Банкротство образования -- или школа, призванная раскрывать в человеке божество?

Образование... Ох какая больная сегодня тема, особенно для тех у кого дети. Бесплатное образование рушится на глазах... Но только ли в этом дело? Мой давний друг, преподавательница-математик, внезапно увидела проблемы образования в совершенно удивительном ракурсе. И написала статью, которую (с разрешения автора) не могу не поместить здесь. Поскольку с ней согласен .

Банкротство образования? Посмотрим на школу иначе! Ждем обсуждения!

ШКОЛА,  КОТОРАЯ  ПРИЗВАНА

РАСКРЫВАТЬ  В  ЧЕЛОВЕКЕ  БОЖЕСТВО

Ю.Бычкова

Банкротство современного образования

Сколько говорится сегодня о проблемах образования! В одних странах сокрушаются, что неуклонно падает его уровень, в других, видя ничтожные плоды, ищут и не могут найти путей к улучшению ситуации.

В 80-е годы ХХ века Национальное географическое общество США провело всемирный опрос молодежи. Результаты оказались ошеломляющими. В разных государствах мира, в т.ч. наиболее развитых, лишь 10% взрослых молодых людей смогли показать на карте полтора десятка самых известных морей, континентов, городов и стран, включая свою!

Такой же печальный результат получили, задав элементарные вопросы по другим школьным предметам. Во всех странах, участвовавших в исследовании, независимо от уклада жизни, системы образования, уровня её развития и количества вкладываемых денежных средств, итоги эксперимента оказались практически одинаковы. Большинство выходит из школы девственно необразованными[1]! Зато едва не 100% выпускников зарабатывают в стенах школы букет разнообразных заболеваний.

Не секрет: есть подростки, ненавидящие школу до такой степени, что в прямом смысле стреляют в учителей. Даже воспитанные отпрыски добропорядочных родителей с нетерпением ждут, когда, наконец, закончится мука обязательного образования – пусть школа и устроена «демократично»: не подгоняет всех под один стандарт, дает некоторую свободу выбора.

Почему так? Почему мы учим детей чуть не с пеленок и до 16-17-лет, заставляя расплачиваться здоровьем за образование – и так мало чему можем научить? А ведь среди учителей множество добрейших и умнейших людей, искренне служащих молодежи! Почему дети в глубине души ненавидят школьную систему, даже когда к ним относятся с любовью и делают для них массу хорошего?

Традиционная школа

В наше время повсеместно принята классно-урочная школа, изобретенная в XVII веке епископом “моравских братьев” (наследников гуситов) Яном Коменским. Он - основоположник современной научной педагогики. В фундаментальной «Великой дидактике» он подробно описал разработанное им «универсальное искусство учить всех всему и притом с верным успехом; так, чтобы неуспеха последовать не могло; учить быстро, чтобы ни у учащих, ни у учащихся не было обременения или скуки, чтобы обучение происходило скорее с величайшим удовольствием для той и другой стороны; учить основательно, не поверхностно и, следовательно, не для формы, но подвигая учащихся к истинной науке, добрым нравам и глубокому благочестию»[2].

Красиво звучит! И правда, Коменский предложил множество ценных идей (доступность образования не только для избранных сословий, опора на любознательность детей, практический опыт вместо обилия логики и схоластики, применение игр и наглядных пособий).

Однако уже не один век массовая школа с её жесткими принципами ‘я тут учитель а ты молчи и слушай, выучи и ответь’ медленно, но верно убивает в человеке нечто бесконечно ценное.

Современные исследователи пишут: «…Школа грамоты Коменского явила собой первую модель живой мануфактуры, где ученики – как бы рабочие, строго выполняющие заданную начальником-учителем программу. “Доброе утро, дети! Пишем палочки!” И начинается выпалывание в нас самих себя. Какие палочки, зачем – неважно. Дети привыкают точно исполнять чужие предписания, не размышляя о значении того, что делают.

…Для нашей цивилизации важно умение подчинять собственный разум чужой воле, считая эту волю объективной, высшей, божественной. В том числе и объективным знанием.

Перенеситесь мысленно на триста лет назад. Представьте: свободного ремесленника, который, создавая свой горшок, был сам себе художником, проектировщиком, рабочим, продавцом и боссом-нанимателем, привели к станку и сказали: будешь привинчивать болт, а дальше не твоя забота, у нас тут конвейер. Мог он спокойно сесть и приступить к работе? Не уверен. Сначала его надо было как-то интеллектуально выхолостить, выбить дух хозяина своей судьбы, свободного предпринимателя. И именно эту задачу школа Коменского решает с блеском из столетия в столетие, вплоть до сегодняшнего дня[3]».

Как так вышло? Ничего подобного, видимо, не желал ни автор «Великой дидактики», ни миллионы учителей, вооружившиеся его ‘универсальным искусством’. Но… на каких принципах строится эта теория, ставшая классической?

Основания научной педагогики: ‘человек – ничто от вечности!’

Читая «Великую дидактику», с удивлением обнаруживаем: ребенок… не считается человеком в полном смысле слова! Ученик – недочеловек, материал, из которого нужно ‘выстругать’ инструмент для общественно полезного труда.

В первых главах трактата Коменского (в согласии с учением Яхве Элогима - Иван), говорится [4]:

«…Вначале человек – ничто, как ничто он был от вечности, а только во чреве матери воспринимает начало от капли отцовской крови. Итак, что такое вначале человек? Бесформенная и грубая масса...».

Вот так прямо и откровенно: вначале человек – ничто, и ничто от вечности! Пустышка, прах, бесформенная грубая масса. И дальше разъясняется популярно: «…Чтобы человек стал человеком, он должен получить образование». (Чтобы стал человеком – невольно возникает вопрос: а дитя, в таком случае, кто? Не человек, кусок мяса?)

«Казалось бы, что животные, которые одарены жизнью и движением, должны сами по себе быть на всё способны. Однако, если мы желаем пользоваться их работой, ради которой они нам даны, мы должны предварительно их упражнять в ней. Вот примеры: конь от природы пригоден для военного дела, вол – для упряжки; осёл – для ношения тяжестей, собака – для охраны и охоты, сокол и ястреб – для ловли птиц и пр. И всё же, если каждое из этих животных мы не приучим к свойственному им делу упражнениями, то пользы от них будет мало. <…>

Итак, пусть будет установлено: всем, рождённым людьми, безусловно необходимо воспитание для того, чтобы они были людьми, а не дикими животными, не бессмысленными зверями, не неподвижными чурбанами. Отсюда следует и то, что каждый настолько превосходит других, насколько он более других упражнялся[5]».

Так вот каковы аксиомы ‘научной педагогики’, заложенные в XVII веке! Удивительно ли, что такая школа выхолащивает человека, если с её точки зрения он всё равно что животное, которое надо приучить к полезному делу – и более того, он ‘вначале и от вечности ничто’. Страшно, но факт: на этом подходе к ученикам (часто неосознаваемом) в значительной степени построено наше преподавание!

Не потому ли школа так часто говорит детям (обычно неявно, а порой чуть ли не открытым текстом): ‘Вы, ребятки, вообще-то не люди, а дикие бессмысленные звери и неотесанные чурбаны, грубая масса. И если не будете слушаться нас, наставников – навеки такими останетесь’.

Это потом уже Коменский пишет о многочисленных благих начинаниях: призывает внедрять юношеству добродетели (хотя непонятно: неужели добродетель можно насильственно ‘внедрить’?), учителям служить примерами мудрости, справедливости и пр., заботиться об учениках и учитывать возрастные и индивидуальные особенности каждого, и так далее. Но неизменно остается впечатление, что конкретная цель этой стройной системы -- внушить человеку, будто он сам по себе ничтожество, а затем выдрессировать как послушного коня. «Укротители сперва обуздывают коня железными удилами и добиваются повиновения, а потом обучают его той или иной поступи[6]». При этом очень важно, чтоб ученик боялся (почему-то чтоб непременно боялся!), что его заставят отвечать урок, боялся дурного влияния со стороны упрямых и необразованных…

В итоге школа должна стать четкой как часы и воспитывать законопослушных граждан, полных страха и трепета перед старшими и радости, что их ведут куда подобает. Да будет порядок в христианском государстве! Мечта великих инквизиторов всех времен.

‘Универсальное искусство’ на службе конкистадоров

Не оттого ли так быстро и успешно распространилась по Европе классно-урочная школа, что она как нельзя лучше способствовала наведению порядка в государстве – именно такого, который был нужен римской церкви, захватывавшей одну страну за другой? «История свидетельствует, – читаем у Коменского, – что Карл Великий при покорении какого-либо языческого народа немедленно назначал туда епископов и учителей и воздвигал храмы и школы. Его примеру следовали и другие христианские императоры, цари, князья и государственные власти и тем самым умножили число школ настолько, что они стали неисчислимыми[7]».

Школа-конвейер, работает «как хлебопёк, однажды замесив тесто и однажды истопив печь, печёт много хлебов, кирпичный мастер обжигает много кирпичей, а типограф одним набором букв печатает сотни или тысячи штук книг[8]», да еще и запрещает юношеству общаться с кем попало, читать опасную литературу (= песни, фильмы, сайты…).  Как удобно с ее помощью внушать целым поколениям в точности то, что пожелают диктаторы и “ревнители благочестия”! Особенно удобно, если повсюду одинаковые тщательно отобранные учебники и книги для чтения, а в учебном плане каждому предписан марксизм-ленинизм – или закон божий, в зависимости от господствующей идеологии.

Как это похоже на почерк римских завоевателей, навесивших добрым людям других стран ярлыки язычников, варваров и невежд, полагая за благо завоевать их огнем и мечом! Их «перевоспитывали» в послушных рабов, уничтожая древнюю культуру и насаждая свою ‘единственно верную’ с её патологическим презрением к человеку. Сколько народов растерзали на протяжении тысячелетий этим проверенным методом!

Например, на долю африканских народов, кроме колонизации, досталось и испытание дидактикой. Тот же Антон Зверев пишет[9]: «Племена с тысячелетней историей отреагировали на появление класс-школы социальным взрывом, массовой безработицей, всплеском преступности. Никто ведь не думает, что именно школа могла привести к этим несчастьям. Не вообще школа, а классно-урочная, которая звонит и говорит: явись! А не явился – ты уже не наш и вроде бы уже не человек…».

И в завоевании Америки христианами-‘просветителями’ – геноциде миллионов индейцев – немалую роль сыграли… римо-католические резидентные школы, где обучение сочеталось с постоянными жесточайшими пытками. Детей помещали туда насильственно, отнимая у родителей. До 60% учеников в этом гулаге погибали! Остальные принимали образ дебилов, готовых выполнить любые абсурдные приказания. И ведь речь не о дремучем средневековье! Эти фабрики массового уничтожения просуществовали ни много ни мало – до 1995 года…

Плоды живой мануфактуры

Удивительно ли, что дети обычно не так много знаний выносят из традиционной школы? Удивительно ли, что ненавидят насилие над их интеллектом и личностью – лежащее в её основании? И в современном вроде бы демократическом обществе преобладает стремление насытить ученика “объективным знанием”  -- которое мы, учителя и чиновники, таковым считаем, вырастить его именно таким, как мы, взрослые, хотим. Что же это, как не тонкое насилие над интеллектом и личностью?

Типичная картинка нашего времени. Один школьный папа – учительнице: «Я отдал машину в ремонт и мне её выкатили через три дня из ангара, как новенькую. Такая же штука и тут: я вам доверил ребёнка – значит, рассчитываю получить обратно изящно воспитанного, светски образованного, счастливого и краснощекого строителя капитализма». Что может ответить добрый педагог: «Но ведь ребёнок, Станислав Степаныч, это не машина, согласитесь[10]…» (кротко).

Даже там, где ребёнок не машина, а всё-таки человек, где педагог не «как типограф одним набором печатает сотни и тысячи штук» в точности по заказу, а дает возможность детям самостоятельно добывать знания и развиваться творчески, делать свои маленькие открытия и свои ошибки – всё равно остается некий элемент насилия и ‘выпалывания самих себя’. Тюрьма с цветным телевизором – всё равно тюрьма. А самое страшное, когда узники забывают, что они в неволе, и начинают верить, будто ничего другого в мире и нет…

Первоначальный образ школы диаметрально противоположен современному

Но неужели никогда не было на белом свете других школьных систем? Конечно, были! В любом народе во все времена развивались ремёсла, искусства и науки, воспитывались и обучались дети. Далеко не всегда это делалось так, как рекомендовал ‘отец научной педагогики’[11].

В античной Элладе, откуда пришло к нам слово «школа», оно имело значение, противоположное тому, что знакомо всем нам с детства! Какое же?  Викисловарь дает этимологию: от лат. schola, древнегреческого σχολή – «досуг; задержка, занятие в свободные часы, чтение, лекция, школа». Исходное значение – «досуг»! Позже – «непринуждённая беседа», а затем уже «место для беседы»[12]. 

У древних греков в принципе не было обязательного образования! Не было классных журналов с отметками, проверок домашнего задания, четко расписанного учебного плана, уроков от звонка до звонка, которые строго запрещено пропускать – ничего подобного!

Все граждане, независимо от возраста и рода занятий, могли свободно выбирать предметы, учителей и время для обучения, приходить во всевозможные школы. И постоянно приходили! В порядке приятных бесед и ученого досуга занимались гимнастикой, музыкой, изучали грамоту, постигали науку, искусства и пробовали себя в них. Ходить в невеждах считалось просто смешным.

И что же, разве это был ‘дикий варварский народ’? Напротив, как известно, все области науки и культуры поднялись на огромную высоту, и многочисленные достижения стали классикой на века! (Причем этого уже не было в такой степени в период завоевания Греции римлянами.) Не в том ли одна из причин такого взлёта, что в непринужденных занятиях – к которым никто не принуждал! – свободные умы выбирали свой путь развития, наиболее им свойственный и наилучшим образом их раскрывавший. Немаловажно и то, что человек у эллинских философов понимался как целая вселенная в миниатюре, где изначально сложены знания обо всём сущем, и нужно лишь научиться извлекать жемчужины из этой сокровищницы. Какой разительный контраст с постулатами научной педагогики XVII – XX веков!

Абсурд, ставший для нас нормой

Тысячелетиями юные поколения обучались всему необходимому для взрослой жизни и труда, а также – по желанию и возможности – для приобщения к науке и искусствам. Все прекрасно понимают, что нужно учиться тем и другим элементарным вещам, получать воспитание, овладевать хотя бы общими представлениями об окружающем мире – это совершенно естественно, иначе прожить трудно.

Почему вдруг в начале XVII века н.э. родилась идея, будто люди перестанут учиться, если их не принудить силой? С какой стати? Если необходимо и естественно – значит, будут учиться и без принуждения. Так и было во всех цивилизациях!

Нет закона, требующего от граждан есть, пить, спать, одеваться, любить близких... Как ни странно, все и сами делают эти необходимые вещи. Получать образование столь же естественно!  – но с некоторых пор к этому обязывают, загоняя всех жителей страны в определенные рамки (порой достаточно жесткие), придуманные какими-то умными дядями и тётями.

Поразительно, до чего мы привыкли к такому порядку – и даже не задумываемся о его абсурдности! А ведь это, по сути, так же нелепо, как приказывать всем поголовно питаться или отдыхать непременно по одной и той же схеме (ну может быть с выбором из пары возможных вариантов).

Человек изначально – доброе божество!

Дидакты-классики могли бы возразить: если не дать человеку знаний – он не сможет работать, останется диким зверем и будет вынужден преступными путями добывать себе средства к существованию.

Но вспомним, чья это излюбленная мысль, будто люди сами по себе – прирожденные злодеи, которых нужно вести за ручку (посредством жестких юридических предписаний) единственно верной дорогой, а не то поубивают друг друга? Великого инквизитора, человеконенавистника, гениально описанного Достоевским! В романе «Братья Карамазовы» некий 90-летний кардинал, готовый сжечь на костре самого Христа, говорит о людях: они «малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики», надо привести к кому-то сносному порядку эти «недоделанные пробные существа, созданные в насмешку». Вот кому выгоден такой взгляд на человечество! Взгляд, оправдывающий любые (в том числе и образовательные) методы порабощения, использования невинных душ в своих интересах.

Вправе ли утверждать ‘просветители мира’, что несут высокую культуру и нравственность?

Впечатляет тот факт, что многие тысячелетия жили на земле мирные и добрые народы без всяких обязательных учебных планов и государственных образовательных стандартов. Однако  всего за 300-400 лет всесторонне просвещенное с помощью ‘универсального дидактического искусства’ человечество умножило свою чашу зла до невероятных размеров (пополнив атомным, бактериологическим, сейсмическим и прочим оружием, лагерями массового уничтожения, абортами в страшных масштабах, экологическими преступлениями) и поставило планету на грань гибели.

Миф о единственности схоластического и принудительного образования должен быть обличен. Человек изначально и от вечности – не жалкое ничто, а существо божественного происхождения. Если его не уродовать нравственно и духовно, не полагать прирожденной пустышкой и бессмысленным животным, он станет таким, каков от истинной своей природы, в архетипе. То есть добрым, любящим, премудрым, служащим ближним от всего сердца, как наш добрый небесный Отец.

 Несомненно – именно этот потенциал божественной доброты, любви, премудрости, чистоты, вдохновения призвано раскрывать в человеке истинное образование! Вероятно, таким оно и было в древних непорочных цивилизациях, названных древними историками блаженными и чистыми – в Атлантиде, Аркадии, Гиперборее.  Там видели в человеке божественное существо, обладающее (несмотря на поврежденность грехом и заблуждения) неиссякаемым потенциалом вышней любви.

Перспективы

Какой же будет школа в III тысячелетии? Останется красивой клеткой с занимательными игрушками, но по сути ‘живой мануфактурой’ – или вернется к другим идеалам, добрым и чистым?

Не сомневаюсь: образование не сможет неизменно оставаться в средневековых схемах, найдет – и уже нашло – новые образы.

Уже в наше время в разных странах (в том числе в России) появляются школы, принципиально отличные от традиционных, устроенные как свободные парки студий, подобные античным[13]. В них для детей постоянно открыты классы-студии для изучения различных предметов, причем не обязательно сидя за партой с учебником – предлагается самая разнообразная деятельность – практическая, игровая, исследовательская. Ученики сами свободно выбирают на каждый (!) урок и предмет, и студию, и преподавателя. Никто их жестко не привязывает к заранее придуманной программе, конкретному учителю. Вход в студии и выход из них свободный.

Как ни удивительно, при таком подходе удается изучить многое, к тому же с удовольствием и на высоком уровне, в том числе "занудные" математику, физику, русский язык. А самое главное, дети вырастают свободными думающими людьми, готовыми решать задачи, выдвигаемые жизнью (где нет и не может быть готовых ответов и известных способов решения). Они готовы самостоятельно найти то место в огромном мире, где лучше всего смогут послужить людям.

Есть и прогрессивные педагоги, работающие в классно-урочной системе – но по совершенно иным принципам, чем в последние три столетия, другими методами, не похожими на привычные, так надоевшие нам[14]. В основе их педагогического искусства – искреннее уважение к человеку в лице каждого ученика, осознание его бесконечной ценности и доброго потенциала.

Конечно, такая работа – дифференцированная и индивидуальная – гораздо дороже массового ‘конвейера’, и учительского труда вкладывается во много раз больше. Одно дело – быть ‘рабочей лошадкой’, пашущей из года в год всё то же поле всё в том же направлении, и совсем другое – находить на каждый урок, для каждого ученика новые задания, новые методы обучения, порой совсем неожиданные и неизвестные ранее. От учителя требуется высочайшая подготовка, причем не только по своему предмету.

Но самый большой труд здесь – внутренний. Необходимо увидеть каждого ребёнка (а для начала самого себя) не куклой ‘из ничего’, не конём для дрессировки, а маленькой вселенной,  универсумом, продолжением божества; увидеть и относиться подобающе.

По сути, пришло время построить школу на другом духовном основании.

Безусловно, это очень непросто. Но дети смогут вырасти совершенно другими, если учителя перестанут видеть себя просвещенным светилом среди дикарей, призванным из урока в урок «стоя на кафедре, подобно солнцу, распространять свои лучи на всех[15]». Если каждому ученику будет дана возможность раскрыться и засиять собственным внутренним солнышком!