Бюджет страны спасают простые русские люди, но Минфину на них плевать

В сентябре 2020 года президент Владимир Путин поставил задачу: в 2021 году доля нефтегазовых доходов в общем объёме доходов федерального бюджета страны должна снизиться до 33%. Для сравнения, в 2011–2014 годах она составляла 50%, а в 2007-м и 2016-м – менее 40% от общего объёма доходной части федерального бюджета. То есть это непостоянная величина, сильно меняющаяся и от уровня нефтяных цен, и от состояния несырьевого сегмента нашей экономики.

Собранные налоги на доходы физических лиц с нефтяными деньгами не пересекаются: первые идут в региональный (85%) и местный (15%) бюджеты, второй – в федеральный. Сумма этих кубышек называется консолидированным бюджетом, в котором доля федерального несколько превышает половину.

Таким образом, рост сбора НДФЛ при падении нефтегазовых доходов означает, что регионы получают чуть больше, центр – чуть меньше. А главное – Россия постепенно избавляется от репутации страны-бензоколонки.

Разумеется, репутации, мягко говоря, не вполне заслуженной. Есть ведь и другие государства, доля поступлений от продажи нефти в доходной части бюджета которых крайне высока, хотя их "странами-бензоколонками" никто не называет. Наиболее разумно сравнивать Россию в этом смысле с Норвегией.

Сравнивать, конечно, можно только проценты, но не абсолютные цифры, – в Норвегии всего 2,8 млн экономически активного населения, это маленькая страна. Маленькая страна, которой природа, однако, дала возможность быть 13-й страной в мире по количеству добываемой нефти. Так вот, в Норвегии нефтяной сектор обеспечивает 30% поступлений средств в бюджет. То есть там достигнут тот рубеж, который президент наметил для России на текущий год.   

Помимо нефти, в начале нулевых ключевыми для Норвегии доходными сферами стали: морское судоходство и рыбная ловля, производство электроэнергии, добыча и переработка угля, банковское дело, лесное хозяйство и производство алкоголя. Эксперты отмечают, что экономика этой страны, даже в процессе диверсификации носит «рентный характер». Это такой вид экономического развития, когда основные доходы государство получает от ресурсов, а не от «человеческого капитала».

Правда, подоходный налог в Норвегии практически всеобщий и довольно высокий. В среднем он составляет 24% (в России, как известно, 13%) и платят его все работающие лица, независимо от рода деятельности. Исключение составляют те граждане, годовой доход которых не превышает 164 000 норвежских крон. Это, чтобы было понятно, примерно 19 399 долларов США.

Помимо этого, норвежцы платят «социальны сбор» в 7,9-8,7% и «взнос на богатство» в размере 9% от прибыли, полученной через ценные бумаги, акции, etc. Несмотря на все сказанное, поступления от налогов на доходы физических лиц (как сказали бы в России) "не дотягивают" до нефтяных.

Есть еще Объединенные Арабские Эмираты. Там государство уже давно декларирует не просто отход от обогащения за счет нефти, но сокращение доходов от этой отрасли в бюджете до 5%. Правда, по данным на 2018 год доходы от «черного золота» в бюджете страны составляли всё те же 30%. Впрочем, определенные подвижки у ОАЭ в этом направлении есть. Еще в 2009 году, доля нефти в экономике этого государства составляла 85%.

Экономику ОАЭ тоже можно охарактеризовать как рентную, хотя там активно и развивается банковский сектор. Но все же основная часть доходов идет от полезных ископаемых, кроме нефти это природный газ, хром и урановая руда.

С налогами в этой стране тоже все очень интересно. С одной стороны, в Эмиратах нет налогов на личную прибыль, зарплаты и доходы от бизнеса. Но, например, годовая лицензия на бизнес стоит 5 000 – 6 000 долларов. А для иностранных компаний, которые заняты в нефтяной и газовой сфере налог с операционной прибыли составляет от 55 до 85%. Для иностранных банков – 20% от операционной прибыли.

Ну, а для частных лиц есть сборы за проезд по определенным, важным автомагистралям, сборы, включенные в стоимость обслуживания жилья и десятипроцентный сбор для туристов за пользование отелями и всей прочей туристической инфраструктурой.  

Ложь и статистика

Справедливости ради надо сказать, что официальная статистика занижает объём нефтегазовых доходов: методика оценки нефтегазовых доходов Минфином подвергается заслуженной критике. Издание РБК предложило альтернативную систему подсчёта. Журналисты указывают, что Минфин изначально учитывал лишь поступления от налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и от экспортных таможенных пошлин на углеводороды, а с 2019 года включил в подсчёты также платежи по налогу на дополнительный доход от добычи (НДД) и акциза на нефтяное сырьё, направленное на переработку. Минфин не учитывает НДС с продажи нефти и нефтепродуктов, как и акцизы с бензина, а также НДФЛ высокооплачиваемых работников этих предприятий, налог на прибыль, страховые взносы. Лично я не очень понимаю, при чём тут взносы, которые идут не в бюджет, а во внебюджетные страховые фонды, но в остальном претензии справедливы.

Минфин, кстати, в середине нулевых пытался всё это учитывать, но потом выяснилось (или "выяснилось"), что отделить налоги, поступающие непосредственно от операций с нефтью от сопутствующих довольно трудно. Скажем, легендарная уборщица "Газпрома" – является ли её НДФЛ нефтегазовым доходом регионального бюджета?

Кроме того, налоги, повторюсь, платятся в бюджеты разных уровней (федеральный, региональные, местные), что также затрудняет их сортировку.

И это не говоря о мультипликативном эффекте "нефтянки", когда деньги, полученные от продажи нефти и нефтепродуктов, вливаются в экономику, тратятся на товары и услуги, растекаются по всей стране, а потом улетают в Китай в обмен на промышленную продукцию, которую мы никак не можем захотеть производить для себя сами...

Граждане выручают в кризис

Впрочем, претензии к формуле не отменяют наличия ярко выраженной тенденции замены нефти людьми. Граждане не в первый раз вытягивают бюджет на себе – то же было в кризисном 2009 году, когда физические лица обеспечили 32% всех государственных сборов (включая, правда, страховые взносы). А если вспомнить, что НДС и акцизы в значительной степени тоже являются налогами с физических лиц, то получится, что граждане обеспечивают не менее 55% консолидированного бюджета страны – больше, чем бизнес, причём доля эта стабильно растёт. Что ж, такая тенденция полностью соответствует западным системам налогообложения, где основная нагрузка приходится не на предприятия, а на людей. Причём нагрузка эта на успешных граждан настолько высока, что порой доходит до явления Депардье Саранску.

Нефти в мире всё меньше, а людей всё больше.

Более всего впечатляет даже не падение доходов от нефти, а высокая динамика НДФЛ,

– говорят об итогах 2020 года эксперты. То есть в ситуации, когда государство испытывало тяжелейшие потрясения, когда люди миллионами оставались без работы, фискальные органы выполняли свою работу на пять с плюсом. Это выглядит несколько зловеще, но нельзя забывать, что были введены существенные льготы по другим налогам – на ведение бизнеса. В этом плане правительство Михаила Мишустина, который как раз и сделал ФНС самым эффективным российским ведомством, приятно удивило – в кои-то веки между удочкой и рыбой была выбрана удочка. В сложной ситуации власть предпочла поддержать предприятия, занятость, зарплаты.

А Силуанов против

К сожалению, в этом правительстве остался, пусть и потеряв часть полномочий, главный кассир страны – министр финансов Антон Силуанов. В этой должности, безусловно, положено беречь деньги, спросите об этом в любой "Пятёрочке", но Силуанов делает это в ущерб важнейшим проектам. В 2020 году, казалось бы, более чем сложном, он ухитрился сэкономить триллион рублей – порядка 4% от экстремально большой расходной части бюджета.

Оговорюсь, что популистское "взять всё, да и поделить" здесь бессмысленно. Если бы весь триллион потратили на вертолётные деньги, на каждого гражданина пришлось бы около семи тысяч рублей. Деньги, безусловно, не лишние, но никак не определяющие.

Из чего сложился этот триллион?

• 300 млрд руб. не исполненных госконтрактов. В этой сфере, конечно, нужен свой Мишустин – пока что госзакупки остаются кормушкой для недобросовестных чиновников и аффилированных с ними бизнесменов.

• 140 млрд руб. неисполненных расходов силовых ведомств – "благодаря" пандемии год получился мирным, так что здесь экономия имеет объективные причины, но можно было перебросить эти средства на другие цели.

• 70 млрд руб. целевых межбюджетных трансфертов регионам – регионы, опять же, снизили деловую активность, но невозможно поверить в то, что не было полезных проектов. Да хоть бы просто подкормить нищенские местные бюджеты в той же Ульяновской области.

• 400–450 млрд руб. накопленных средств, о происхождении которых Силуанов не распространялся.

Именно из-за силуановской экономии мы недосчитались десятков, если не сотен, тысяч рабочих мест – деньги по легендарному рузвельтовскому рецепту можно было направить хоть на строительство и ремонт дорог, благо на Руси всегда есть простор для этого дела. Правда, в сложившихся у нас противоестественных этнически-трудовых отношениях силуановский триллион в итоге получили бы не русские люди, а мигранты, которых принято задействовать на подобных работах, но это уже совсем другая история.

Круговорот денег в России

Резюмируем сказанное.

Налоговая система России работает всё более эффективно. Благодаря росту прозрачности экономики удаётся снижать страховые взносы для занятых в малом и среднем бизнесе, вводить льготные налоговые режимы, в том числе для самозанятых.

Это одна из причин, по которой доля налогов с граждан в общих доходах государства почти постоянно растёт. Росту способствует и то, что сверхплановая прибыль от высоких цен на нефть (когда такие цены вообще есть) аккумулируется не в бюджете, а в Фонде национального благосостояния.

В то же время нельзя сказать, что региональные и местные бюджеты пухнут от НДФЛ – система межбюджетных трансфертов, разделение регионов на доноров и получателей дотаций нивелирует рост доходов.

Контролёр этого процесса, федеральное правительство, зачастую не считает нужным тратить деньги налогоплательщиков (НДС и часть акцизов идут в федеральный бюджет) на поддержку региональных экономик, а стало быть, и самих налогоплательщиков. Такой подход может привести к тому, что в следующие годы сборы станут меньше – много ли возьмёшь с безработного?

И всё же картина выглядит скорее позитивно. Управление русской экономикой меняется на глазах, и меняется оно в разумную сторону.