НИ НА ЙОТУ ОТ ПРАВДЫ

НИ НА ЙОТУ ОТ ПРАВДЫ    

   С некоторых пор Орешник Виктор Иванович – лейтенант Особого отдела танковой дивизии, расположенной в городке Борно Восточной Германии, чувствовал неуёмное, даже раздирающее его мысли желание, подобное желанию хищника, преследующего жертву, поговорить с шефом – полковником Евгением Ивановичем, но поговорить, чтоб он послушался не «Так точно. Слушаюсь», а как однопартиец с однопартийцем. На равных, несмотря на различие в погонах.

   Каждый день, зайдя в отдел, он направлялся к двери кабинета полковника, но, потоптавшись, уходил. Не из – за трусости. Он считал, что мысли ещё недостаточно отработаны, не имеют ударной силы, и шеф легко разнесёт их.

   В отделе к нему относились так, как относится опытный мастер к ученику. Орешник принимал поучения, держа на лице внимательное выражение, а в голове мысли: старики, подогнул вас шеф, боитесь, а я вот не боюсь, потому что у меня такая фундаментальная мысль есть, что любого, даже самого высокого начальника по стойке «Смирно» поставит.

   Орешкина просто сжигали полученные в Высшей школе КГБ знания, и он часто говорил, что может завербовать любого немца, так как досконально знает их души, потому что в Вышке читал в оригинале знаменитых немецких философов Гегеля, Канта, Фейербаха…

- Так вербуй. Агентура основа нашей работы.

- Да некоторые немцы не знают родную философию. Я спрашиваю: Вы Гегеля знаете, а мне в ответ, а это кто такой? Ни одного ещё не встретил, который сказал бы: знаю. Нужна же завязочка. Я бы тогда от завязочки и приволок бы его к желанию работать агентом на советскую разведку и контрразведку. Нужно вербовать личность, а не кого   попало. - На лице Орешкина появлялось строгое выражение.

- Ты не с философии начинай, а с пива. Немцы любят пиво. Подманивай их и когда они увидят, что ты единственный, кто задарма их поит, а они на халяву пьют, бери за цугундер. Дескать, пивцо попил? Попил. Теперь нужно поработать. Ordnung ist Ordnung (Порядок есть порядок).

- Пивной агент, - небрежно сплёвывал Орешкин. – Нет. Нужно искать тех, кто знает философию. Личность.

   Время шло. Наконец в голове Орешкина щёлкнуло: пора.

   Утром, одевшись, выпил чашечку кофе, подошёл к зеркалу. Долго возился с подбором выражения на лице. Перебрал с десяток, но ни одно не удовлетворило.

- Решим по ходу, - бросил он и   позвал жену. – Сегодня я буду говорить с шефом. Это будет необычный разговор.

- Какой именно?

- Он никого в отделе не считает личностью. Тыкает и матом кроет. Хочу сказать ему, что, несмотря на различие в званиях, мы все коммунисты и нечего тыкать и матом крыть. Ударная фраза. Она должна снести полковника, - рубанул Орешкин.

- Смотри, Ваня, чтоб твоя ударная фраза не снесла тебя и нас не вынесла бы из Германии в СССР. Ты и в Вышке выдумывал и здесь не можешь успокоиться. Из – за твоих выдумок тебя не в аппарат советников направили, а в особый отдел.

- Я – личность, Люда. Всегда имею правильное и крепкое слово и никогда не хамелеоню.

   Войдя в отдел, Орешник прямиком направился к кабинету шефа. Решительный шаг, выправка, как на параде, твёрдо сжатые губы, пламенеющий взгляд. Словом, всё крепко свинчено, никакой болтанки. Открыв дверь, увидел полковника, который кого – то распечатывал матом по телефону.

- Виктор Иванович, - сказал шеф, увидев Орешника. – Поздравляю. Мне по ВЧ сообщили, что Вам присвоено звание старшего лейтенанта.

   Старшего лейтенанта!

Орешкина бросило в жар. Как же быть. Он лихорадочно соображал. Благодарить полковника, но как? Как старики - сотрудники. Это перестать быть личностью и полностью сдаться шефу, который презирает не только сотрудников, но и всех начальников в дивизии и не только в дивизии и часто разносит их матом в отделе сильнее, чем подчинённых.

   - Да, - протянул полковник, - старший лейтенант уже не лейтенант. Далее капитан и пошёл, пошёл… А скажите, старший лейтенант, какого Вы мнения о начальнике политотдела Петрове?

   Орешкину подумать бы, но мысль о старшем лейтенанте и презрении шефом начальников вывела Виктора Ивановича к мысли о Петрове, как о свинье, которая не знает Гегеля, не может даже решить простую задачку, какие ноги у свиньи бегут быстрее: передние или задние. Что уж говорить о Канте и его «Вещь в себе».

   Полковник всё выше и выше поднимал планку: командир дивизии, начальник Особого отдела армии… Орешник не отставал, и обрабатывал начальников такими зубастыми определениями, что на лице шефа появлялось выражение восхищения и зависти. Бог его знает, до каких статусов добрался бы Орешкин, если бы полковник не спросил.

- А что Вы думаете о начальнике нашего Особого отдела?

   Мысли Виктора Ивановича уже набрали карьерный темп.

- Скотина.

- Это я скотина, - прошептал полковник.

- Да нет. Начальник нашего Особого отдела, - развязано бросил Виктор Иванович.- Тоже не знает высших философских немецких умов.

- Так начальником нашего Особого отдела являюсь я.

   На лице Орешника появилось сомнение.

- Наш полковник всегда матерится, а Вы нет.

- Ты что охренел от старшего лейтенанта, - взвился полковник. - Посмотри внимательней.

   И Орешник посмотрел.

   Нужно было сказать что – то такое, чтобы сгладить исковерканную ситуацию, но что? Взгляд полковника, разгораясь, накалялся и готов был вспыхнуть, чтоб сжечь сознание Орешкина, оставив один пепел. Продавить шефа мыслью, но какой? Напряжение было настолько сильным, что, пробив сознание, добралось до подсознания, в котором растеряно метались немецкие философы, но что они могли подсказать: бытие первично, а сознание вторично или сознание отражает бытие.

- Это не важно, кто, кого и как обзывает, - сорвался он. - Главное, что мы коммунисты.

   Это была ударная фраза Орешника. Она никак не повлияла на полковника. Он мог бы обрушить Виктора Ивановича, но не обрушил. Была какая – то причина?

- Ладно, - сказал шеф. – Ошиблись. Новое звание на Вас так сильно подействовало. Можете идти праздновать.

   В это время раздался звонок ВЧ. Полковник внимательно выслушал и, обратившись к Орешкину, развёл руками.

- Ошибочка вышла, Виктор Иванович. Перепутали. Звание старшего лейтенанта присвоили не Вам, а Орехову из какого – то отдела.

   Такого удара Орешкин не ожидал. Он чуть не завалился на пол, мутно посмотрел на шефа и вышел.

   Зайдя в свой кабинет, он присел, а так как у него ещё оставались силы думать, Виктор Иванович и подумал.

   «Никакого старшего лейтенанта не было. Он разыграл меня и всё записал на жучок в столе, и если я рыпнусь против него, он и даст мне прослушать мои мнения о его начальниках ».

   На следующий день Орешкин написал рапорт на имя Председателя КГБ Андропова с просьбой уволить из органов по собственному желанию, так как он по моральным соображениям не может служить в КГБ.