Папа

В Риме причислен к лику Блаженных Римский папа Иоанн Павел Второй. На торжествах присутствовало более миллиона человек...


Папа

                                       Вторая новелла из цикла «Папины ответы»



     Папа скучал. Его личный секретарь вот уже третьи сутки находился во Франции. Где по случаю дней Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры проходили совместные богослужения Католической и Православной церквей. Забыв о вековых распрях, церкви-сестры в древних стенах Нотр-Дам бок о бок возносили хвалу Единому Богу.
    Десять лет назад Лешек, исполняющий обязанности личного секретаря Папы, все в том же Париже получил свой первый диплом. С тем, однако, чтобы вскоре оставить профессию врача. Взирая на страдания человеческой плоти, двадцатидвухлетний  поляк так определил для себя главную причину телесных недугов.
      - Пока тело молодо, - думал Лешек, - оно не внимает просьбам души. Но, обзаведясь недугом, душа начинает возвращать телу его долги той же монетой. Поэтому в первую очередь человек должен заботиться о своей душе. С тем, чтобы душа всегда имела силы, необходимые ей для постоянных забот о теле.
    Твердая убежденность в своей правоте помогла Лешеку стать священником. Высшую Духовную семинарию он закончил с отличием. И его мечтой стало служение Богу и людям в одном из католических приходов, разбросанных щедрой рукой Бога буквально по всему миру. Но Совет кардиналов решил судьбу молодого священника иначе. Местом служения Лешека в качестве личного секретаря понтифика стала папская резиденция в Ватикане.
    Часы в кабинете Папы пробили одиннадцать раз. Спустя час в соборе Святого Петра должна была начаться Воскресная Месса. А еще через три часа самолет из Парижа должен был доставить католических священников, служивших мессу в Нотр-Дам, назад в Рим.
    Папе вспомнилась война. И его собственная убежденность в том, что главным врагом спасения души является страх, диктуемый человеку его собственным телом. Повинуясь инстинкту, человек способен сгубить все самое лучшее, что с божьей помощью смогло взрасти в его душе.
Дабы вернуть людям добрые чувства, похищенные у них войной, Папа, которому тогда было двадцать два года, решил стать священником.
   
     Дождавшись сообщения викария о том, что самолет из Парижа благополучно приземлился в Риме, и члены делегации уже находятся на пути в Ватикан, понтифик попросил отменить все оставшиеся на сегодняшний день посещения. Разумеется, данное распоряжение Папы не могло касаться его личного секретаря, имевшего исключительное право на общение с главой Католической церкви в любое время дня и ночи.
     Папа ждал Лешека, зная о том, как много у того могло накопиться вопросов. И на каждый из этих вопросов Папа обязан был найти правильный ответ.
    
     Войдя в кабинет Папы, Лешек старался быть сдержанным. Для того чтобы дать выход всему потоку его мыслей и чувств, требовался лишь самый малый посыл.
     - Ну… - улыбнувшись, произнес Папа.
     - Я так признателен, вам, ваше святейшество! - встав на одно колено и припав губами к руке понтифика, - промолвил Лешек. - Вы дали мне возможность увидеть то, ради чего стоит не только жить, но и умереть.
     - Умирать тебе еще рано, - положив правую руку на голову Лешека, с отцовской ноткой произнес понтифик. - Присядь.
     Сев рядом с Папой, Лешек продолжал:
    - Мы с нашими православными братьями молились перед Терновым венцом Спасителя.

Восемьсот лет назад Терновый венец привезли из Константинополя во Францию крестоносцы. Сам король Людовик, сняв с себя дорогую одежду, нес Терновый венец до храма целых сорок километров. Король Людовик шел босиком.
    - Все это так, - кивнул понтифик. - А что ты сам почувствовал?
    - Мне еще раз посчастливилось убедиться в том, что во Христе не может быть никакого разделения. И вскоре наши церкви должны будут вновь объединиться.
    - Не думаю, что это случится так скоро, как того хотелось бы многим из нас, - с сожалением произнес понтифик. - Неразумный хозяин во многих еще очень силен.
    Перехватив недоуменный взгляд Лешека, понтифик продолжал.
   - Представь себе, что ты переступил порог дома, в котором живет человек, далекий от осознания каких бы то ни было истин. Встречая тебя на пороге, такой человек может тебе улыбнуться, но уже через десять минут он изменит к тебе свое отношение. И начнет выживать тебя из своего дома, даже не отдавая себе отчета в том, что он делает. Если ты воспротивишься, он может стать агрессивным. Или демонстративно утратит к тебе всякий интерес, что также вынудит тебя покинуть его дом. Таким человеком движет страх. Боязнь того, что ты можешь занять его место. 
Он путает законы животного мира и мира людей. Не потому ли, одичав, люди начинают бредить войной и избегать всякого плодотворного общения. Ревность к своим заблуждениям может оказаться сильнее, чем чье-то желание донести до него свет истины.
    - Вы говорите о православных людях, ваше святейшество? - спросил Лешек.
    - Не только, - возразил понтифик. - Католики также пытались прививать истину мечом. И наша церковь вынуждена была извиниться за их агрессивное миссионерство. Одна из бед наших церквей в том, что часто мы готовы с терпением выслушать того, кто вообще не верит в Бога. И в то же время не хотим простить того, кто считает, что наш Спаситель был прибит к Голгофскому кресту четырьмя гвоздями, тогда мы считаем, что таких гвоздей было три.
    - Если вы о нас, ваше святейшество, то православные тоже не так просты, как иногда хотят казаться, - поспешил вставить Лешек. - Один из наших братьев невольно стал свидетелем разговора двух православных певчих. Один из них назвал нас хитрыми католиками. Свое мнение при этом он основывал на том, что мы предпочитаем обращаться к Христу не напрямую, как это делают они, а через  Деву Марию. Рассчитывая на то, мать всегда сумеет уговорить своего послушного сына.
     - В этом хористы не правы, - высказал свою мысль понтифик. - Последнее слово всегда было и останется за Христом. К кому в первую очередь бежит ребенок, когда он вдруг упадет?
     - К матери? - ответил Лешек.
     - Правильно, - с похвалой произнес Папа. - Отец может перехватить плачущее дитя на бегу, но этот лишь усилит горе ребенка. И он закричит: « К маме хочу!» Вот так и мы. Падая, бежим к нашей Небесной Матери. А падать мы можем по несколько раз на дню. И Дева Мария готова всех нас поддержать, пожалеть и простить. Потому что в своей любви Она не делает между нами различия. Мы все ее дети. А едины мы с православными братьями в том, что, будучи смертельно раненными, или испытывая нестерпимую боль, выкрикиваем одно и тоже слово. Какое?…
     Лешеку было легко ответить на этот вопрос. Будучи врачом, он ни раз слышал, как люди, сраженные внезапной болью, невольно выкрикивали: «Мама!»