Господи, какой же это тоскливый ужас!

Так вышло, что мне нужно сейчас читать советскую прозу тысяча девятьсот пятидесятых годов — сразу после такого же плотного чтения литературы конца девятнадцатого века.

Господи, какой же это тоскливый ужас! Я даже не про идеологию — про чудовищное падение уровня литературной техники. Какие-то средневековые козы, пасущиеся на развалинах Колизея.

Ладно Кочетов, Бубеннов и Бабаевский. Но что же за тошниловка знаменитая «Оттепель»!
Битва между новатором и ретроградами за электростанок (решающее слово остается за партией).

Снимают директора завода, который заботится не о быте рабочих, а только о плане. Мысли одного героя о другом — непростом, но положительном: «Вообще же он нормальный советский человек».

И о нехорошем персонаже: «Он формалист и перестраховщик».

В задушевном разговоре: «Побольше бы нам таких женщин, как вы! Мы быстро построили бы коммунизм!».

Поздняя любовь яркой грозой озарила вечер ее жизни (про сорокалетнюю даму).

Герой — иностранке: социализм построили мы, а не вы, потому что мы жили бедней вас, зато мы богаче сердцем.

«В магазине выбросили навагу». «Обошла весь город, раздобыла муку. Яиц только, как назло, нет».

Бедные мои родители. Ведь они это всерьез читали, обсуждали, радовались.

3358332