Первая поправка к Конституции США не спасла Том Сойера и Гекльберри Финна от культурного геноцида

На Западе всем давно ясно, что в кострах книги не горят. Инквизиторы столетиями сжигали произведения Гомера и Боккаччо, а избавиться от них удалось только в конце XX века. И совсем другим способом.

Типичный пример — округ Брансвик, штат Техас. Для девяти десятых его жителей имена Гомера, Данте, Боккаччо, Чосера и Мольера — пустой звук. Неграмотность объясняется просто. Вот уже несколько десятилетий в округе действует распоряжение, запрещающее держать в публичных и школьных библиотеках книги “скабрезного или сомнительного” содержания. Кроме того, школам запрещено пользоваться учебниками, в которых упоминаются такие произведения и их авторы. В список “скабрезных или сомнительных” кроме “Любовника леди Чаттерлей” Д. Лоуренса вошли “Илиада”, “Декамерон”, “Кентерберийские рассказы”, “Божественная комедия” и “Тартюф”. Аналогичные списки, дополненные произведениями Шекспира, существуют во многих других штатах США.

Слово за слово

Хитрые цензоры книжек не жгут. Они их переписывают. И добиваются феноменальных результатов.
В начале XIX века британский филолог Боудлер выпустил отредактированное собрание сочинений Уильяма Шекспира. Это собрание, с гордостью утверждал редактор, без малейшего неудобства можно читать всей семьей. Все “скабрезные” места в комедиях, трагедиях и сонетах Шекспира были тщательно вымараны. Однако труд Боудлера раскупался слабо. Читателям — даже тем из них, кто приветствовал саму идею адаптации Шекспира,— не понравилось, что о внесенных изменениях было заявлено чересчур громко. “Есть в этом какая-то фальшь”,— сказал тогда один из членов палаты лордов. В конце концов почти весь тираж боудлеровского издания Шекспира уничтожили. Над доктором философии посмеялись, а в английском языке появилось еще одно слово — bowdlerize, означающее “выбрасывать (из книги, пьесы и т. д.) все нежелательное”.

…Сейчас страной победившей боудлеризации смело можно назвать Соединенные Штаты Америки. Виной всему политкорректность. Ну не могли авторы детских книг начала века, таких как “Путешествия доктора Дулитла” (прототип нашего “Айболита”), предположить, что в конце XX века один из персонажей — попугай Полинезия — станет абсолютно неприличным. Он слишком часто употребляет слова “ниггер” и “черненький”. И теперь в школьных библиотеках США “Путешествий доктора Дулитла” не найдешь днем с огнем. Есть книга “История доктора Дулитла”, в которой попугай Полинезия кричит уже что-то совсем другое.

Американцы вообще преуспели в цензурных делах больше других. Не сразу, конечно,— мешала первая поправка к конституции, которая провозглашает свободу слова. Поэтому настоящим героем американских цензоров стал некто Энтони Комсток. Личность у нас совершенно неизвестная, а в Америке — знакомая всем, кто так или иначе связан с книгоизданием, от писателей до книготорговцев.

В конце прошлого века Комсток создал “Общество борьбы с пороком”, лозунгами которого были “Книги нужны только борделям” и “Нравственность выше искусства”. В конгрессе США, куда Комсток обратился, к его доводам прислушались (действительно, слишком много в США к тому времени появилось предосудительной литературы, взять хотя бы “Листья травы” Уитмена или “Алую букву” Готорна), но сделать ничего не могли: первая поправка, кроме всего прочего, запрещает принимать законы, ограничивающие свободу слова.

Но Комсток придумал, как обойти конституцию. Проект федерального закона по борьбе с безнравственностью, представленный Комстоком, не вводил цензуры и не запрещал книг. Он просто запрещал использовать почту США для пересылки “предосудительной” литературы. Такое использование объявлялось федеральным преступлением, отправитель и получатель отправлялись в тюрьму, а предмет пересылки уничтожался без нарушения первой поправки. Хитрость Комстока состояла в том, что в те времена без федеральной почты наладить распространение книг было невозможно.

Для контроля за исполнением закона назначался, конечно, не цензор, а специальный почтовый инспектор. Он получал право единолично решать, что считать “предосудительным”, и предпринимать немедленные действия.
Конгрессмены обсуждали билль всего полчаса и с восторгом его приняли. На пост инспектора, разумеется, назначили самого Комстока.

Список авторов, запрещенных по “закону Комстока”, впечатляет. Аристофан, Чосер, Боккаччо, Бальзак, Гюго, Уайльд, Хемингуэй, Дос Пассос, Джойс, Фитцджеральд, Фолкнер, Маркс, Ленин, Троцкий, Набоков… Всего за первые сорок лет действия закона были арестованы 3500 человек, уничтожено 120 тонн книг и журналов. Закон не отменен до сих пор; правда, в 1960-х годах почтовые инспектора лишились права единолично выносить решение о “предосудительности” книг.

Книга за книгой

Тем не менее Соединенные Штаты остаются страной, в которой цензура действует почти бесконтрольно.

По той простой причине, что официально ее там не существует, а стало быть, она никак не регламентирована.

В том же округе Брансвик из школьной программы, а значит, и из школьных библиотек был исключен классический роман Германа Мелвилла “Моби Дик”. Принимая решение, школьные цензоры (простите — члены наблюдательного совета школы) руководствовались тем, что в книге нет ничего о Техасе, зато есть грубые слова, а значит, она совершенно бесполезна. Вообще, наличие грубых слов довольно широко используется в США как повод для запрета той или иной книги. Например, “Словаря американского наследия” — одного из лучших толковых словарей американского английского языка, который теперь запрещен в нескольких школах Аляски. В Калифорнии ему повезло еще меньше: в одном из округов штата он был изъят из всех публичных библиотек.

Впрочем, грубость — не единственный повод. Классический роман “Алая буква” Натаниэля Готорна запрещен из-за “несовместимости с ценностями, принятыми в обществе”. По той же причине под запретом в нескольких городах США оказался роман Ли Харпера “Убить пересмешника”. А “Двенадцатую ночь” Шекспира запретили из-за того, что она пропагандирует гомосексуализм и, следовательно, не может находиться в публичных библиотеках: там ее могут прочесть дети.

Вообще, забота о детях и молодежи — главный козырь цензоров. Американские школьники младших классов очень любят истории о французском слоненке по имени Бабар. Это трогательное толстокожее существо, однако, показалось вредным некоторым бдительным гражданам. Во-первых, в книге слишком много насилия: мать-слониху убивают. Во-вторых, книга пропагандирует инцест: Бабар приветствует всех слонов словами “Привет, братишка!” или “Привет, сестренка!”, а потом одна из “сестренок” становится его женой. Наконец, в-третьих, образ жизни Бабара провоцирует у детей страсть к “неумеренному потреблению”, поскольку слон богат. Нетрудно догадаться, что книжка теперь стала практически недоступной — ни в школах, ни в детских садах, ни в детских отделениях библиотек ее не найти.

Ветхий завет изъят из школьных библиотек в двух десятках штатов из-за наличия в нем “сексуальных и жестоких сцен”. Излишняя жестокость стала причиной запрета в некоторых школах сказок Шарля Перро и братьев Гримм. “Барон Мюнхгаузен”, “Над пропастью во ржи” и “Ромео и Джульетта” запрещены из-за того, что “неверно ориентируют молодежь” (Мюнхгаузен врет, Колфилд асоциален, а любовники Ромео и Джульетта — несовершеннолетние). “Дневник Анны Франк” — за то, что там несколько раз употребляется ругательство “Проклятье!”.

Особенно в Америке достается произведениям Марка Твена. “Тома Сойера” и “Гекльберри Финна” изгоняют из одного штата за другим. Причины самые разные. Сначала книга считалась асоциальной: Том Сойер и особенно Гек Финн — мальчики непослушные, а потому ничему хорошему детей научить не могут. Теперь другая беда — расизм. Представители афро-американских организаций Америки подсчитали, что на первых 35 страницах приключений Гека Финна слово “ниггер” употребляется 39 раз. Естественно, многие школы и округа эту книгу запретили.
По числу запретов в США Марк Твен уступает лишь Рэю Брэдбери. Особым вниманием цензоров пользуется роман “451 градус по Фаренгейту”, как раз и повествующий о будущем, в котором книги запрещены вовсе. Пожарные там занимаются не тушением пожара, а сожжением книг.

В послесловии к “451 градусу по Фаренгейту” Брэдбери рассуждает о том, что на свете полно людей, которые готовы жечь книги. И советует им не запрещать его книги, а писать свои. “Это безумный мир. И он станет еще более безумным, если мы позволим меньшинствам, будь то карлик или гигант, орангутан или дельфин, простак или мудрец, вмешиваться в эстетику. Реальный мир — это игровая площадка для всех, где каждый может создавать или отменять законы. Но мои книги — это территория, где кончаются их права и где действуют только мои требования”. Мир не послушался Брэдбери. Мир предпочел его запретить. 

Детские книги, запрещавшиеся и/или подвергавшиеся цензуре
1. “Красная шапочка” (Ш. Перро); наличие сцен насилия и жестокости.
2. “Белоснежка” (братья Гримм); наличие сцен насилия и жестокости.
3. “Приключения Тома Сойера” (Марк Твен); антипедагогическая книга.
4. “Приключения Гекльберри Финна” (Марк Твен); расизм.
5. “Хижина дяди Тома” (Г. Бичер-Стоу); расизм.
6. “Приключения Пиноккио” (К. Коллоди); наличие сцен насилия и жестокости, асоциальная книга.
7. “Алиса в стране чудес” (Льюис Кэрролл); “звери не могут курить и разговаривать человеческими голосами”.