Мечты ЕС о зелёной энергетике сулят России миллиардные доходы на годы вперёд

  Четверть новых электробусов в Берлине не смогли 10 февраля выйти на городские маршруты из-за сильных холодов. Не лучше ситуация в энергетике: ветряки и солнечные панели сегодня дают Германии от 0 до 3% общей генерации. Львиную долю потребности в электроэнергии стране приходится закрывать за счет электростанций на природном газе и угле, а также с помощью двух оставшихся АЭС, импортируя еще и атомную энергию из Франции, а киловатты угольных ТЭС – из Польши.

   Вместе с тем Еврокомиссия практически в открытую лоббирует скорейший переход к «водородной» энергетике, которая якобы призвана уберечь страны ЕС от такого рода техногенных проблем. Имеется ли в этом какой-то экономический смысл, или это просто очередная попытка европейцев построить некую экологическую утопию?

В вопросах разбирался обозреватель ФАН.

Потепление или похолодание?

  Начнем с истины, которую часто стыдливо прячут в разговорах о глобальном потеплении: мы живем в один из самых холодных геологических периодов Земли. По сути, планета только вышла из эпохи обширного обледенения, и сейчас длится короткое межледниковье. Причем оно вполне может снова «свалиться» в новый ледниковый период, и тогда километровая стена ледника подберется к Москве и Чикаго.

  Кроме того, последней климатической тенденцией как раз перед началом промышленной эпохи было как раз похолодание: период XVII–XIX веков считается одним из самых холодных в истории человечества. Не исключено, что выбросами парниковых газов мы лишь ненадолго развернули вспять тенденцию к приходу нового ледникового периода.

  Немаловажный момент: техногенная деятельность людей отнюдь не создает новый углерод. Она лишь возвращает в биосферу уже существовавший в ней углерод, который в доисторические времена попал в отложения каменного угля, нефти и природного газа. Превратить Землю в условную «Венеру» человечество никак не сможет: мы лишь возвращаем в природу то, что было погребено и «выключено» из биологического оборота.

Об этом косвенно свидетельствует общий рост биомассы и продуктивности диких биоценозов и агроценозов: все растения нуждаются в углекислом газе для фотосинтеза, а при более высоких концентрациях CO2 этот естественный процесс связывания углерода идет гораздо эффективнее. Оказывается, в живой природе ожидаемо нашлись механизмы, которых не пугает рост концентрации парниковых газов в атмосфере – они, наоборот, начинают работать более активно и своим действием уменьшают концентрации СО2.

  Так почему же Евросоюз столь яростно продвигает повестку «борьбы с глобальным потеплением», если результаты объективно наблюдаемого процесса вовсе не однозначны? Ведь даже аргумент «нас всех затопит» звучит в этом случае крайне надуманно – гораздо большие пространства суши, сегодня покрытые ледниками и вечной мерзлотой, станут доступными для комфортного проживания людей и сельского хозяйства!

Свое выкачали, а за чужое платить не хотим!

  Разгадка столь парадоксального, на первый взгляд, поведения кроется в состоянии экономики Евросоюза. За бурные XIX и XX века страны Старого Света выкачали практически под ноль собственный потенциал недр: на небольшой территории Западной Европы уже нет значимых месторождений нефти или природного газа, или дешевых в отработке каменного и бурого угля. Вплоть до середины XX века европейцев частично спасали колонии, однако в конце концов и этот источник дешевых ресурсов закрылся – рухнула колониальная система.

  В 1990-е годы Евросоюз, казалось бы, нашел нужный выход. Брюссель решил сделать ставку на зеленые источники энергии, поскольку тогда казалось, что энергии ветра, солнца, приливных и морских волн может хватить на закрывание потребностей европейских стран. При этом компании из Старого Света считались будущими пионерами зеленой энергетики, способными перехватить мировое лидерство.

Однако в реальной экономике эта ставка не сработала. Как выяснилось, для создания эффективных ветряков и солнечных батарей требуется огромное количество редкоземельных минералов, а производство и утилизация элементов для этих станций создают немалую нагрузку на экологию за счет токсических отходов и выбросов.

  В итоге «экологический рай Европы» обернулся «китайским угольным адом»: производство практически всех важных компонентов зеленой энергетики перехватил Китай, который, ничтоже сумняшеся, стал использовать для их производства… все тот же каменный уголь в качестве энергоносителя, а нормами по выбросам просто пренебрег.

  Еще одним неприятным «открытием», о котором многие критики «зеленого пути» предупреждали с самого начала, стала дороговизна энергии, производимой с помощью возобновляемых источников. На сегодняшний день тарифы на электроэнергию в самых «зеленых» странах Евросоюза, Германии и Дании, в 4–5 раз выше, чем, скажем, в России или же Китае. В таких условиях создать новую производящую экономику в ЕС просто не получилось – все лакомые заказы на солнечные батареи и ветряки перехватили страны за пределами Евросоюза.

Так в итоге и была придумана «водородная энергетика» с налогом на «углеродный след»: мол, если уж мы не можем построить эффективную экономику у себя – давайте обложим конским «экологическим» налогом всех остальных!

Слабость Евросоюза сулит миллиарды

  Стоит понимать, что исключение ископаемого углерода из производственных цепочек, да еще и имеющее вид «сквозного» углеродного налога, преподносимого как поддержка некоей «водородной энергетики», – это удар по всей существующей экономике планеты.

  На сегодняшний день минеральное топливо, включающее ископаемый углерод, – а это нефть, природный газ, все виды угля, сланцев и торф, – дает человечеству около трех четвертей всей первичной энергии. Причем для некоторых производящих процессов, например начального получения чистого железа из железной руды, мы пока не придумали ничего взамен. Все равно приходится ставить коксовую батарею и получать на ней кокс для работы домен, попутно выбрасывая в атмосферу немалые количества углекислого газа.

Таким образом, водородная инициатива Евросоюза превращается в «сквозной» налог, которым облагается весь импорт в Европу, поскольку для его производства сегодня используется, прямо или косвенно, тот самый ископаемый углерод.

   Кстати, попробуй Евросоюз ввести такого рода налоги с учетом обычных норм ВТО, их, скорее всего, ждал бы неминуемый крах и встречные иски от стран, активно использующих минеральное топливо в энергетике. Хотя даже в случае столь «закамуфлированного» под борьбу за экологию налога мы вполне можем стать свидетелями торговых войн между Брюсселем и тем же Пекином.

А что же Россия? Стоит ли нам играть по правилам ЕС? Сбалансированный ответ, пожалуй, звучит так: «Да, стоит – но только во взаимоотношениях с ЕС. А у себя дома – жить по собственным правилам».

  В конце концов, если Евросоюз хочет получать из России водород вместо природного газа – искомый водород можно производить прямо из метана, просто обеспечивая захоронение углекислого газа. Такой вариант производства водорода оказывается, кстати, и одним из самых дешевых, а по будущим требованиям ЕС надо просто обеспечить захоронение получившегося СО2 в геологических структурах – например, тех же отработанных газовых месторождениях.

Да и труб для водорода надо в разы больше – этот газ менее плотный, и существующей трубопроводной системы для него недостаточно. Достраивайте «Северный поток», вам еще три таких потребуется, господа!

   То же самое касается и готовой продукции. Хочет Евросоюз получать из России товары с минимальным «углеродным следом» – пусть принимает нашу методику отнесения затрат энергии! Это, кстати, будет близко к реальности – большую часть экспортной продукции, например алюминия, Россия производит, используя энергию своих чистых ГЭС. А чем мы топим в своих северных домах: углем, природным газом или «зеленым» водородом – уже не ваше дело.

В общем, Европа, отдай кесарю кесарево – и тогда, может быть, мы примем твои правила. И не дадим тебе замёрзнуть очередной снежной и безветренной зимой.

Автор: Алексей Анпилогов