Пришла пора вынести невыносимого Ильича из Мавзолея

И отказаться от ленинских догм официальной советской истории

150-летие Ленина Институт Российской истории РАН решил отметить в день годовщины смерти Сталина. 5 марта в ИРИ прошел «круглый стол» под названием «Ленин и Россия». Вход на мероприятие был свободным, среди 40–50 участников были и ученые РАН, и те немногие не институтские исследователи, кому тема показалась интересной. Я тоже хотел узнать «из первых уст» — от профессоров головного в Академии наук центра — о том, как меняется представление о политике, опрокинувшем Россию и сформировавшем квазигосударство, рухнувшее через 70 лет после его образования…

Фото: Алексей Меринов

Увы, оказалось, что и основной докладчик, и выступавшие в прениях выражали взгляды, которые в том же зале звучали и 5, и 35, и 50 лет назад… Подход выступавших состоял в том, что если и есть у нас сегодня какие-то проблемы, то потому, что страна «отошла от ленинских норм». Собравшиеся в зале, как и раньше, услышали про «великого революционера», про то, что «Российская империя — обреченное слабое звено», про то, что Ленин — патриот, гуманист и человек Эпохи просвещения… Продолжать не буду. Скажу лишь, что с последним выступавшим, выйдя на трибуну, я, будучи единственным не запланированным участником дискуссии, разошелся во мнениях сразу…

В нашем официальном пропагандистском потоке существует, мягко говоря, странная норма — факты переворачиваются с ног на голову со словами «мы не допустим переворачивать с ног на голову». А тезис «мы не позволим переписывать нашу историю» особо рьяно повторяют те, кто ее постоянно переписывает. Про «отца победы» Сталина, самого страшного палача России, превратившего наш народ в пушечное мясо, и говорить нечего… Вот и последний официальный оратор ИРИ завершил свои слова грозным обращением к где-то укрывшимся врагам: «Историю надо выстраивать только на фактах, все остальное — фальсификация и сознательная ложь!»

Подходя к трибуне, я вспомнил, как в советские годы на редких дискуссиях по истории мне иногда удавалось задать вопрос о существовании Секретного приложения к Пакту Сталина — Гитлера. И я всегда получал стандартную отповедь разных ведущих: только злейшие враги нашего государства могут допускать, что такое «приложение» было; протокола быть не могло, ибо политика нашей страны всегда оставалась миролюбивой и несовместимой с курсом поджигателей войны! Взяв микрофон, я согласился с предыдущим выступавшим — без фактов историю не построить, но поскольку сами гуманитарии называют сложившуюся ситуацию «архивным ГУЛАГом», поскольку фонд Ленина закрыт, то и дискуссию следовало бы повернуть в другую сторону…

Кратко опишу несколько узловых вопросов, которые, на мой взгляд, крайне важны не только для собравшихся в ИРИ, но и для читателей «МК», стремящихся разобраться в прошлом нашей страны.

Ленин патриот? Александр Солженицын назвал Ленина убийцей России («Советский Союз соотносится с исторической Россией как убийца с убитым»). Когда я привожу эту цитату, в аудитории все чаще звучат голоса недовольных: «Кого вы цитируете, Солженицын все напутал и переврал! Забудьте о нем…». В ответ я привожу слова самого «вождя пролетариата». Летом 1917 года он писал книгу «Государство и революция», в которой пояснял — предшествующие революционеры совершенствовали старую госмашину, а ее надо сломать полностью, до основания. Если и это уточнение не убеждает, полемика теряет всякий смысл. Ибо спор с бесспорным — это фанатизм, не имеющий отношения к научной дискуссии. Добавлю, что такой фанатизм и неспособность дискутировать типичны и для официальных историков, и для официальной пропаганды.

Ленин и Россия начала ХХ века. «Россия — слабое звено, обреченное на распад»? На самом деле с конца XIX столетия мир наблюдал за нашим «экономическим чудом». Европейцы писали о «русской весне»: самые высокие темпы роста ВВП, самый высокий демографический рост, второе место в мире по числу въезжающих в страну. С середины нулевых у нас открывалось по 10 000 школ в год, с 1914 в двух столицах строилось метро, шведские и финские гастарбайтеры трудились на столичных стройках.

Рост призываемых в армию вырос за 40 лет на 6 сантиметров… Европейские эксперты писали: к середине ХХ века Россия станет страной №1.

Но удивительный экономический рывок совпал по времени со сложнейшим идейным кризисом. На протяжении столетий Бог служил у нас духовным фундаментом, мерой всех вещей и отношений. Ну а «если Бога нет, все дозволено», предупреждал Ф.Достоевский. Власть, легитимность императора основывалась на таинстве Богопомазания, на особой миссии, порученной ему Творцом. Но зародившийся в 60-е годы XIX века и распространявшийся в России атеизм привел к террору, к бомбизму, к охоте на власть. Ведь для человека без веры, понятие «богопомазанник» лишено смысла. На вызов времени Россия отреагировала Февральской революцией. Началось фундаментальное преобразование — переход от божественной легитимации власти к ее гражданской, демократической легитимации. Главный лозунг Февраля — свободные выборы в Учредительное собрание!

Революция или переворот?Эти понятия официальная наука и пропаганда постоянно смешивает и перепутывает, поэтому их давно пора определить! Общее здесь то, что в обоих случаях речь идет об изменении прежних законов. А различие? Революция — это результат широкой гражданской активности, когда общество добивается признания своих прав. Поэтому вслед за революцией всегда наступает демократизация, отмена цензуры, освобождение политзаключенных, переход к свободным выборам… А переворот — действие узкой группы заговорщиков. Их победу всегда сопровождает объявление цензуры, преследование несогласных, разгул силовиков и борьба с врагами, отмена выборов…

Надеюсь, читателю теперь будет несложно отделить заговорщиков от революционеров, Евромайдан от «штурма Зимнего», который никогда не происходил…

Что случилось 25 октября 1917 года? Первая мировая, у нас ее называли второй Отечественной или Германской, подходила к концу. Англия, Франция и Россия одерживали верх над центральными державами. Австро-Венгрия воевать уже просто не могла, поскольку составлявшие большую часть ее армии славяне — чехи, словаки, хорваты — не собирались стрелять в русских, объявивших о демократизации своей страны. Через дипломатов в Швеции Вена передала в Петроград просьбу о встрече с представителями России в Лодзи 26 октября с целью оформления своего выхода из войны. То же самое планировала сделать и Болгария десятью днями позже. Но о тайных австрийских планах узнал Берлин, и немцы потребовали от Ленина немедленных действий. Последний, будучи руководителем немецкой резидентуры в России, вместе с Троцким — с криками «промедление смерти подобно» — уговорил Антонова-Овсеенко и Подвойского организовать арест Временного правительства. Операция «переворот» состоялась, и на следующий день т.н. Съезд Советов принял позорный Декрет о мире, т.е. о сдаче германцам за несколько часов до победы Антанты и окончания войны. Президент Путин совершенно точно назвал поражение России в Первой мировой «актом национальной измены»...

Ленин — человек эпохи Просвещения? Ну можно ли считать таковым политика, который ввел в стране тотальную цензуру, который в 1921 году закрыл все гуманитарные факультеты русских университетов, а еще через год едва ли не всех уцелевших в войне интеллектуалов выслал за рубеж, усадив их на «философский пароход»! По спискам, составленным Крупской, советские библиотеки регулярно сжигали книги, журналы и газеты, изданные до захвата власти большевиками…

Кто-то всерьез может называть «гуманистом» политика, мечтавшего и реализовавшего свой замысел о «превращении войны империалистической в войну гражданскую» и погубившего миллионы соотечественников? Нынче за лайки в Интернете объявляют экстремистом и присуждают «двушечку»! А вы говорите — не надо выносить из Мавзолея? Нет уж, извините!

Вместо итогов. Тему — «Ленин и Россия» нетрудно продолжить. Но на самом деле ее давно пора закрыть, сделав очевидные и окончательные выводы. Ленин — это самая страшная за 12 веков русской истории катастрофа нашего государства и нашей цивилизации, сравнимая, пожалуй, лишь с ордынским игом! Совершенно ясно, что официальное обществоведение не способно расстаться с мертвящими идеологическими догмами советского прошлого. Официальная история — это мертвый груз, мешающий обществу понять прошлое, а значит, не позволяющий сделать правильные выводы и прогнозы на будущее.