Винегрет еженедельный, обыкновенный

Решил я пойти навстречу нашим читателям. Ну считают они винегретом то, что я пишу, - значит, будем считать это винегретом. И винегретом и назовём.

Катастрофа для человечества. — Масонская палата.— МиГ в колесе сансары. — Коррупционная смазка. — Или рынок, или Чавес. — Российско-канадская олимпийская сборная. — Англичане нашли себе нового кумира?

Катастрофа для человечества

Максим Шевченко выступил здесь, в «Гайдпарке», со статьёй «России нужен приток азиатского населения» в ответ на заявление Константина Полторанина на BBC, что белой расе угрожает вымирание и потому иммиграционная политика России должна быть направлена на спасение белой расы.

Ответ Полторанину обязательно надо было дать. Но дать его так, как дал Шевченко, — так лучше было бы вообще промолчать. Когда я слышу, что Европа — это мировой центр сатанизма, то меня выворачивает наизнанку, потому что для интеллигентного человека (а Шевченко, несомненно, претендует на статус интеллигентного человека) использовать вместо аргументов подобные лозунги — недопустимо.

История вопроса, поднятого Полтораниным, имеет в России давние корни. Ещё со времён борьбы западников и славянофилов. Западники говорили, что мы — европейская страна и должны жить по европейским ценностям, а славянофилы утверждали, что у нас особый путь, потому что мы славяне, что Европа нам чужда, что её ценности, её путь для нас гибельны. Можно залезть и ещё дальше в историю и вспомнить, что на Руси всегда с подозрением относились к тому, что приходило с Запада. Основания к тому были, конечно, — но не меньше было оснований шарахаться и от всего, что идёт с Востока.

Главная опасность для России сейчас — это опасность русского национализма, русского фашизма, поскольку, к сожалению, это одна из тех немногих идей — пусть крайне негативных, преступных идей, — которые могут объединить большие массы людей и привести Россию к катастрофе, как привела к катастрофе Германию национал-социалистическая идея. И, казалось бы, мне, как человеку, это понимающему, и, кроме того, не относящемуся к титульной нации, следовало бы всячески поддержать Максима Шевченко, который очень жёстко выступает против этого, — но я этого не сделаю.

Потому что высказывания Шевченко такие же страшные, как высказывания Полторанина. Дело в том, что у Шевченко обращается внимание на то, какая у человека национальность, откуда он. Получается, что если с Востока — хорошо, если из Европы — плохо. А какой у вас цвет глаз и волос, форма носа, черепа? Правильные или нет? И тут не имеет принципиального значения, говоришь ли ты о том, что вот, пришли тут всякие с Востока и Юга, чёрные и жёлтые, и грозят уничтожением белой расы, поэтому давайте сплотимся, — или же о том, что мы — русские, мы особые, что нам не нужны сатанисты с Запада, что с ними надо бороться, и пусть придут добрые, трудолюбивые восточные люди, и будущее России — это путь на Восток.

Будущее России — это объединение и с Востоком, и с Западом. И вообще — будущее у нас будет тогда, когда мы перестанем делить людей на чёрных, белых, жёлтых, и когда понятие «русский» будет у нас синонимом понятия «гражданин». А о происхождении задумываться никто не станет.

Резюмируя: совершенно недопустима как позиция русофобии с крайних западнических позиций, так и националистическая позиция, сочетающаяся с ненавистью к Западу. То и другое сходится в одном: в фактическом отрицании будущего для России.

Масонская палата

Я только что вернулся из командировки в Софию. Встречи, переговоры, интервью, пресс-конференция, выступления на телевидении — обычный набор для таких поездок, которые мне часто приходится совершать по России и за границей. У меня было несколько задач: вопросы, связанные с моим бизнесом — микрофинансированием, а также вопросы, связанные с моей общественной деятельностью. Я выступил с лекцией перед болгарскими журналистами и предпринимателями на тему: «Малый и средний бизнес в России, взаимодействие бизнеса и власти». Рассказал о проблемах, о том, как бизнес их преодолевает. На мой взгляд, диалог был крайне интересным.

Болгары мне рассказывали, что у них, особенно после вступления в ЕС, ситуация с бизнесом аховая: кроме сельского хозяйства, всё остальное в глубоком упадке. Вот, скажем, они нас угощают, подают какой-то национальный салат с помидорами и брынзой, я его хвалю, говорю «какие у вас замечательные помидоры», а они мне отвечают, что помидоры испанские или турецкие. Или я им рассказываю, что покупал как-то в магазине чилийскую черешню, а вот когда покупал в последний раз болгарские овощи и фрукты, — не помню. Даже те традиционные виды продовольствия, которые болгары всегда производили, они сейчас импортируют. Ведь страны ЕС активно дотируют своё сельское хозяйство, и цены у них получаются ниже.

Были ещё переговоры с Софийской торгово-промышленной палатой. Софийская торгово-промышленная палата — это объединение крупных и крупнейших болгарских и неболгарских предприятий, которые работают в Софии и Болгарии. Это очень похоже на Российский союз промышленников и предпринимателей. Я спросил, а есть ли у них в палате средние и мелкие предприятия? — на что мне ответили, что есть, но они не играют решающей роли. В РСПП тоже есть комитет по малому и среднему бизнесу, но на самом деле, конечно, никакого малого и среднего бизнеса там нет.

Ещё у болгар есть Национальная торгово-промышленная палата — как мне рассказали, она выполняет больше представительские функции, представляя болгарский бизнес и взаимодействуя с властью.

Договорились о том, что будем сотрудничать. Поживём — увидим.

Потом, когда уже все переговоры закончили, мне говорят, указывая на председателя ТПП — такого красивого, импозантного мужчину: «Обратили внимание на перстень на его пальце?» Я отвечаю: «Ну, видел, что есть перстень. Ну, есть и есть, — что ж тут такого?» Они говорят: «Это масонский перстень высокого статуса, а этот человек — известный европейский масон». Жаль, мне раньше не сказали, я бы у него что-нибудь спросил. Интересно же с живым масоном поговорить.

Все знают, наверное: проиграли мы тендер на поставку индусам истребителей. То, что вместе с нами выбыли «Локхид Мартин» и «Боинг», — утешение слабое. Сделка была очень перспективная.

Но ведь Индия — давно уже не наш вассал, у неё есть выбор. Пока Индия во времена СССР была лидером движения неприсоединения, действительно, мы вооружали её, а США — Пакистан. Но времена эти давно прошли, всё изменилось. Помимо того, у Индии есть крайне негативный пример по покупке у нас авианосца. Мало того, что мы сроки срывали несколько раз, так ещё и цена корабля выросла на 2 млрд. долларов. В общем, оскомина от нас у индусов приличная, и, думаю, этот фактор тоже сработал.

 Владимир Поповкин, которого сейчас поставили вместо Перминова руководить Роскосмосом, вспоминал, как, будучи заместителем министра обороны по вооружениям, залез внутрь танка Т‑90 и с изумлением обнаружил, что он управляется при помощи тех же рычагов, что и Т-34. И, когда вылез, сказал, что Т-90 — это «глубоко модернизированный Т-34». Главком сухопутных войск Постников уточнил: это — 17-я модификация «тридцатьчетвёрки».

Конечно, Т-34 — лучший танк всех времён и народов, но это же было для своего времени, а сейчас его возраст приближается к 75 годам. А ещё можно вспомнить ракету «Булава», которая больше падает, чем летает, и некоторые другие примеры.

Поповкин первым из руководящих лиц стал публично говорить о том, о чём многие давно говорили: что мы до сих пор эксплуатируем задел, созданный ещё во времена СССР, хотя с тех пор прошло уже почти четверть века. Это при нынешних-то темпах развития техники!

И совершенно недопустимо, что многие наши разработки стали стоить гораздо дороже, чем аналогичные западные. Это получается потому, что на военную продукцию вешаются все издержки производства, все расходы по содержанию  ещё советских военных предприятий.

Ну и зачем нам нужна такая техника, которая страну больше разоряет, чем защищает?

Или вот ещё факт: Медведев отправил в отставку главного переговорщика по французскому «Мистралю», вице-адмирала Борисова. Соглашение по «Мистралю», оказывается, подписали какое-то странное, там нет ни сроков, ни лицензий, и теперь выходит, что системы управления и ещё что-то нам уже не хотят продавать, так что продадут чуть ли не один корпус с мотором. В общем, переговоры вернулись к исходной стадии. Я не уверен, что адмирал виноват в этой ситуации, но тогда нужно говорить про Росвооружения, про более высокопоставленных товарищей, — но решили пока пожертвовать адмиралом.

А то, что мы потеряли 3 спутника ГЛОНАСС, свидетельствует о глубоком кризисе даже в космической отрасли, хотя на наших ракетах сейчас и наша, и американская космическая программа держится. И мы, и они объявили о создании нового ракетного носителя, но я очень боюсь, что в этом соревновании нам не выиграть.

С техосмотром всегда были проблемы. Или его не пройдёшь никак, или очередь огромная. В Москве сейчас очереди такие, каких, кажется, никогда не было. Даже президент Медведев выразил сильное недовольство процедурой техосмотра. И сразу же возникла гипотеза: это потому, что гаишники теперь боятся брать взятки, и всем, кто раньше талон покупал, приходится техосмотр проходить. К сожалению, это факт, что у нас в России коррупция на низовом уровне играет роль смазки, которая позволяет как-то функционировать государственной машине. Как только смазка исчезает, тут же возникают большие проблемы.

А ведь уж сколько лет ведутся разговоры, что техосмотр надо отдать в частные руки, выдавать лицензии, а гаишники пусть занимаются своим делом — обеспечивают безопасность дорожного движения. Плохо работают станции техосмотра — штрафуйте, отнимайте лицензии, — что угодно. Но есть могучее лобби, которое эту кормушку отдавать не хочет. Это мне очень напоминает ситуацию с применением контрольно-кассовых машин, которые три премьера до Путина обещали отменить для предприятий, работающих на ЕНВД. «ОПОРА России» предложила сделать установку аппаратов добровольной: кто хочет — пусть ставит, кто не хочет — пусть работает без них. И вот три премьера клялись и божились, что они это сделают, но только когда начался кризис и премьером стал Путин, эту проблему удалось решить. Цена вопроса — 15 – 20 млрд. рублей, которые получают разработчики и изготовители контрольно-кассовых машин, и особенно лент к этим машинам. Делают машины и ленты несколько структур, аффилированных с нашими силовыми органами. Получается, что власти у этих структур было больше, чем у любого премьера, кроме Путина.

Когда систему техосмотра передадут частным компаниям и при этом не допустят монополизма, чтобы была конкуренция, — всё само отрегулируется.

Вдруг возник дефицит бензина. Некоторые в панику впали, не знают, почему это и что делать. Но тут всё просто.

Не так давно Путин сказал: цены на бензин растут, а у нас посевная, у нас то, у нас сё и надо этот рост остановить.

Остановили. И что получили? — дефицит. А что ещё можно было получить? Если у тебя рыночная экономика — то при регулировании цен ты обязательно получаешь дефицит. Если цены растут на мировом рынке — то они будут расти и у нас. Нельзя сидеть сразу на двух стульях: чтобы и цены были низкие, и чтобы дефицита не было. Тут выбор прост: или мы хотим жить в рыночной экономике — или не хотим. Если хотим — тогда подчиняемся её законам. Если не хотим — тогда будет как в Венесуэле, Ираке, Ливии: бензин даром, но свободного рынка нет.

У нас цены на бензин сейчас такие же, как в США, и в два раза дешевле, чем в Европе.

В рыночной экономике регулируются не цены, а дотации: если ты считаешь, что цена на какой-то товар слишком высока, то ты даёшь производителям дотацию, чтобы они могли снизить цены. И ещё следишь за отсутствием монопольного сговора.

А у нас — ни то, ни сё: государство вроде управляет, но в то же время сырьевые монополии сами по себе. Вот и получаются такие удивительные дела.

Но меры приняли быстро: повысили пошлины так, чтобы бензин стало невыгодно экспортировать, и проблема сразу решилась. Последние дни о дефиците бензина больше не слышно.

После того, как наша сборная провалилась на последней Олимпиаде — это был национальный позор, иначе не назовёшь, — и господина министра спорта не сняли с должности, то тут остаётся только развести руками. После этого можно приглашать хоть канадских тренеров, хоть итальянских, хоть непальских, — это уже не имеет значения.

И потом — это всё-таки мировой тренд: во всех ведущих видах спорта тренерские посты занимают специалисты независимо от гражданства и национальности. Даже английскую сборную по футболу тренирует итальянец. Чешские, канадские, словацкие тренеры работают в хоккее; итальянские, португальские — в футболе. И в том, что канадские специалисты будут тренировать нашу олимпийскую сборную, на мой взгляд, ничего сверхъестественного нет. Большой спорт ныне интернационален. За нашу сборную по фигурному катанию японка выступает — и что?

 И вообще: иностранные специалисты у нас не вчера появились. Считается, что пришествие иноземцев началось при Петре I, но на самом деле — уже при его отце Алексее Михайловиче. Тогда впервые иностранные специалисты стали приезжать в Россию в массовом порядке. Пётр только продолжил отцовское дело.

Вообще-то, свадьба английского принца меня интересует очень мало. Тем более что у меня как раз были переговоры в Софии. Краем уха слышал, краем глаза видел. И для меня самое интересное — даже не сама свадьба, а мнения людей, с которыми я пересекался, — и в Болгарии, и у нас. И все они обратили внимание на то, что по крайней мере в одном отношении эта свадьба ничем не отличается от любой другой: невеста — очень красивая женщина, ничего не скажешь, — вся сияла от счастья, а жених был какой-то кислый, как будто его заставляли жениться, а он не хотел.

Римский принцип panem et circenses по-прежнему действует. Люди всегда хотят хлеба и зрелищ. И большинству всё равно — бомбят ли новейшие самолёты Ливию, или это свадьба английского принца. Главное, чтобы зрелище было. А свадьба Уильяма и Кейт — это грандиозное зрелище на весь мир. Что-то вроде костюмированного представления или исторического фильма. Что ещё важнее — это осколок европейской цивилизации, уцелевший в чистом, почти нетронутом виде: карета начала прошлого века, мундиры бог знает каких времён, и прочее. И когда европейцы смотрят на это, они понимают: европейская культура ещё жива, традиция не прервалась. И принц симпатичный, в армии служит как все, пилотирует спасательный вертолёт, и после свадьбы опять на службу собирается. Сразу видно, что из него хороший король выйдет.

Кроме того, англичанам очень хочется, после смерти принцессы Дианы, иметь какого-то национального кумира. Елизавета — она как бы вечна: немало англичан родились при её правлении и при её же правлении умерли. А Диана в глазах простых англичан была символом королевской семьи. У меня есть ясное ощущение, что выбирали не столько невесту принцу, сколько будущей символ. Поэтому согласились, что будущая королева может быть и из простой семьи, — главное, чтобы годилась на роль символа. Впрочем, не исключаю, что в её родословной в конце концов что-то да раскопают.

А пока, после свадьбы, она носит титул герцогини Кембриджской.