Политоверие и Православие

Сергей Львович Худиев

Политические соблазны последних дней еще раз обнаружили печальный факт, что для многих людей (в России, но не только) политическая борьба является суррогатом религии; адепты определенной позиции требуют ей веры и преданности, уместной только в области религии.

Причем религиозность эта носит фанатический и нетерпимый характер - несогласие с предлагаемой картиной мира обличает в вас человека порочного, сомнение есть не просто ошибка, но гнусное преступление.

Я не знаю, что на самом деле произошло с Навальным - были ли он отравлен и кем. Но я знаю некоторые другие вещи. Люди, которые сфальсифицировали досье о химическом оружии Саддама Хуссейна, чтобы обосновать войну, в которой погибло около миллиона иракцев и несколько тысяч граждан самих западных стран, а Ирак лишился 80% своего христианского населения, так и не были наказаны - более того, даже не были изгнаны из политической элиты. Люди, которые рассказывали о виагре, которую Каддафи, якобы, раздавал солдатам, чтобы они насиловали женщин (сообщения об этом впоследствии, не подтвердились), тоже никак не пострадали - зато в Ливии погибли более ста тысяч человек, а сейчас там работают рынки чернокожих рабов. Я знаю, что сообщения о атаке нервно-паралитическим газом в сирийском городе Дума, которые распространялись ведущими западными медиа вроде NYT, и едва не привели к прямому боестолкновению между ядерными державами, оказались ложными. Я знаю, что вопрос о том, кто же убил «небесную сотню» в Киеве так и остался невыясненным за эти годы. Я знаю, таким образом, что западные политики (как и политики вообще), военные и сотрудники спецслужб могут заниматься ложью, фальсификациями, и операциями под ложным флагом.

Это фоновое знание не дает мне возможности понять, что случилось с Навальным. Но оно располагает к большой сдержанности и осторожности; вся история про страшный боевой яд Novichok, которым профессиональные убийцы так и не смогли убить нашего героя, про телефонный звонок одному из этой команды убийц, который выбалтывает все как на духу, про смелое возвращение героя прямо в руки тех, кто только что пытался его убить выглядит чрезвычайно натянутой. Но я не знаю точно, что там произошло. Я также мало склонен идеализировать наши спецслужбы, как и западные - спецслужбы есть спецслужбы - но имеющиеся данные оставляют меня в сильных сомнениях.

Между тем, для множества комментаторов в сети, сомнения обличают во мне крайнего негодяя - все честные люди непоколебимо верят в версию Навального и действуют на основании этой веры.

Что же, тут стоит отметить, что мы имеем дело не столько с политическим, сколько с религиозным феноменом.

В обычной политике речь идет о деятельности в рамках существующего порядка - предвыборной агитации, составлении программ, и, в случае обретения власти - решении проблем с вывозом мусора и других скучных вещах.

Революционность, напротив, дело крайне экстатическое; это призывание бури, которая должна разрушить существующий порядок. После апокалиптической катастрофы, которая уничтожит старый мир несправедливости и греха, воссияет дивный новый мир, кто был ничем, тот станет всем.

Проникаться религиозным фанатизмом в отношении чисто мирских движений - конечно, не исключительно наша болезнь; немцы, китайцы, теперь вот американцы тоже показали большую уязвимость. Но у некоторых субкультур в нашем обществе она носит какой-то особенно закоренелый характер; наша интеллигенция делает себе религию из идеи разрушения собственного государства, по меньшей мере, с 1860-тых годов.

Та потребность обрести смысл жизни, оправдание, надежду, единство с другими, которая в нормальном случае выражается в вере, здесь обретает себя в пламенной приверженности делу борьбы с российским государством. Стремиться к его разрушению - абсолютный нравственный долг, быть заподозренным в «слиянии с властью», «работе на власть», или вообще каком-то позитивном отношении к своему государству намного позорнее, чем быть заподозренным в педофилии или наркоторговле. То и другое не будет большой проблемой, если вы боретесь с режимом.

Политика в этом случае представляется не искусством согласования интересов различных групп, а борьбой добра со злом; ваше нравственное достоинство определяется тем, что вы занимаете «правильную» сторону в политическом конфликте.

При этом «злом», как мы видим и в данном случае, является российское государство, а «добром» - любые силы, которые ему противостоят, начиная с любых антироссийских сил на Западе. 

Попытка сказать, что Россия, конечно, не рай земной, управляемый ангелами, но и с той стороны тоже не рай и не ангелы, а подобные нам грешные человеки, и трения между Россией и Западом - не конфликт добра и зла, а борьба держав за свои интересы, воспринимается как покушение на святое.

Запад в нашей протестной мифологии видится как ближайший аналог небесного Града Иерусалима - населенного ангелами и святыми, которые во всех своих поступках движимы чистой любовью к добродетели. Лидеры западных держав и корпораций руководствуются исключительно высокими ценностями, и когда их государственные или корпоративные интересы приходят с ними в противоречие, они исходят из принципа «пусть наша держава ослабнет, а корпорация разорится, лишь бы нам не погрешить против идеалов». А военные и представители спецслужб так и вовсе скорее умрут, чем позволят себе дезинформировать публику, или, тем более, заниматься фальсификациями, операциями под ложным флагом или другими не совсем святыми делами.

Относительно их российских коллег мы согласимся, что они могут и лгать, и устраивать провокации, и сеять смуту в других странах, и вообще довольно грубыми и некрасивыми методами отстаивать государственные интересы, как их видит руководство страны. Но вот аналогичные западные институты - это ни в коем случае. Как вы вообще могли подумать плохо об этих святых людях?

Предположение, что за теми или иными про-западными политическими движениями стоят не только (и не столько) идеалы, но и интересы, вызывают возмущенную реакцию. Это понятно - человек, который строит свое чувство достоинства, смысла и идентичности на том, что он стоит за «правду», будет воспринимать разговоры о том, что на самом деле он обслуживает определенные интересы, как грубую личную атаку.

Тем не менее, опыт указывает на то, что за воодушевленными людьми, которые выходят на майданы, стоят люди далеко не столь идеалистичные, которые хорошо знают, на что они тратят свои деньги.

В данном случае невозможно не увидеть связи между делом Навального и строительством газопровода «Северный поток» который увеличит богатство и влияние одних корпораций и держав, а вот богатство и влияние других уменьшит.

Мы, конечно, можем верить в то, что требования прекратить строительство газопровода, со ссылками на то, что злейший тиран сначала отравил, а потом и посадил борца за свободу, продиктованы чистым идеализмом, а чьи бы то ни было интересы тут не причем. Но это именно вера - то есть убеждения, которые определяют для человека его чувство личной идентичности, праведности, единства с другими, достойными по его убеждению людьми. Это не аналитика, не попытка разобраться в том, что происходит на самом деле. Праведный человек непоколебимо верит в святую и истинную картину происходящего - а сомнения изобличают человека гнусного, низкого и подлого.

Причем речь идет не о твердой приверженности какой-то другой версии, а именно о сомнениях. Сказать «я просто не знаю, что произошло на самом деле; ряд деталей представляются мне неубедительными» - значит вызвать немедленное срабатывание системы распознавания свой-чужой. Вас тут же объявят позорным телезрителем с промытыми мозгами, и, конечно же, обожателем властей. Сомнение есть преступление. Такое впечатление, что политоверующий видит в людях только и исключительно политоверующих - либо его, либо враждебного исповедания.

Конечно, возникает вопрос о том, как это политоверие соотносится с Православием. И ответ на него - неизбежно негативно, потому что если ваше религиозное чувство уже реализовано в, собственно, религии, вы неспособны предаться политической вере с требуемой страстью. Если воспользоваться компьютерной аналогией, те разъемы, через которые к вам могли бы подключиться, уже заняты другим подключением.

У вас уже есть Мессия, на которого обращено ваше восхищение и преданность - это Христос. Уже есть сообщество, принадлежность к которому вы цените - святая Церковь. Уже есть цель в жизни - служение Богу.

Политоверующий готов признавать Православие только тогда, когда оно безусловно подчинено его единому на потребу - борьбе с режимом. Поскольку Церковь в целом не проявляет к такой борьбе никакого интереса, к ней неизбежно возникает враждебное отношение.

Большинство политоверующих - довольно воинственные атеисты; те, кто настроены к христианству менее враждебно, стремятся провести резкую грань между «церковью как организацией», которая оценивается негативно, и некой «подлинной верой», которая полностью совпадает с политоверием. В этом случае считается, что Христос полностью на стороне политических борцов - причем, разумеется, именно наших, и если Церковь не с нашим движением, то она и не со Христом.

Наблюдать за этими попытками записать Христа в товарищи по революционной борьбе бывает глубоко печально. Бог воплотился и вочеловечился, умер на Кресте за наши грехи и воскрес из мертвых явно не для того, чтобы поддержать идею фикс нашей интеллигенции о разрушении российского государства; как впрочем, и не ради укрепления державности. Его Царство вообще не от мира сего - Он Господь, Бог и Спаситель, а не Союзник. Он основал Церковь, а не то или иное политическое движение.

Быть верным Ему - значит быть верным Его Церкви, а не одной из многих политических одержимостей, перед которыми так уязвим падший человеческий род.

И конечно, Христос не был революционером. Революционеры (зилоты) в Его время были, и он их не поддержал. Он спокойно отдал кесарю кесарево, совершенно не обличая его репрессивную внутреннюю и агрессивную внешнюю политику. Все, что пишут Апостолы об отношениях с государством, прямо противоположно мятежным порывам нашей интеллигенции.

Но главное расхождение даже не в этом. Христос пришел спасти «людей Своих от грехов их» (Матф.1:21) Спасение, которое Он приносит, носит личный характер; это изменение внутри самого человека, который верует, кается, приступает к Таинствам и хранит заповеди. Христос спасает мир по одному человеку за раз - и этот человек должен признать свою греховность и захотеть, чтобы Бог его изменил.

Политоверие - это исповедание людей лично безгрешных, для которых все зло в их картине мира находится вовне их самих и той группы, которую они считают своей. В отличие от христиан, политоверы не могут грешить или даже добросовестно ошибаться.

Собственно, как мне уже доводилось говорить об этом, неизбежность трений между интеллигенцией и Церковью обусловлена тем, что интеллигенция есть собрание негодующих праведников, в то время как Церковь - кающихся грешников.

Мы - грешные люди, живущие в падшем мире; грешниками являются и наши правители - как и правители других стран. Общеизвестные факты говорят о том, что ложь, манипуляция, операции под ложным флагом обычны для спецслужб всего (в том числе, разумеется, западного) мира. Часто на борьбу с плохими людьми вас призывают люди, которые радикально хуже - как это было с большевиками в Российской Империи или Национал-Социалистами в веймарской Германии.

Всецелая вера уместна в отношении к тому, кто не может солгать - Богу. Люди же склонны как искренне заблуждаться, так и намеренно лгать. Человек, который звонит вам и представляется сотрудником Сбербанка, совершенно не обязательно таковым является. Человек, выступающий под флагом «борьбы с коррупцией»... мы достаточно видели таких людей прямо по соседству - на Украине.

Беда, однако, в том, что вы не можете перебить фанатичную веру аргументами - даже вполне очевидными. Но мы можем засвидетельствовать - эта вера ложная, и она неизбежно приведет к болезненному краху. Для того, чтобы обрести подлинный смысл жизни, оправдание и спасение, нужно обращаться не к тем или иным политическим вождям - а к Господу нашему Иисусу Христу.