было бы, да я трусы забыл одеть. А за хату не колготись. Они нас переселят в другую.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Ага. В тюрьму.

АПОЙ. (гордо). Это я их посажу в тюрьму, если захочу. Максиму чиркну, а он письмо покажет начальнику школы, а начальник школы не позволит, чтоб родители его студента в позоре жили и команду даст.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Это с какой стати начальник команду будет давать?

АПОЙ. А как же. Максим его студент. В его хозяйстве находится. Начальник лицо ответственное, отвечает за студентов, чтоб они хорошо учились, а как студент может хорошо учится, если его родители в разрухе и бедноте живут и бодылья грызут. Я бы ещё и фотографию нашей тощей коровы Марты сделал, цуцика и послал бы. КГБ всыпало бы нашему начальству, да не хочется Максима тревожить. Тильки поступил в школу. Заботы.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Совсем из ума выжил

АПОЙ. Не выжил, а переквалифицировал свой ум на разумное понимание.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. У меня другое понимание.

АПОЙ. Надеюсь, оно вписывается в масштаб нашей новой жизни.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Мы пока в старой находимся. Не вписывается. Не хотела тебе говорить, но ночи не сплю. Думаю.

АПОЙ. Это хорошо, что думаешь. Мысли или повышают квалификацию человека или понижают. У председателя поссовета и начальника милиции квалификация сильно понизится, когда они задумаются, что делать после моей атаки на них.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Да оставь ты их в покое. Я думаю вот о чём. Школа Максима, хотя и на самом верху среди других институтов стоит и стипендия, как у самого богатого рабочего и больше, чем наша пенсия, а в душе неспокойно. Боюсь я за Максима. Чему его в ней научат?

АПОЙ. Большим и весьма достойным человеком станет. Должность высокую получит, если, конечно, стараться будет.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Человек не должностью меряется, а душой. Могут загубить Максиму душу. Зверем он не станет, а обособленным среди людей будет. Кто в КГБ тех не любят. Подозрительно относятся. Боятся. Человек может быть и хорошим сам по себе, а наклейка настораживает. Напишем ему письмо, чтоб он ушёл из неё?

АПОЙ. Да ты что, мать. Мечтали, чтоб сын выучился, поступил, а ты предлагаешь бросить.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Он добрый. Не перевернули бы его доброту во власть над другими. Я не знаю всего, и, может быть, лишнее говорю, но душу могут исковеркать. Покалеченным станет.

АПОЙ. Ты, мать, верующая, и я трошки верующий. Сама часто говоришь: «Всё совершается по воле Господа». Так что? Перечить Ему будем?

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Так – то оно так. В церковь съезжу, помолюсь. А ты тоже хорошенько подумай. И ещё. Зачем вы с Максимом задумали будоражить посёлок. Бог с ним. Люди простые, начальство не злобное.

АПОЙ. Не злобное, а себе всё, что под руку попадётся, тащат. Пришёл я как – то в поссовет. Хотел уже зайти к председателю. Слышу, а там кто – говорит. Я в щелочку. Председатель перед зеркалом стоит и сам с собой. «Ходят, просят шифер, кирпич, доски, так я их на свой дом пустил, не в халупе же мне жить, а если в халупе, какой я государственник? Не по государственному уставу живу. Телятина обыкновенная.

Машину цемента начальнику милиции отвалил, а если б не отвалил, говорили бы обо мне: вор, хапуга или в тюрьму посадили бы, а так все руку жмут, кланяются, говорят: «Здрастье, Евгений Михайлович! Долгих лет Вам».

Директору школы досок для его бани отгрузил, а если б не отгрузил, никаким бы почётным общественником не числился, все классы без моих фотографий были бы, а сейчас в каждом классе фотография.

Как говорят сейчас: лидер посёлка!

Самое главное для меня работа, а это смотреть, чтоб в бусугарню вовремя завозили   пиво, водку, вино. Бочками, цистернами, чем угодно без перерыва. Перерыв страшнее войны, а сухой мужик - оппозиционер. Такую критику наведёт, что из посёлка бежать нужно».

Вот так, мать. Да и скучно без выдумок жить. Душу хочется развеселить. Раньше ведь такого не было, а сейчас закисли все. Помнишь, как мы работали. Депо возводили, чтоб паровозы чинить, оно у нас сейчас развалено, одни стены остались, клуб строили и зимний, и летний, только экраны остались, перестраивают в торговый дом, парк с сиренью сажали, а в нём беседки, заросло бурьяном, а основное.

Гуртом напрягались, телеги скрипели, камень на буграх рубили дружно до седьмого пота, домой ползком добирались, а не жаловались на судьбу. Столяры, плотники, каменщики. Куда делись? В бусугарне пиво и водку пьют.

А как отдыхали. Садились в полуторку, одна машина была в посёлке, набирали самогону, закуски и в балку с песнями. Бабы: «Ой ты, степь, степь широкая», мужики; «Распрягайте хлопцы коней». Шумел посёлок. Живое сердце в нём было. Мертвечиной, как сейчас не пахло. Летели песни над степью. Слышала она нас и духом своим поддерживала.

Все в одном были, а сейчас посмотришь и что? Каждый себе тянет. Разодрались на клочья. Прохудились люди. Сейчас у каждого, особенно в верхах много своего, но мало или почти нет сталинского.

Ругают Сталина, а сами ни хрена толкового сделать не могут. Вытоптали Сталина. Да не Сталина вытоптали, а своё прошлое. Дыра осталась. Мусором засыпают. Да что говорить. Оставим. Нужно делом заняться.

(берёт письмо)

Что – то телеграммы нет. Письмо неделю назад пришло. Давай я тебе, мать, ещё раз прочитаю, что пишет наш драгоценный сын Максим, обсудим, какой маршрут выбрать, чтоб не споткнуться и не запутаться.

«Нужно батько тебя авторитетом, а при хорошем раскладе и председателем посёлка сделать, чтоб вы с матерью бодылья и сено у коровы не крали и не ели».

Вот поганец. Намекает, что худо живём. Это с одной стороны. А с другой? В меня пошёл. Смекает, как вытащить нас, чтоб мы жили хорошо и весело. За такого сына достойно выпить.

ВЕРА НИКОЛАЕВЕА. Смори не напейся. Начальство приедет, а ты пьяный.

АПОЙ. Да я трошки. В малом количестве.

(Выпивает, а самогон, как известно, расслабляет)

Помечтаем. Вот чтобы ты сделала першим, если б тебя председателем поссовета сделали? Скажи свою думку.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Хату отремонтировала бы, как решето она у нас стала.

АПОЙ. Это, конечно, ты достаточно правильно говоришь, но не это главное. Я бы поступил, как Сталин. Посёлок стал бы поднимать.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Вот бусугарню в первую очередь и развалил бы. Расскажи, как Максим тебя авторитетом или начальником посёлка делать будет?

АПОЙ. А как в Москве. Брехнёй.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Что ты всё брехнёй, да брехнёй. Цуцик тоже брешет.

АПОЙ. Я главное направление держу. Мы и социализм, и коммунизм, на брехне строили и строим сейчас. Это наша генеральная, политическая внешняя и внутренняя линия. Сами себя дурим, а замечать не хотим и не можем.

Я тоже прибрешу. Только посильней, чем сын. Скажу, что в школе с Максимом учится сын Брежнева. Другом Максима стал.

ВЕРА НКОЛАЕВНА. Я могу помочь тебе, но без брехни.

АПОЙ. И чем же ты сможешь мне помочь?

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. А вот подумай.

АПОЙ. Я в достаточном количестве и в сильной мере думаю. Да так, что моя весьма достойная голова трещит.

ВЕРА НИКОЛЕВНА. Ну, что у тебя порой язык дурной.

АПОЙ. Достаточно понятный.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Тебя не переубедишь. Максим первоклассный жених. Московский. У председателя поссовета дочка на выданье. Пусть Максим женится на ней. Породнимся. Самыми лучшими друзьями станем.

АПОЙ. Головастая ты у меня. Ловко заметила, но слабовато. Лучше я скажу, что у Максима в Москве невеста есть. Дочка начальника краснознамённой школы. Большого чина.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Этим ты авторитет Максима повысишь, а свой умалишь. Председатель поссовета обидится.

АПОЙ.   Правильно заметила, нужно крепко подумать, на какую телегу сесть, какая   крепче и сильнее потянет. Теперь остаётся только ждать телеграмму и посельчан. Все придут. Знаю их. На всех свадьбах играл. Прижму. Особенно начальство.

ВЕРА НКОЛАЕВНА.   А как прижимать будешь?

АПОЙ.   А как в Москве. Там говорят: кто не слушает нас, тот не любит государство. А я трошки к нашей ситуации подведу. Кто не слушает меня, тот не слушает моего сына. А сын где? Они почувствуют, на что я намекаю.   Сейчас напишу список, что нужно для хаты сделать. Скажу председателю поссовета, что Максим прислал. Распишусь: Максим. Никто его почерк не знает и мой тоже, печать поставлю.

ВЕРА НИКОЛЕВНА.   А печать, где возьмёшь?

АПОЙ. Думаешь, что печати только в Москве делают. В посёлке тоже. Сам зроблю.

ВЕРА НКОЛАЕВНА.   Так нужен официальный бланк.

АПОЙ. Я и бланк сделаю.

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. А в тюрьму нас не посадят за подделку печати.

АПОЙ. А кто сажать будет?

ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Начальник милиции.

АПОЙ. Да он, когда узнает, что Максим поступил в школу КГБ, а не в сельскохозяйственный институт, сделает всё, что я скажу. Это праздник для посёлка. Намекну председателю, что его нужно отметить в бусугарне. И ещё. Такой человек, как Максим должен отдыхать, когда приедет, а для этого требуется бассейн, баня. Чтоб хата и двор были с удобствами,   а для хорошей хаты требуется шифер, кирпич, камень, мрамор, доски, окна, двери, обои, стекло, диваны, стулья, зеркала…. Ну и другое.

(Подходит к окну)

А к нам уже кто – то бежит. Начальница почты. Валентина Ивановна. Да с такой огромной сумкой. Еле тащит. Пришла телеграмма. Скоро прибудет и начальство. Ну, держитесь. Я их распакую.