ПОУЧЕНИЕ О ВЕГЕТАРИАНИЗМЕ преосвященного Никанора, архиепископа Херсонского и Одесского, сказанное н

http://www.vita.org.ru/veg/religion/nikanor.htmПОУЧЕНИЕ О ВЕГЕТАРИАНИЗМЕ
преосвященного Никанора,
архиепископа Херсонского и Одесского,
сказанное на вечерне в неделю сыропустную

Издание Афонского Русск. Пантелеймонова Монастыря
Одесса

Типография Е.И.Фесенко, Ришельевская, соб. дом №47
1890

Печатать дозволяется. – Одесса, 25 апреля 1890 г.
Цензор Протоиерей Василий Войтковский

© ВИТА Центр защиты прав животных.
Восстановление текста, корректура и набор
Москва, 2010

Вегетарианизм

Поприще добродетелей отверзеся. Хотящий страдальчествовати внидите препоясавшееся добрым поста подвигом. Законно бо страдальчествующии праведно венчатся. И восприимше всеоружие креста, врагу сопротивимся, яку стену нерушимую имущее веру, и яко щит молитву, и шлем милостыню, вместо же меча пост, иже отсекает от сердца всю злобу. Творяй сия истинный примет венец от Христа Бога. Стихира утра.

Поприще добродетелей открыто, - возглашает ныне церковь. Открыто с нынешнего дня поприще духовных подвигов, поприще состязания, поприще борьбы, поприще духовной брани. Стоит с одной стороны воинство Христово, - то чада воинствующей земной Христовой церкви; а против них стоит исконный враг Христов, иже есть Диавол и сатана, льстяй вселенную всю. Хотящие подвизаться выходите, препоясавшись добрым подвигом поста. Выходите, памятуя, что подвизаться подвигом добрым, умерщвлением страстей, отражением приражений врага искусителя, значит страдальчествовать, как и всякая борьба, требующая труда и подвига, тяжкого напряжения сил и изнурения, есть страдание. Выходите все, памятуя, что праведно увенчиваются, получают венец достойного мздовоздания только те, которые подвизаются законно, надлежащим богоустановленным образом. Выступим все против врага, восприемше всеоружие креста, став за нерушимою стеною веры, оградив сердце вместо щита молитвою, прикрыв главу, как шлемом, милостынею, вооружив руку вместо меча постом, который посечет всю нападающую на нас злобу лукавого, отсекая ее, во-первых, от нашего собственного сердца. Только тот, кто творит сие, примет истинный венец от Христа Бога.

Что сей род сатанинской силы и диавольского лукавства ничим же из человека исходит и от человека отходит; что пост на всякое время полезен есть изволяющим и соблюдающим его, - ниже бо искушение демонское дерзает на постящегося, и хранители жизни нашея ангели люботруднейше пребывают с нами, очистившимися постом; что пост есть крепость души и тела, - в этом со времени постнического жительства Христова на земле никто из Христовых последователей даже до днесь не сомневался. Но в последок дней сих народилось – увы – многое множество христиан глаголемых, множество мнимых, а нередко и самозваных печальников народного здравия и благоденствия, которые глубоко вопиют, что посты разрушают народное здравие, ослабляют народную силу, даже убивают жизнь, по крайней мере, дают большой процент смертности, особенно же между детьми простого народа; почему посты вообще будто бы вредны, а для детей до семи лет будто бы даже и необязательны. Твердят они это на основании будто бы науки, на основании сравнительной анатомии, физиологии, гигиены и медико-полицейской статистики. Нас же, служителей церкви, хранителей свято-отеческих преданий, заступников священно-церковного народного обычая, как свидетелей, будто бы заинтересованных и очень уже некомпетентных в решении научного вопроса о народном здравии, эти научники и слушать не хотят. Смирено пред их отважною самомнительностью преклоняем нашу голову и, не говоря им пока ничего с нашей, гордо отстраняемой ими точки зрения, раскрываем перед ними одну, совершенно научную статью «Питание человека в его настоящем и будущем» Бекетова («Вестн. Европы», 1878 г. август) и предлагаем их, как и вашему вниманию, выводы этой ученой статьи. Вы увидите, что в ней самыми научными доводами доказывается не иное что, как необходимость и благотворность нашего русского православно-христианского поста. Выслушайте.

«Какая пища всего больше способствует правильному развитию и усовершенствованию человеческой природы? Наука доказала, что между животною и растительною пищею резкого различия в химическом составе не существует. Всякая пища содержит в себе главным образом только четыре простых тела (а именно углерод, водород, азот и кислород). Эти четыре главные тела находятся в виде четырех же потребляемых в пище соединений (воды, белков, жиров и углеводов). Существенная разница между растительною и животною пищею заключается в относительном количестве белков к прочим составным частям. Было принято, что лучшая пища для человека есть пища смешанная, состоящая из мяса (3/4 фунта) и хлеб (2 фунта в сутки). Выводы этих опытов, однако же, весьма разнятся, если опыты производятся над разными людьми, в разных условиях жизни.

Несомненно, что организм каждого человека приспособлен к той пище, которую он употребляет во всю свою жизнь и которую употребляли его отцы, деды и прадеды. Русский пахарь питается почти исключительно ржаным хлебом, а степной кочевник – мясом. Тот, кто сказал бы, как то многие утверждают, что человек есть существо всеядное, рисковал бы жестоко ошибиться. Зажиточный европеец до того приспособился к смешанной животно-растительной пище, что внезапная перемена этой пищи на чисто животную или чисто растительную была бы для него вредна.

Но, спрашивается, к какой пище приспособлен организм человека самою природою? Обращая внимание на сравнительное строение пищеварительных органов человека (его 32 зуба, между ними его 4 короткие коренные зуба и средней сравнительной длины пищеварительный канал, который в шесть раз длиною своею превосходит тело), находят, что человек предназначен природою к пище, менее легко варимой, чем мясо, но более удобоваримой, чем трава. По сравнению пищеварительных органов человека с теми же органами ближайших к человеку животных находят в этом, как и в других отношениях, точнейшее сходство человека с высшими обезьянами, у которых число и устройство зубов то же и длина пищеварительного канала та же, и которые питаются исключительно растительною, сочною или мучнистою пищею: плодами, древесными почками, даже цветами, но вовсе лишены инстинктов нападения на других животных с целью пожирания. Отсюда зоологи давно вывели заключение, что человек приспособлен природою к пище растительной, но только к мягкой или полумягкой. Употребление огня дало нам возможность питаться и такими растительными произведениями которые без этого мало имели бы значения, например, картофелем, зернами и т.п. Если же человек приспособлен природою к растительной пище, то вряд ли мясо можно считать столь необходимою примесью к пище человека, как то считают многие.

Это и доказывается статистикою. Вычислено, что в Европе вместо требуемого количества мяса (3/4 фунтов) приходится в день только около 1/10 этого количества на человека в сутки. Да и то во всех странах мира большая часть мяса потребляется населением городов. Вычислено, что если бы во всей Европе зарезать всех имеющихся теперь домашних съедобных животных и разделить поровну между всеми жителями Европы, то каждому досталось бы требуемое количество мяса (около 1 фунта) ежедневно на один только год. Несомненно, что в самых населенных странах Азии, в Индии, в Китае, в Японии скотоводство совершенно ничтожно в сравнении с европейским; в Китае, в Японии вовсе почти не существует, а в Индии многим миллионам индусов употребение мяса даже запрещено религией. Следовательно, в этих странах не может быть и речи о мясе как народной пище.

Итак, само человечество разрешает вопрос о своем питании совершенно иначе, чем некоторые будто бы ученые: огромное большинство людей питается не мясною и не смешанною животно-растительною пищею, а чисто растительною.

Можно ли ждать изменения этого правила в будущем? Никак. В Европе выяснилось то печальное обстоятельство, что из 16 европейских государство в десяти оказалось весьма заметное уменьшение числа домашних животных (експекорация). Это особенно заметно в наиболее промышленных государствах. Приходят к общему заключению, что чем больше населенность страны людьми, тем меньше населенность домашними животными. И главная причина такого соотношения заключается именно в степени распространения земледелия в промышленности. То же неминуемо предвидится и в будущем: с распространением земледелия, промышленности и вообще цивилизации, при соответствующем увеличении народонаселения, будет уменьшаться число домашних животных. С увеличением народонаселения, когда заметно возвысится ценность растительных произведений, обширность пастушеских стран и участников будет заметно уменьшаться. А придет время, когда человечеству недостанет места для произведения даже того ничтожного количества мясной пищи, какое производится в настоящую эпоху. При вопросе и будущем питании человека важно и соотношение ценностей хлеба и мяса. Растения и животные вырабатывают органическое вещество из почвы, воды и воздуха. Растение черпает сырой материал, им перерабатываемый, из первых источников; животное же получает себе в работу материал, однажды уже переработанный (растением). Так как произведение, дважды переработанное, всегда дороже произведения, переработанного один раз, то в земледельческих странах мясо всегда будет дороже хлеба. Это и подтверждается сравнительным возвышением цен. Эта неравномерность в будущем станет еще значительнее, так как земли все дальше и дальше распахиваются, а относительное число скота в Европе уменьшается.

Все эти соображения заставляют признать за несомненную истину, что в будущем животная часть человеческой пищи не только уменьшится против настоящего, но даже и вовсе исчезнет. Человек самыми обстоятельствами влечется к растительной пище.
Следует ли из этого, что и человеческие племена будут ухудшаться? Ни под каким видом.
Существует в Европе общество поставившее себе задачею не только питаться исключительно растительною пищею, но и распространять то убеждение, что эта пища есть единственно естественная и согласная с природою человека. Члены этого общества называют себя вегетарианцами и, очевидно, верно оценили дело. Доказано, что между растительною и животною пищею не существует основного различия. Многие растительные вещества содержат белковины больше, чем мясо и яичный белок; а белковина – самая нужная часть пищи (в этом отношении отличаются особенно стручковые растения, чечевица, горох, бобы). Доказано опытами, что одинаковая примесь то мяса, то стручковых плодов (гороха) к одинаковому количеству хлеба служит к полному достижению целей питания, что выражается сохранением постоянства веса и поддержанием сил на одном неизменном уровне.

Будет ли растительная пища в состоянии способствовать дальнейшему развитию человечества? К приблизительно верному ответу на этот вопрос мы придем, если сравним, в отношении образа жизни, народы, сменявшие друг друга в течение веков и тысячелетий. Считают доказанным, что первобытный доисторический человек знал уже употребление огня и питался всевозможными животными, обильно населявшими дремучие леса, горные ущелья, реки и озера. Домашних животных при нем не было, а земледелии не было и помину. Присоединял ли он к своей пище какие-нибудь растения, неизвестно, так как никаких следов этого не осталось. В дальнейшей степени развития, например, у озерных обитателей свайных построек Швейцарии, найдены останки из каменных орудий, из костей животных, которые и теперь живут в Европе; многие из этих костей принадлежат животным уже прирученным: вола, козам, овцам, собаке, лошади; вместе с ними попадаются и зерна пшеницы, ячменя, ячменные колосья, плоды, даже обугленный печеный хлеб. За так называемым камены веком последовал век бронзовых изделий. В эту эпоху земледельческая жизнь была уже более развита; очевидно, начали уже развиваться и ремесла, так как найдены тут остатки и пряжи и льняных тканей. Таковы крупнейшие черты постепенного развития европейского человека в доисторические времена. Давно доказано, что земледелие есть необходимое условие дальнейшего развития человека. При этом, без сомнения, действует не свойство пищи, а сама земледельческая промышленность, которая требует большого напряжения ума и обеспечивает человека в заботах о вседневном понимании несравненно лучше и полнее, чем звероловство и скотоводство. Во всяком случае мы имеем право сказать, что мясная пища и сопряженный с нею образ жизни не имели ни малейшего влияния на преспеяние доисторического человека. Если бы люди не открыли возможности питаться плодами искусственно возращенных растений, то они, вероятно, бродили бы и до сих пор, подобно американским дикарям или кочующим ордам центральной Азии. К этому следует еще присовокупить, что в среде двух главнейших и самых многочисленных человеческих пород, кавказской и монгольской, наименее умственно развитыми считаются те народы, которые всего более придерживаются мясной пищи. Все страны ледовитого прибрежья, не поддающиеся земледелию, населены рыболовными народами, стоящими на самой низкой степени развития. Близко подходят к ним по развитию племена, занимающиеся звериною ловлею в северных холодных странах обоих материков. Степи и пустыни повсюду прикармливают мясом и молоком сравнительно редкое кочующее или пастушеское население, состоящее опять из дикарей и варваров. Даже отрасти цивилизованных наций местами стали возвращаться к варварству, под влиянием пастушеской жизни, каковы некоторые отрасли европейцев в Южной Америке. Словом, мы и теперь замечаем в среде мясоедных племен тот же застой, ту же дикость и варварство, в которые долго погружены были племена доисторических времен. Для преспеяния человечества необходимо полное по возможности замирение земли и исчезновение мясоядных дикарей. Ибо, с точки зрения естествоиспытателя, в крупнейших чертах своих, есть не что иное, как борьба мясоядных варваров с земледельческими хлебоядными народами. Она состоит именно в постепенном совершенствовании земледельческих племен, при вытеснении пастушеских, пребывающих в степени дикого невежества. Величайшие исторические катастрофы определены огромными переселениями мясоядных варваров. Величайшие эпохи преспеяния и развития совпадают с переходами этих варваров от исключительно мясной пищи к растительной и к земледению. Весь этот хаос, так долго царствующий во внутренности Азии, не есть ли следствие дикости мясоядных племен, не успевших или не сумевших пока сесть на растительную пищу, среди трудных условий занимаемых ими стран?      

Итак, широкий взгляд на развитие человечества, от отдаленных кремен каменного века до наши дней показывает, что род людской всеми силами стремится к превращению поверхности своей земли в пахотные поля и сады. Задержкою в этом стремлении служат именно мясоядные народы, которые и являются основною причиной борьбы в среде человечества. После этого мы вправе заключить, что преобладание мяса в пище, а тем более исключительно мясная пища свойственны лишь дикому и варварскому человеку.

Самая древняя цивилизация дальнего востока возникла среди народов, питавшихся преимущественно и даже исключительно растениями (среди фитофагов).  Как ни низка нам кажется цивилизация Китая, но и она, во всяком случае, далеко выше той степени развития, на которой остановились степные орды, подвластные той же китайской империи. Еще выше стояла образованность Древней Индии, развившаяся среди племен, отказавшихся от всякой животной пищи. Самые греки, философия, наука и искусство которых послужили основою европейской образованности, отличались в лучшие времена своей истории величайшею умеренностью, питаясь преимущественно растениями. За это они даже получили прозвище малоедов и листоедов (микротрапези и фюллотрогес).

Из приведенных соображений нельзя заключать прямо, что растительная пища лучше всякой другой способствует умственному развитию человека; однако же несомненно, что пища чисто мясная определяет образ жизни, не совместимый с преспеянием человечества. Что же касается до смешанной животно-растительной пищи, то на основании перечисленных фактов можно только утверждать, что не она подвинула род человеческий на пути цивилизации. Ибо виновники самых высоких религиозных и нравственных идей, самой возвышенной философии и науки, нередко черпали свои физические силы только из царства растений.

Предрассудок о безусловной необходимости смешанной животно-растительной пищи зародился исторически вследствие долговременной привычки зажиточных классов европейского населения. Так как в известных слоях европейского населения смешанная животно-растительная пища передавалась из рода в род в продолжении многих веков, то понятно, что самый организм европейца приспособился к этого рода пище. Но этот предрассудок исчезнет сам собою, вместе с неизбежным упадком скотоводства и расширением земледелия, вместе с неотвратимым исчезновением пустынных лесов и превращением лугов в пахотные поля, что замечается везде в образованных странах (уже захватывая даже наш Уфимский край, например, в Мензелинском уезде). Как бы то ни было, несомненно, что век высшего развития человечества совпадает с такими временами, когда человек будет черпать свои физические силы почти исключительно из царства растений. Любовь не только к одному человечеству, но и ко всему живому, даже ко всему, что входит в состав вселенной, – вот высшая черта нравственно развитого человека. А это качество, качество высшей гуманности, очевидно, не вяжется с убийством хотя бы и бессловесного животного. В Европе давно существуют общества покровительства животных; но искусственно созданная потребность некоторой части населения к мясной пище считается достаточной причиной для отнятия жизни у этих заботливо охраняемых существ. Мы все до того привыкли есть или видеть, как другие едят мясо, что нам при этом не приходит и на мысль об убийстве тех животных, куски которых будут лежать пред нами на блюде. Там где-то за городом есть бойня, отвратительное, смрадное и кровавое место, где режут, дерут, рубят и цедят кровь из жил. Но кто же туда заглядывает! Кто желал бы, чтобы все общество состояло из мясников! Там где-то на поле бранном валяются тысячи мертвых и полумертвых человеческих тел, растерзанных и всячески изможденных. Но что же делать? Война необходимое зло, имеющее и свою хорошую сторону: оно освежает общественную атмосферу, подобно грозе. Думается. что два эти явления находятся в несравненно более тесной связи, чем то думают обыкновенно. То и другое говорит еще о великой грубости чувств. Поэтому нечего жалеть о будущем неизбежном исчезновении, по крайней мере, о значительном уменьшении той животной примеси к человеческой пище, которая весьма много способствует грубости нравов».

Таково-то содержание ученой статьи, которою мы возражаем ученым ненавистникам святых постов православной церкви. По выражению статьи, «преобладание мяса в пище, а тем более исключительно мясная пища свойственны лишь дикому и варварскому человеку». А мы прибавим от себя, что отстаивание необходимости постоянного круглогодичного мясоедения не только для себя, но и для всего православно-русского народа свойственно если не дикарям и варварам, то людям невежественным. Глаголющееся бытии мудри объюродеша. Воображают себя мудрецами, учеными, а учености, а мудрости в них столько, сколько в известных ученых человекообразных, которые без размышления и отчетливого сознания способны только подражать чужеродному, чтобы откинуть с пренебрежением свое, свое родное, народное, отце-преданное, веками утвержденное, древнею вселенскою церковью освященное.

Говорят, будто святые посты вредят народному здравию, особенно же губительны для детей, порождая в них поражение желудка (так называемые катары). Но это поражение, во-первых, измышлено, по меньшей мере, преувеличено. Никогда мне слышать не приходилось о катарах желудков у простых людей; напротив, кто из образованных мясоядцев не жалуется на эти катары? А в простом народе, особенно у детей, поражение желудков происходит от тысячи причин, в основе которые лежит бедность и невежество простого народа, совершенное отсутствие в нем знания так называемой гигиены, науки о сохранении здравия, да и крайняя скудость способов соблюдения правила этой науки в простонародном сельском быту. Проследите за простонародным ребенком – как еще Бог сохранил его? Родился он где-либо в поле, весной или осенью; положен, вместо колыбели, под куст. У него нянька какая-либо его же двухлетняя сестра. Для него и в избе нет теплого и чистого угла. В самой колыбели у него нищета и нечистота. Растут дети или в грязи улиц и дворов летом, или в курных и холодных, гнилых и вонючих избах зимою, часто вместе со скотом. Зимою и летом ползают и бегают чуть не нагие. В холода прячутся на горячей печи, оттуда сползают наземь и сейчас же на двор. Пью воду, какую Бог послал, часто гнилую, часто ледяную. Грызут всякую овощную сырость, благо Бог посылает. Часто терпят большую скудость в каком бы то ни было питании. Я сам рос с детьми, которые по полугода хлеба не видали, да и какой это был хлеб, когда они его видали и едали! В здешнем крае, в ином даже простонародном доме и домашние животные не вдруг бы за него хватились. Вот куда следует устремить свою заботу нашим якобы ученым печальникам народного здравия: народ нужно учить доброму и полезному. А то плохое дело, плохое ручательство за преспеяние народа – колебать нравственно-религиозные основы народной жизни!..

Подумали бы эти печальники народного здравия, что, желая колебать исконное учреждение святых постов, они колеблют крепость народного духа. Крепость духа человека и народа познается в дни искушений. Подумайте, сколько русский человек вынес на своих плечах военных погромов на пространстве своей тысячелетней истории? Как вынослив бывал всегда православный христолюбивый русский воин? Посмотрите, менее ли храбро бился русский воин при равноапостольном Владимире и великом Ярославе, при святом Александре Невском и царе Иоанне IV? А ведь в те древние времена русские воины, чтобы не разрешать постов и на брани, брали с собою в запас только хлеб да толокно да тому подобное. Да где на войне и прохотничать? Да и не годится там нежиться и роскошествовать, когда смерть глядит каждому в глаза. Подумайте, чем и теперь на войне бывает сыт простой русский воин. Почитайте, вспомните, чем он сыт бывал даже в самую недавнюю восточную войну. Откуда же эта терпеливость нравственная, откуда эта выносливость физическая? Оттуда, что православный русский человек от отцов, дедов и прадедов получил завет и навык довольствоваться малым, соблюдать пост, покоряться Богу и церкви, не щадить живота за веру и за царя. А будут ли лучше биться со врагом новые поколения русских воинов, вроде тех юношей, которым даже вне строя внушается надевать шапки в крестных ходах в виду святыни, в прекрасные теплые дни, чтобы они не простудили своих голов, или же позавтракать даже пред обеднею в день говенья, чтоб не ослабели силами… Инославные ведь и причащаются позавтракавши – у них это позволено. Так и русским человекообразным не перенять ли, не разрешить ли себе и этот пост? Это самоугождение, это баловство всякой плотской прихоти спускает свое разрушительное действие под самые корни народной жизни. Подумали бы эти мнимо-ученые ненавистники святых постов, что воздержность народа, что простота в пище и в питии, что простая черта насыщения хлебом да зернами да бобами служат символическим знаком крепости душ и телес не только в нашем народе, но служили тем же и в древних исторических народах. Пока спартанцы довольствовались своими скудными похлебками на своих общественных трапезах, до тех пор они были спартанцы, носители славного несокрушимого спартанского духа. Пока и в Риме роскошь в пище, в питии, как и в одежде и во всем преследовалась с успехом как государственное преступление, тогда Рим железною крепостию своего духа быстро покорил всю вселенную. Но с тех пор, как дотоле непобедимые карфагеняне растлились в неге и роскоши итальянской Капуи, а римляне растлелись в неге и роскоши, ограбив богатства Карфагена и всего света; с тех пор, как некогда доблестная при Ленидах и Мильтиадах Эллада потонула в распущенности своих властителей римлян; с тех пор, как род людской услышал о чудовищной роскоши и обжорстве на пиршествах Лукулла, Тримальхиона и других, где римляне ели безумно, тут же извергали пищу искусственно производимою рвотою и снова принимались есть, безумно и безобразно, сласть мняще вседневное насыщение, – куда-то девалась вместе с тем и вся крепость древнего образованного человечества? Не жалейте же, что наш русский народ соблюдает святые посты. Пока он их соблюдает, мы несокрушимы. И храни Бог, если по изнеженности чрева, по безразличной холодности к древнеотеческим заветам, по ненависти и пренебрежению к уставам церкви русский христолюбивый люд станет походить на своих мнимо-ученых руководителей.

Подумали бы и о том, что, силясь отнять у народа святые посты, эти печальники народного благоденствия, не думая, не сознавая, хотят отнять у народа живейшую утеху душ. Поистине я и сам не знаю, где душевные радости, где идеалы у нашего образованного класса? Сказать бы, в театрах, в клубах, в пиршествах, в увеселениях? Но видишь, слышишь и читаешь всюду, что все это всем им жестоко надоело и прискучило. Все радости куда-то из их круга улетели, идеалы испарились. Не уподобляйте же себе народ. Дико слушать, что у некоторых страстная неделя немногим отличатся от масляной; что в великую пятницу, съедая хороший рыбный обед, они воображают себя исполняющими устав церкви, по крайней мере, угождающими народному обычаю; что в первый день святой пасхи, разговляясь в три часа утра, после раннего пасхального богослужения они это делают не иное что, как ужинают по своему ежедневному обычаю. У них радостей поста, страстной недели, светлого дня Христова почти нет ни следа. Пусть же они не отнимают этих радостей у народа. У народа они остались, эти самые светлые и чистые радости: радости поститься в святой пост и усиленно молиться, радости бить великопостные поклоны и ждать утешения страстных и светлых пасхальных дней, радости кланяться страстям Христовым и петь Христос воскресе с отощалыми от поста телами и очищенными чувствами, наконец, чистые же радости разговеться после нелегкого, а иногда и тяжкого поста в светлое утро светлого Христова дня освященными яствами, а затем ликовать во всю страстную седмицу, растворяя чисто духовное веселье и благословенным разрешением церкви на все, на утешение велие… Можем сказать по опыту не испытавшим, что живее этой радости у нашего христолюбивого народа нет. Зачем же ее отнять? Она же вековая, она тысячелетняя радость, да и чиста она и свята; Она крепит и душу, и тело, крепит душу и тело и тешит радостью благословенного светло-пасхального разрешения на все, потому что ему предшествует радость поста.

Это знают по опыту все постящиеся. Это знали еще древние израильтяне. И было к пророку Захарии слово Господа Саваофа: пост четвертого месяца, и пост пятого, и пост седьмого, и пост десятого соделается для дома Иудина радостию и веселым торжеством; только любите истину и мир. Так говорит Господь Саваоф: еще будут приходить народы и жители многих городов; и пойдут жители одного города к жителям другого и скажут: пойдем молиться лицу Господа, и взыщем Господа Саваофа. И каждый скажет: пойду и я. И будут приходить многие племена и сильные народы, чтобы взыскать Господа Саваофа в Иерусалим и помолиться лицу Господа. Так говорит Господь Саваоф: будет в те дни, возьмутся десять человек из всех разноязычных народов, возьмутся за полу Иудея и будут говорить: мы пойдем с тобою, ибо мы слышали, что с вами Бог (Зах. 8, 18-23). Видите, что пророчество древнего израильского пророка исполнилось. Вот уже почти две тысячи лет идут в Иерусалим многие племена и сильные народы, чтобы взыскать Господа Саваофа и помолиться там лишу родившегося там и постившегося, страдавшего и воскресшего Господа Иисуса Христа. И вышло, что пост четвертого и пятого (считая по древнему новолетие с сентября) месяцев, наш рождественский, и особенно седьмого месяца, наш великий пост, и пост десятого месяца, наш петров, сделались для дня Иудина в Иерусалиме радостью и веселым торжеством.

Эти посты, особенно же рождественский и великий, составляют радость и великое торжество повсюду в Христовой церкви. Для моей души нет ничего отраднее воспоминаний, как в разных концах святой Руси, какие я видел, весь город торжественно в духовном весели двигался на эти вот вечерни нынешнего прощеного воскресения, на ефимоны первой недели великого поста и Андреево или Марьино великое стоянье, на так называемые пассии и ваиями в неделю Ваий, на страсти Христовы и с них домой за полночь с тысячами возженных по улицам и площадям страстных свечей, из церкви в церковь в великий пяток и в пасхальную ночь для поклонения плащанице. Этих радостей выше на земле нет ничего. Помню, что со стен храмов в эти дни лился дождь от духоты и тесноты, свечи в церквах сами собой тухли от недостатка воздуха. Куда все это уходит? Разрешил мнящийся интеллигентный человек себе на вся, да и хлопочет и о том, чтобы и мы разрешили себе на вся. У него пусто на душе; ему завидно, что у нас пока еще не пусто, и он хлопочет, чтоб и у нас было так же пусто, как и у него. Лучше же приди и ты, не постящийся, в церковь в эти дни. Посмотри, как постящиеся усиленно молятся и кланяются. Покланяйся и ты, не стыдись, молясь покаянной молитвою св. Ефрема Сирина: Господи Владыко живота моего! Дух унытия не даждь ми. И этот злой дух отпрянет и от тебя, наверное, и у тебя на душе станет легче.

Братия! Верные Богу и церкви ее чада! Послушаемся гласа церкви: время явися благое, в божественное веселие души облекающее всякое лицо: приидите, весело сие примем, постом и молитвою предочищающеся. Время веселое поста!  Тем же чистоты, и любве чистыя, молитвы светозарныя, и всякия иныя добродетели насытившееся богатно, светло возопим: Христе Боже  возрастивый сладость жизни, всех чистым сердцем Тебе поклонитися сподоби нас, очищение нам даруя и велию милость. Аминь.