Советская военная разведка в Ливане собирала информацию по всему Ближнему Востоку

Американцы не забыли его. К их большому неудовольствию энергичный, хитроумный, опытный советский разведчик Александр Никифоров, работавший под псевдонимом Норман, тогда вдруг появился в Ливане. Подняв архивные документы контрразведки, они поняли: перед ними опасный противник. Неспроста пятнадцать лет назад Нормана объявили в США персоной нон грата и постарались поскорее выпроводить из страны.

В 1969 году в Ливане случилась трагедия: пятью выстрелами в упор расстреляли резидента советской военной разведки полковника Александра Хомякова. Однако несмотря на тяжелейшие ранения, ему удалось выжить. Ливанские врачи сделали все возможное и невозможное, чтобы спасти полковника, а через сутки специальным рейсом офицера доставили в Москву.

Но как говорят на Руси, пришла беда, открывай ворота. В это же время у нашего военного атташе в Ливане полковника Ивана Пупышева заболела супруга и он срочно убыл на Родину. Советская военная разведка в этой стране по сути оказалась обезглавленной.

Арест в аэропорту

Человеку стороннему возможно покажется странным столь пристальное внимание нашей разведки к этому маленькому государству. Все население Ливана в ту пору составляло около 2,5 миллиона человек. Казалось бы, о чем тут говорить. Для огромного Советского Союза и его мощной разведки совсем не те масштабы. Оказывается, все обстояло иначе.

Агент ГРУ швед Стиг Берлинг (по некоторым источникам – Берглинг) в интервью одной из российских газет позже так охарактеризует обстановку в Ливане: «Если бы вы видели Бейрут начала 70-х! Это был центр мирового шпионажа. Островок относительного мира в центре арабо-израильского конфликта. Каждая уважающая себя разведка держала там свою резидентуру, бары были полны шпионов. Самым престижным считался бар при гостинице «Сент-Джордж». Обычных людей там не было – одни шпионы. Новичка наперебой угощали, стараясь выяснить, чем он может быть полезен и на кого работает. Все продавалось и покупалось».

Думается, Стиг Берлинг, прослуживший на Ближнем Востоке не один месяц, весьма точно охарактеризовал разведобстановку в Ливане. Да, действительно там сошлись интересы разведок ведущих стран мира. Очень сильные позиции были у американцев. Как всегда, им противостояли советские спецы.

“Теперь Стиг имел широкие возможности для разведработы, и нет сомнения, вместе с полковником Никифоровым они сделали бы многое, но судьба распорядилась по-своему”

Новым военным атташе и резидентом ГРУ в Бейруте стал полковник Александр Никифоров. Как мы уже сказали, у американцев он проходил под псевдонимом Норман. Многое из того, что сделал там Никифоров, раскрыть сегодня да и в ближайшие годы вряд ли удастся. Но кое-что можно. Например, то, как ему удалось завербовать Стига Берлинга.

Стиг спешил в аэропорт. Заказал такси, попросил шофера поторопиться – боится, мол, опоздать встретить свою подружку. Но лукавил – торопился он совсем не на свидание. В кармане у Берлинга лежал билет на самолет, улетающий в Копенгаген.

Шесть лет прошло с тех пор, как он начал работать на русскую разведку. В Париже Стига предупредили, чтобы не ездил в Израиль. Он не прислушался к совету. И вот теперь Берлинг надеялся как можно скорее исчезнуть из этой страны.

Но все пошло не так: водитель такси почему-то остановил машину у зала вылета, а не прилета. А когда Стиг собрался позвонить в Стокгольм, ему заявили, что международная связь с этой страной сейчас отсутствует. Неожиданно вспомнились начищенные до блеска ботинки таксиста. Такой блестящей обуви Стиг не мог припомнить у местных водил. Берлинг не на шутку разволновался. Поспешил зарегистрировать билет и, не мешкая, прошел к стойке паспортного контроля. Улыбающаяся женщина-полицейский полистала его паспорт и попросила пройти с ней: мол, есть какие-то вопросы в оформлении документа. Она провела Стига коридорами аэропорта, остановилась у одной из дверей, постучала. Ей открыли. Берлинг вошел в комнату.

На стульях сидели трое мужчин. Один из них предложил Стигу присесть и пододвинул рюмку водки. Берлинг сказал, что с утра не пьет. Тогда другой мужчина с усмешкой спросил: «Разве в Советском Союзе не пьют так рано?».

Наконец один, видимо, старший, сказал, что они сотрудники израильской контрразведки Шин Бет и им все известно. Стиг молчал. Тогда старший уточнил: они знают, что господин Берлинг является агентом советской военной разведки и ведет работу против Израиля. Далее ему предложили продолжить беседу в номере отеля, если он согласится сотрудничать с Шин Бет, или в камере тюрьмы в случае отказа. Стиг, недолго думая, выбрал отель. Старший из контрразведчиков наполнил рюмки водкой. На этот раз Берлинг не отказался, поняв, что разговор будет, мягко говоря, долгим и может закончиться сроком в тюрьме. И он оказался прав.

Его дело получило широкую огласку, он стал одним из самых известных людей в Швеции. О нем много писали, говорили, спорили, называли самым крупным и опасным шпионом в истории страны. Надо признать, что к таким заявлениям прессу подталкивал и приговор, который оказался крайне суров, если не сказать жесток. Шведский суд приговорил советского агента к пожизненному заключению.

Так кем же он был на самом деле – Стиг Берлинг: крупнейшим и опаснейшим шпионом во всей истории Швеции или, как считали некоторые, авантюристом и болтуном, бахвальство которого привело к пожизненному заключению? Или вовсе жертвой заговора в шведской контрразведке (СЭПО), как писала газета «Дагенс Нюхетер»?

Человек с опытом

В мае 1996 года Стиг Берлинг написал свое пятое письмо на имя премьер-министра Швеции Ханса-Йорана Перссона. Он отсидел в тюрьме уже более 10 лет и просил о помиловании. В этом послании Берлинг сравнивал свою шпионскую деятельность на военную разведку СССР с работой другого советского агента Стига Веннерстрема. Разумеется, как всякий провалившийся агент да еще отбывающий срок в тюрьме, он очень скромничал, доказывая, что возможностей в добывании секретной информации не имел и потому вреда родной стране особо не нанес. Зато на гражданина Швеции Веннерстрема кивал, доказывая, что тот натворил гораздо больше.

Никто не спорит – полковник Стиг Веннерстрем агентом был ценным и должности в вооруженных силах Швеции занимал немалые. Служил военно-воздушным атташе в Москве, потом в Вашингтоне, работал консультантом по вопросам разоружения в МИДе. Действительно, материалы и документы, которые он передавал ГРУ, носили секретный и совершенно конкретный характер и оценивались очень высоко. Следует согласиться, что и возможности у Веннерстрема были достаточно широкие.

В армии Стиг служил в полку береговой артиллерии, а через несколько лет, уже работая в полиции, поступил в элитный вуз – военно-морское училище в Нэсбю.

«Впервые в истории полицейский, – напишет позже о себе Берлинг, – стал слушателем престижного вуза, победив в большом конкурсе других кандидатов». Правда, после окончания училища ему не нашлось должности в армии, хотя образование Стиг получил основательное.

Потом он постоянно будет возвращаться в армию – проходить стажировку в 10-м танковом полку, учиться на курсах офицеров резерва, где проходил подготовку по разведке и безопасности в высшей военной школе Стокгольма

В 1971–1972 годах работал в штабе обороны вооруженных сил Швеции. Если его должность в полиции называлась всего лишь криминальный ассистент, то теперь он был первым чиновником. Да еще каким – трудился в отделе безопасности.

Это что касается армии. В полиции Берлинг тоже прошел немалый путь и обрел солидный опыт. Начав с рядового полицейского на участке Эстермальм в Стокгольме, Стиг учился в высшей полицейской школе, служил в Главном полицейском управлении в отделе пикетов, в международном отделе, в паспортном контроле, в охране аэропорта. Так что и полицейскую службу знал неплохо.

Не чурался и отношений со спецслужбами. Еще в 1968 году перед отъездом на Кипр в составе шведского батальона ООН от сотрудников СЭПО получил задачу: информировать их о незаконной деятельности шведского персонала войск ООН. И Стиг делал это добросовестно.

А по возвращении на родину без особых проволочек был зачислен в штат СЭПО, в отдел контрразведки, который, кстати говоря, работал против СССР. В обязанности Берлинга входила слежка за сотрудниками советских представительств в Стокгольме.

После очередной командировки в январе 1974 года он вновь возвратится в СЭПО. Так что можно с уверенностью констатировать: Стиг Берлинг отлично изучил и работу шведской контрразведки.

И наконец, его деятельность за рубежом. В 1968 году в звании лейтенанта служил в войсках ООН на Кипре. В 1969–1970-м – шеф военной полиции шведского ооновского батальона, в 1972–1973-м – военный наблюдатель на Ближнем Востоке, уже капитан, 1974 год он проводит тоже на Ближнем Востоке, заключив контракт с транспортной службой ООН. Таким образом за время своих командировок Берлинг прекрасно изучил Ближний Восток, Кипр, побывал в Эфиопии, Танзании, Кении. Возникает естественный вопрос: какая же разведка не обратит внимания на человека с таким жизненным и профессиональным опытом?

Все продавалось и покупалось

В своих воспоминаниях Берлинг напишет: «Здесь все продавалось и покупалось – от ковров до орудий и ракет. Разведслужбы различных стран имели в Бейруте свои резидентуры, а разведчики действовали как с легальных, так и с нелегальных позиций. Этому способствовало то, что ливанская служба безопасности практически не чинила им препятствий.

Некоторые разведслужбы пытались открыто вербовать офицеров войск ООН, так как именно они имели право неограниченного передвижения в регионе и посещения различных военных и закрытых объектов и территорий. Прежде всего этим занимались американцы.

Примечательно, что их офицеры-наблюдатели не имели разрешения на посещение территории Сирии, а советские наблюдатели ООН, находившиеся в Сирии и Египте, не могли посещать Ливан и Израиль.

Стиг Берлинг рассказывал, как он сам инициативно обратился к советским дипломатам и предложил свои услуги. «В период службы в Бейруте, – писал Берлинг, – я неоднократно слышал, что в советском посольстве работает очень симпатичный и активный военный атташе, который имеет контакты с персоналом ООН. Выяснил его имя – Алекс, узнал, что он был объявлен персоной нон грата в США. Октябрьская война заканчивалась, и я решил, что имею все основания встретиться с советским военным атташе».

Алекс, как называет его Стиг, или Александр Никифоров трактует те события несколько по-иному: «Я Берлинга приметил давно. Он общительный, хотя в кругу разных людей нередко говорил такое, что ему как офицеру ООН говорить не положено. Это нацелило меня на него. Как-то на приеме подошел к нему, предложил встретиться, поговорить. Он не отказался. Откровенно говоря, для меня Стиг был очень важен. Он вхож в разные места как офицер ООН».

Так или иначе они встретились, и Берлинг начал работать на военную разведку Советского Союза. Уже вскоре после первой встречи Стиг предложил некоторые документы.

«Они в Бейруте?» – спросил Никифоров. «Нет, в Стокгольме, хранятся в сейфе одного из банков. Но я могу доставить их сюда, если вы заинтересованы», – ответил Берлинг. «Мы заинтересованы», – подтвердил атташе.

На следующий день Стиг вылетел в Стокгольм. Там в банке на улице Эрик Дальбергсгатан забрал из сейфа документы, заехал на квартиру и вскоре отправился обратно в аэропорт. Через Копенгаген, Амстердам и Будапешт возвратился в Бейрут. И тут узнал, что в тот день, когда он находился в Стокгольме, умер его отец. Но возможности лететь обратно в Стокгольм уже не было.

Документы он передал Никифорову. Через неделю состоялась их новая встреча на квартире Алекса. Стиг познакомился с женой атташе – Татьяной. Никифоров сказал, что Москва довольна полученными материалами и надеется на дальнейшее сотрудничество. Затем вручил Стигу восемь тысяч ливанских фунтов, что соответствовало 18 тысячам шведских крон.

Позже Берлинг напишет, вспоминая эту встречу: «Моя тайная жизнь началась. Теперь я стал настоящим шпионом».

Лаборатория Несс Зиона

1973 год завершался. Заканчивалась командировка Стига на Ближнем Востоке. Вскоре ему предстояло убыть на родину. Но для Александра Никифорова Берлинг был необходим в Бейруте. В ноябре они встречались несколько раз, обсуждали перспективы сотрудничества. Выход нашли. Договорились, что Стиг возвращается в Швецию, оформляет отпуск, подает заявление в Женеву с просьбой о работе по линии ООН.

Так он и сделал. В начале января нового 1974 года Стиг вышел на службу в СЭПО, а уже 22 января выехал на машине обратно в Бейрут.

Через неделю Берлинг позвонил Никифорову. Они встретились. Александр был рад возвращению агента. «Однако время шло, – скажет потом Стиг, – а ответа из Женевы не было. За время вынужденного бездействия мы сблизились с Алексом. Мы стали действительно друзьями».

Чтобы подтолкнуть контракт с транспортной службой ООН, Берлингу пришлось слетать в Женеву. Проблема разрешилась. Стиг получил дипломатический паспорт ООН и мог беспрепятственно передвигаться по всему Ближнему Востоку. В его обязанности входило сопровождение большегрузных автомашина в Ливан, Иорданию, Израиль.

Теперь Стиг имел широкие возможности для разведработы, и нет сомнения, вместе с полковником Никифоровым они сделали бы многое, но судьба распорядилась по-своему.

Александра Никифорова и его супругу постиг неожиданный и страшный удар – в Москве при родах умерла их единственная дочь. Ребенка удалось спасти. Предстояло срочно возвратиться домой и заняться внуком. Забегая вперед, скажем, что Никифоровы воспитали внука как собственного сына, но горечь утраты всю жизнь преследовала их. А тогда в Бейруте ему пришлось попрощаться со Стигом и передать агента другому офицеру.

Вряд ли полковник, покидая Ливан, рассчитывал когда-нибудь еще встретиться со своим агентом. В 1979 году Никифорову исполнялось 55 лет и он уходил в запас. Но все обернулось иначе.

Стиг Берлинг неплохо поработал, особенно по военным объектам Израиля, таким как военно-воздушные базы, научные учреждения. Даже по секретной лаборатории биологического оружия. «Как-то в туалете на одном дипломатическом приеме, – рассказывает в своем интервью Берлинг, – преемник Никифорова Сергей Ермолаев передал мне записку. Там было написано: «Сверхсекретная лаборатория Несс Зиона, ЦРУ, но ведут дела израильтяне. Исследования биологического оружия».

Мне предлагалось съездить в этот городок и разузнать о лаборатории подробнее. Легче сказать, чем сделать. Но я все же отправился туда. Подъехал к ограде с надписью Ness Ziona Research Institute. Вышел охранник, я представился исследователем из Каролинского института в Стокгольме, сказал, что хотел бы поговорить с кем-нибудь из коллег. Прием глупый, но именно потому, возможно, и сработал.

Охранник попросил подождать в комнате для гостей, позвонил куда-то, ко мне явился ученый, похожий на молодого Эйнштейна. Ему я сообщил, что мой брат работает в Каролинке, хотел бы завязать научные контакты. Эйнштейн жутко заинтересовался. Весь научный мир, связанный с медициной и биологией, знает, что Каролинка выдвигает на Нобелевские премии, и этот парень решил, что такой полезной связью нельзя пренебрегать.

Он притащил целую кипу бумаг, в том числе отчет о годовой деятельности института. Рассказал, что они экспериментируют с африканскими болезнями.

Когда я привез Сергею документы, он был поражен…»

Стиг Берлинг продолжал работать на военную разведку Советского Союза и после своего возвращения с Ближнего Востока в конце 1974 года. Тем более что опять трудился в шведской контрразведке. И судя по всему, делал это неплохо. В 1976-м он получает повышение по службе: теперь Стиг – начальник группы контрразведки, работающей против СССР. Отныне все доклады, сообщения по этой теме проходят через него.

Вскоре такое сообщение заставило его порядком понервничать. В одном из документов он прочел: «Советский военный атташе в Стокгольме полковник Георгий Федосов планирует перейти на сторону НАТО». Более того, Берлингу и его подчиненным предписывалось не препятствовать выезду советского атташе из столицы.

«А если атташе что-то знает об агенте Берлинге?» – возник закономерный вопрос, и Стига прошиб холодный пот. Переход Федосова на Запад планировался 7 мая. Отправлять письменное сообщение не было времени, ехать в ГДР, где находился теперешний его куратор, далеко да и не безопасно, об обращении в советское посольство в Стокгольме не могло идти и речи.

Стиг решил двинуть в Польшу. Прикинувшись больным, взял билет до города Юстада, затем пересел на паром до Польши. В Варшаву прибыл 6 мая, приехал в советское посольство. Его приняли. Капитан, помощник военного атташе, сказал, что с ним будет беседовать представитель Центра. Стиг обо всем рассказал этому представителю, показал копию телеграммы, которую привез с собой из СЭПО.

По возвращении в Швецию Берлинг узнал, что советского военного атташе неожиданно арестовали, и на ближайшем самолете «Аэрофлота» он был отправлен в Советский Союз. Стиг облегченно вздохнул, но в тот момент, видимо, решил для себя, как говорится, постепенно замести следы и вернуться в полицию. До марта 1979 года, когда он окажется в руках агентов Шин Бет, останется еще три года. Берлинг успеет поработать в СЭПО, послужить сменным начальником полиции в аэропорту Арланда, пройти курсы военной полиции в Дании и уехать работать в штаб-квартиру ООН в Египте. Будучи начальником военной полиции, он вновь обрел право свободного передвижения. Посещает Иерусалим, Бейрут, провозит контрабандой золото. И в это время замечает за собой хвост. После окончания командировки в Египте уже в Европе, в Брюсселе снова вскрывает слежку. Его очередная подружка Тамар Голан, израильская журналистка, признается: ее допрашивали в МОССАДе, интересовались их отношениями. Она советует Стигу не ездить в Израиль.

ГРУ своих не бросает

Далее события развивались так: арест, допросы в израильских спецслужбах, возвращение в Швецию, суд, пожизненное заключение. Первые три года Берлинг провел в камере-одиночке как особо опасный преступник. У него начались психические расстройства, он неоднократно лежал в тюремном лазарете, лечился в психбольнице, протестовал против такого жестокого содержания, объявлял голодовку, но его упорно держали в одиночке. Такой режим содержания предписывала его бывшая «контора» – СЭПО. Она же строго следила за исполнением этого режима.

Только через пять лет, в 1984 году его перевели на содержание общего режима, он получил возможность общаться с заключенными тюрьмы в городе Норрчепинг. На следующий год Стига стали отпускать из тюрьмы на свидания с матерью. Однако при этом контрразведка всегда очень пристально следила за его передвижениями.

В 1986 году Берлинг стал планировать побег. Куда? Конечно же, в Советский Союз. В это время он подает второе прошение о помиловании, но получает отказ. Такой ответ шведских властей окончательно утвердил его в правильности выбранного решения.

Когда-то один из его руководителей заверил Стига, что ГРУ никогда не бросает своих агентов. Что ж, теперь Берлинг решил проверить правдивость этого заявления. Он не знал, где находится его первый резидент Алекс, чем занимается, но верил: Никифоров всегда за его спиной.

Окончание следует.