Почему россияне терпят репрессии за оскорбление чувств

Наши верующие в своем быту не встречают неуважения к религии. Однако они не против начальственных карательных спектаклей.

Ловить кощунников для них — просто инстинкт.©

Вопрос, почему путинский режим любит защищать веру с помощью преследований и арестов, не так прост.

Легче всего объяснить это желанием подтянуть идеологическую дисциплину, построить подданных, сыграть на их страстях, навязать им свою повестку и, конечно же, дать приятную и безопасную работу охранительной машине. Тут все верно, но есть сверх того еще и что-то бескорыстное.

Если судить по действиям наших руководителей, они, что называется, Бога не боятся . Однако своеобразный религиозный дух им все-таки присущ — если понимать под таковым сакрализацию власти. Любые жесты, которые принижают режим и сопутствующие ему пропагандистские или церковные ритуалы, искренне воспринимаются номенклатурой как святотатство. И наказания охотно оформляются как оскорбление каких-либо чувств. Например, державно-исторических и с особым энтузиазмом — народно-религиозных.

Репрессии эти, повторю, устраиваются от души, а не только напоказ. Но полезно знать, как на них откликаются массы. Для этого обратимся к только что проведенному опросу фонда Общественное мнение .

Если верить респондентам на слово, народ у нас довольно набожен: только 24% опрошенных назвали себя неверующими, а почти втрое больше (71%) — верующими (в том числе 60% определились как православные, 6% — как мусульмане).

И первое, что выяснилось: в повседневном быту религиозные люди с оскорблением своих чувств не сталкиваются. Так ответили 65% респондентов.

Правда, 10% (т.е. седьмая часть верующих) все же сообщили, что в их практике оскорбления случалось — редко (8%) и даже часто (2%). Но на просьбу привести примеры половина из них затруднились с ответом.

А остальные либо сослались на что-то, известное им понаслышке (карикатуры в Шарли Эбдо , заявления Макрона и т. п.), либо расценили как оскорбление своих чувств различные действия священнослужителей ( Выходя из храма, поп садится в машину за 12 миллионов, а бабушки несут в храм последнее ; Хотела крестить ребенка в церкви. Сказали, что стоимость этого обойдется мне в 10 тысяч рублей ; В церкви слишком много замечаний от младшего персонала храма ).

И совсем уж занятен расклад ответов на вопрос о причинах конфликтных ситуаций, связанных с оскорблением религиозных чувств . В такие ситуации, как мы убедились, почти никто не попадал. Собеседникам ФОМа пришлось их вообразить. После чего каждый второй (50%) выбрал скептическое объяснение этих гипотетических конфликтов: Верующие принимают поступки и слова окружающих слишком близко к сердцу . И меньше, чем каждый третий (31%), предпочел серьезный ответ: Окружающие недостаточно считаются с религиозными чувствами верующих .

То есть в реальной российской жизни так называемого оскорбления чувств как общественной проблемы просто нет. Если о нем и упоминают, то сугубо отвлеченно. Конкретных жалоб мало, а некоторые из них к тому же таковы, что жалобщик и сам может запросто попасть под удар закона, оберегающего веру.

Скажете: вопрос исчерпан? Ничего подобного. К тому, что российский закон предусматривает уголовные кары за оскорбление религиозных чувств, относятся скорее положительно целых 63% опрошенных. А скорее отрицательно — только 26%.

Сограждане довольно лояльно воспринимают репрессии, осуществляемые как бы в защиту веры. И это второй наш вывод, который надо как-то совместить с первым, несмотря на явное противоречие между ними.

Может быть, ключом послужит сходство ответов на репрессивный вопрос, даваемых верующими и безбожниками. Православные одобряют уголовное преследование оскорбителей чувств в соотношении 68% к 21%. Но и неверующие довольно уверенно поддерживают репрессии (52% к 38%).

Очень похожим образом не только большинство православных (52% против 29%), но и большинство атеистов (50% против 40%), отрицают, что закон о наказаниях за покушения на чувства ущемляет права неверующих.

Эти курьезные ответы вряд ли говорят о какой-то особой самоотверженности наших российских безбожников. Скорее о том, что ни атеисты, ни верующие просто не прикладывают оскорбления чувств к собственным житейским ситуациям.

Для тех и других это сюжеты каких-то телевизионных шоу, разыгрываемых начальством. Лоялисты, почти независимо от отношения к вере, их на словах одобряют — как и вообще все начальственное. А нелоялисты, наоборот, осуждают. Первых у нас раза в два больше, и эта пропорция выражает себя в заметном, хотя и далеко не поголовном народном одобрении репрессий в защиту религии.

Но незачем переоценивать весомость этой словесной поддержки. Она совершенно умозрительна и с личной своей практикой людьми не увязывается. Рядовой россиянин лишь соглашается быть зрителем поставленных властями телеспектаклей.

Народного уважения к руководству карательные законы не прибавляют. Думаю, начальство догадывается об этом и ловит кощунников не в поисках популярности, а просто подчиняясь неизменным своим инстинктам.

Сергей Шелин