Нойхаммер. Лагерь, где погиб мой дед. Воспоминания очевидцев.

Stalag 308 (VIII E), Neuhammer, НЕЙХАММЕР (Свентошув, Польша)

Шталаг 308 (VIII E), Нейхаммер [полное название: Kriegsgefangenen Mannsschtatsstammlager -стационарный лагерь для военнопленных] был создан 4 апреля 1941 года на территории VIII военного округа Германии и был предназначен для приема советских военнопленных.
Первая партия военнопленных была доставлена в лагерь 17 июля 1941 года. [По другим источникам: 12 июля 1941].
Следующие эшелоны прибыли 24, 25, 26, 27, 28, и 31 июля. В большинстве своём это были военнопленные из Белостокского окружения, но среди них встречаются гражданские и жители г. Львова. Предположительно, общая численность прибывших в июле 1941 года советских военнопленных составила около 21 000 человек.

Первый эшелон с советскими военнопленными, для которых в первую очередь предназначен этот лагерь, прибыл в Нойхаммер 12 июля 1941 г. В 1942 г. Stalag VIII E насчитывал свыше 100 000 военнопленных. По существу этот лагерь был лагерем уничтожения советских военнопленных. С самого начала ВОВ Вермахт над ними зверствовал. С июня 1942 г. Stalag VIII E подчинялся Stalag VIII C в Жагани. В общем через Stalag VIII C и его филиалы прошло около 300 000 военнопленных, в среднем постоянно в лагере содержалось 50 000 человек. Бытовое условия отрицали каким-либо гуманитарным нормам. Голод, эпидемии, побои, третирование перебивали ряды военнопленных.А в руках садистов лагеря Нейхамер был только штемпель Laz.Neuhammer
Ни какие военнопленные преимущественно не лечились,это и были узники лагеря Нейхамер,волею судьбы переведенные вместе с территорией в подчинение центральному лагерю в Жагани.
Свидетельство очевидца
"Среди густого векового леса ровная площадка песчаной земли обнесена сеткой проволочного ограждения. Деревья почти вплотную подступали к огороженному прямоугольнику.
Перед единственными входными двойными воротами, затейливо скрученными из колючей проволоки, по обеим сторонам с внутренней стороны, образуя проход, расположены в ряд по три клетки размером 2x2 метра из той же проволоки. Это карцеры. Все заполнены. Свободных нет. Чем-то провинившиеся имеющие силы стоят, шатаются, переступая с ноги на ногу. Большинство лежат, свернувшись калачиком, с острыми выпирающими лопатками...
Тысячи советских военнопленных в одиночку и группами бесцельно бродят по этому загону. Ярмарочную пестроту напоминает разнообразие форм и расцветок одежды заключенных. Летние гимнастерки, шинели, гражданские костюмы, плащи, демисезонные пальто, сорочки.
Вторая половина сентября 1941 года.
В хорошую погоду днем тепло, но ночи страшны. От холода, пронизывающего и леденящего, нет спасения. Единственное сооружение внутри загона — бетонная уборная, которая укрывает от стужи несколько десятков пленных, которые стоя спят, согревая друг друга. От невероятной тесноты упасть невозможно, но кто упал — верная смерть. Места на ночь в уборной захватываются днем.
Холод заставлял зарываться в землю. Песчаный грунт легко поддается разработке. Небольшими группами в 2-3 человека желающие роют ямки, чтобы можно было, прижавшись, сидеть в них. Кто имеет шинель или пальто, укрываются сверху. Так по лагерю ежедневно появлялись бугристые участки с сотнями ямок, которые зачастую превращались в могилы для тех, кто не успевал выбраться из них при стихийном наскоке обезумевшей толпы.
Почти каждый день для развлечения администрация лагеря перебрасывала через колючую проволоку в толпу руками охранников брюкву. Перебрасывали в разных местах и в разное время. Потерявшие от голода и холода разум тысячи людей набрасывались на брюкву. Они метались по лагерю от одного места переброса к другому. Десятки трупов и сотни покалеченных оставались на местах трудновообразимых свалок. Ямки-укрытия затаптывались со всеми теми, кто не успевал выбраться из них, и бугристые участки превращались в ровные поля с торчавшими вверх руками, ногами, туловищами.
Несмотря на постоянную опасность быть заживо погребенными, холод заставлял рыть новые укрытия, которые на следующий день или через день опять превращались в могилы.
Сохраняя все меры предосторожности, можно было предохранить себя от последствий всевозможных провокаций, но от голода, холода спасения не было. Не было и малейшей надежды на изменение условий. Каждый день уносил оставшиеся силы. Странно было смотреть на товарищей. Поползли слухи о попытках людоедства. Нужно было что-то предпринимать, что-то делать, иначе неизбежная смерть.
Решили делать подкоп под колючую проволоку. В группе из десяти человек. Из них хорошо помню русского Суслова, москвича, механика ЦАГИ, юркого Андрея из Донбасса и почти мальчика Павлика Стенькина. Место для подкопа выбрали на участке, где лес почти вплотную подступал к ограждению. Начали копать руками в промежутках вспышек осветительных ракет, которые охрана запускала с пунктуальной точностью через каждые 30 минут. Две ночи — и более чем 5-метровый проход через предзонник почти на метр углубился в полосу проволочного ограждения. Около четырех метров ограждения надеялись пройти гораздо легче и быстрее, так как не нужно было маскировать траншею сверху. Две ночи напряжения физических сил и нервов прошли быстро как никогда. Не чувствовалось холода, голода. Все были воодушевлены. Мучительно переживали моменты наибольшей опасности. Самым опасным было совмещение нахождения обходного патруля против подкопа в момент освещения ракетой. Но все прошло благополучно. А в полдень следующего дня, ворвавшись в лагерь, охрана палками и прикладами отделила от общей массы в районе подкопа несколько сот русских. Появились офицеры. Подкоп обнаружили по случайному обвалу около ограждения."
Погожев Андрей Алесандрович . мерть стояла у нас за спиной... http://militera.lib.ru/memo/russian/pogozhev_aa/index.html

Свидетельство очевидца
"... огромная огороженная территория и полное отсутствие каких бы то ни было жилищ. Стоял октябрь, а у нас не было ни сапог, ни шинелей, ни шапок. Мы устраивали себе жилища, кто как мог — чаще всего выкапывали ямы в песке и покрывали их корнями деревьев, попадавшимися при копке. По утрам палками и плетками выгоняли нас немцы на поверку.
Ночи становились все холоднее. Не выдержав голода и холода, многие военнопленные умирали. Наконец немцы решили построить для нас землянки.

Наши новые жилища — бараки строились так: выкапывались ямы длиной метров 100 и шириной метров 8, сверху ямы покрывались цельными хвойными деревцами: стволами вместе с ветками. Деревья мы таскали из леса, находившегося за территорией лагеря. Под усиленным конвоем на рубку леса ежедневно водили человек по 80, по 100.
В это время в лагере была организована подпольная группа из 11 человек, куда входил и я. План был таков: всей подпольной группе одновременно попасть в список рубщиков леса, получить рабочий инструмент (топоры, ломы и др.) и использовать его в качестве оружия при нападении на охрану. Все 11 человек должны были вооружиться инструментами и равномерно распределиться по длине колонны, а в лесу неожиданно напасть на конвоиров и перебить их.
Вначале все получилось, как и было задумано: все 11 человек попали в колонну, все были вооружены инструментами. Около ста человек в тот день направлялись на рубку леса. Немцы выгнали колонну за территорию лагеря, сопровождающий пошел с докладом в караульное помещение, а мы остались ждать [...] Через некоторое время ворота открылись, и нас загнали обратно, за колючую проволоку. Колонну оцепили, начали называть номера тех, кто участвовал в заговоре. К концу поверки перед строем стояли 10 человек — одиннадцатый был провокатором.
Нас сильно избили и загнали в так называемые "колодцы" — четыре столба с натянутой между ними колючей проволокой. Провинившихся загоняли голыми. Поскольку дверей в этом сооружении не предусматривалось, попасть внутрь можно было только одним способом — раздвигая ряды колючей проволоки руками. Если делаешь это быстро — рвется кожа на руках и на всем теле, если двигаешься медленно, тебя жестоко избивают. В "колодцах" мы простояли голыми трое суток, после чего нас связали, отвезли на станцию и закрыли в товарном вагоне. В ночь с 6 на 7 ноября [месяц назван неправильно, в действительности "октябрь". До этого в мемуарах говорилось, что побег из лагеря планировался к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.] поезд тронулся и повез нас в лагерь смерти — в Освенцим."
Стенькин Павел А. Меня не сломили! http://militera.lib.ru/memo/russian/stenkin_pa/index.html
30 сентября, 2, 7, 10, 14, 18, 20 и 25 октября в лагере проводились прививки от тифа.
Об этом периоде имеется свидетельство очевидца (№ 308 - 41 086):« (из лагеря Хелм) в октябре 1941 года … Пригнали в лагерь № 308. Пленных было очень много, и каждое утро на фургонах вывозили по 200 человек мертвецов. Ужасные условия: питание один раз в сутки -–суп из брюквы и шпината. Ночью холод, днем снова дубинки и стрельба из автоматов по живым мишеням. Вшей было столько, что казалось земля дышит. Я заболел тифом. Превратился в живой скелет. Лежал в санчасти тут же, в лагере.» Лузин М. С.
В последние месяцы 1941 года есть сведения о переводах:
- с 12 ноября - в 128 рабочий батальон советских военнопленных [Sowjkgf. Bau u. Arb. Batl. 128],
- 28, 29, 30 ноября – в шталаг VIII C, Саган,
- 3 декабря – в шталаг VIII C, Саган.
С середины сентября 1941 года часть военнопленных используется в различных рабочих командах от шталага Нейхаммер в сельском хозяйстве и на промышленых предприятиях. Среди них известны: Breslau r. Hoffmann; Kdo 1, Sprottau; Kdo 4, Stran; Kdo 5, Gleiwitz; Kdo 7 Oво- Busehwitz; AK. 24, Keisicht (Kr. Liegnitz; Kdo 25, Spindlastrasse; AK 35, Ornontowitz; АК. 44 Tarnowitz – Nord; Kdo 53, Wirsau; Kdo 74, Ehrenforst (Kr. Cosel); Kdo 121, Schöneich –Eichenkrang. [Сведения о рабочих командах важны в той части, когда смерть военнопленного происходила не в самом шталаге. В этом случае захоронение могло производиться на местном кладбище и в ряде случаев фиксироваться в местных документах.]
На рубеже 1941-1942 гг. в шталаге Нейхаммер от сыпного тифа умерло от 4.000 до 6.000 военнопленных. Эпидемия тифа была преодолена только в феврале 1942 г. До этого времени лагерь находился на карантине.
В июне 1942 года шталаг был ликвидирован как самостоятельная единица и продолжил существование как филиал шталага VIII C, Саган.
Комендатура шталага 308 (VIII E) была назначена в Сумы. Сведений о деятельности шталага № 308 в Сумах нет, но в 2005 году в ходе поисковых работ в г. Курске на территории 4 военного городка, где в годы войны располагался лагерь военнопленных, были найдены три жетона военнопленных с личными номерами 308 (VIII E) – 58 591 и 308 (VIII E) – 60 107. Эта находка рождает два предположения:
1. часть военнопленных из шталага Нейхаммер была направлена на оккупированную территорию СССР или как рабочая команда или как военнопленные при немецкой воинской части;
2. шталаг № 308 всё же действовал на советской территории, где через него прошло от 4 до 5 тыс. военнопленных.
С марта 1942 года в Нейхаммере начинается формирование особого соединения «Bergmann» («Горец»). В его состав входило спецподразделение «Тамара I», включавшее в себя добровольцев из числа военнопленных. Общая численность кавказцев (азербайджанцев, армян, дагестанцев и грузин) достигала 1 100 человек.
Так же в Нейхаммере действует лазарет для советских военнопленных, преемущественно из шталага VIII C, Саган и его рабочих команд. С ним связана одна необычная история.
В начале 1942 года в Нейхаммер был доставлен советский военнопленный военврач Гусейнов Самандар Вейс оглы. Он работал в врачём в лазарете Нейхаммера, лечил и советских военнопленных и азербайджанцев-легионеров из «Тамары I». В середине 1943 года в Нейхаммер попадает медсестра Полищук Софья Леонидовна, угнанная как гражданское лицо в Германию, и работает в прачечной. Волею судеб они встретились и полюбили друг друга. В начале 1944 года Гуссейнова Самандара вывезли в Италию, а в Нейхаммере у Софьи Полещук родился мальчик.
Возможно, это в чём-то символично, что в месте, где последовательно сменяли друг друга враги появилась новая жизнь. Софья Полищук сумела сохранить мальчика и в августе 1945 года они вернулись в СССР.
Нейхаммер был освобождён 13 февраля 1945 года войсками Красной Армии.
Погибшим советским военнопленным в Свентошуве был поставлен памятник.