КУДА ШЛИ ВЫРУЧЕННЫЕ ОТ ПРОДАЖИ РУССКОГО ЗЕРНА ДЕНЬГИ?

Позволю себе небольшой экскурс в начало прошлого века, в тот «золотой» период развития нашего сельского хозяйства, который так пленяет современных апологетов либерального самодержавия или самодержавного либерализма тем «небывалым подъе­мом» сельского хозяйства, ярким свидетельством которого они считают постоянно возраставший экспорт сельскохозяйственной продукции, и особенно, сливочного мас­ла из России. И М.А. Давыдов, и Б.Н. Миронов отрицают существование «голодного экспорта» хлеба, считая его выдумкой, преувеличением «плачущей историографии».

Вопрос ведь надо ставить несколько иначе: куда шли вырученные от продажи русского зерна деньги? Доставалась ли хоть малая толика их крестьянам? Или львиную их долю присваивали посреднические фирмы, контролировавшиеся иностранным капиталом. Под прессом рынка крестьянин, чтобы получить как можно больше товарного зерна, нарушал все мыслимые агротехнические нормы. У помещика в силу сословных приви­легий положение было лучше. Крестьянин же надрывал себя, свою скотину, насиловал из года в год землю.

Не стану касаться проблемы экспорта хлеба, приведу лишь свидетельства людей, наблюдавших за здоровьем крестьянских детей и объяснявших его состояние столь ценимым в качестве свидетельства успешности проводившейся государственной по­литики экспортом сливочного масла. Так вот, и земские и правительственные службы здравоохранения отмечали как непреложный факт явные признаки среди крестьянских детей роста заболеваемости рахитом и золотухой, связанных с недостатком витаминов, других питательных веществ, поступающих в организм ребенка с молочными продук­тами в местностях, где успешно развивалось маслоделие. «В Новгородской губернии на съезде земских врачей в 1901 г. доктор Кузьмин отмечая такое явление недостаточ­ного питания с развитием маслоделия в Кирилловском уезде, останавливался особенно на здоровье детей. Из 2 752 обследованных детей в тех деревнях, где особенно охотно несли молоко на заводы, 1 872 ребенка со следами рахита и золотухи (68%); из них 32% в сильно выраженной степени». «С появлением маслодельных заводов, - писал В. Дроздов, - исчезает единственный питательный материал для организма человека, каким представляется молоко и его продукты». Рост благосостояния русских мужи­ков можно проследить и используя столь любимые Давыдовым данные статистики железнодорожных перевозок сельскохозяйственных грузов. В 1901 г. по железным дорогам было перевезено 4 982 тыс. пудов сливочного масла, а в 1906 - 6 260 тыс. пуд., то есть на 28% больше. «Но это увеличение перевозки масла объясняется не столько возросшим потреблением его внутри страны, сколько усилением его вывоза за границу. За 1901-1906 гг. вывоз масла возрос на 60%. На долю же внутреннего потребления в 1906 г. (3 196 тыс. пуд.) приходилось лишних, по сравнению с 1901 годом (3 014 тыс. пуд.) всего лишь 6%», - писал Дроздов. Не буду говорить уже о классово-сословных различиях в питании разных слоев русского общества.

Нельзя сказать, что исследовательская работа Б.Н. Миронова базируется исключи­тельно на голых фактах, почерпнутых из разного рода статистических сборников или самостоятельно выявленных им в архивах, и не имеет в своей основе определенной теории. Во-первых, Миронов как будто использует то, что в свое время носило на­звание «марксизма-ленинизма». У него, например, нет сомнений в правильности из­вестной марксистской формулы, характеризующей революционную ситуацию. Из нее он выбирает последнюю часть (усиление выше обычного нищеты, нужды и бедствий народных масс), фиксирующей внимание исключительно на материальном положении народа (в российской ситуации - это, в основном, крестьянство). Далее все просто: на основании чисто количественных показателей (УВЕЛИЧЕНИЕ РОСТА - ПОЧЕМУ НЕ ВЕСА?) призывников, Миронов делает вывод о росте благосостояния населения страны и как следствие, отсутствии объективных предпосылок роста недовольства народа своим положением и отсутствии объективных причин революции.

Напомню, что с позиций марксизма для революции необходима определенная культурная или политическая зре­лость тех социальных сил, которые призваны ее совершить, а для этого, как правило, требуется и определенный уровень благосостояния, в которое следует включать не только рост потребления материальной пищи, но и рост потребления пищи духовной. В конце концов, человек - не скотина, которая всем довольна при хорошем питании и ничего для себя лучшего не желает и не требует.

В критике народолюбивой интеллигенции Миронов и его единомышленники по духу очень близки небезызвестному антиреволюционному сборнику «Вехи». Попут­но они обвиняют участников освободительного движения в беспринципной жажде власти. «Основная причина конфликта государства и общества, - пишет Миронов, - приведшего к революциям 1905 и 1917 гг., заключается в борьбе за власть, лидеры либерально-радикальной общественности хотели сами руководить реформационным процессом, который непрерывно проходил в России в период империи, и на револю­ционной волне отнять власть у бюрократии». Миронов при этом ссылается на статью СВ. Куликова «Революции непременно идут сверху: Падение царизма сквозь призму этатистской парадигмы» (Нестор. 2007. № 11. С. 117-185). Неловко, конечно, уличать маститого историка в незнании законов политической борьбы и опять же в догматиче­ской интерпретации все той же формулы революционной ситуации, теперь уже первой ее части: верхи не могут управлять по-старому. Если бы Миронов занимался не ниспро­вержением, как ему кажется, устаревших марксистских догм, а проследил ход событий в начале 1905 г., то он бы смог наполнить формулу «верхи не могут управлять по-старому» конкретным историческим содержанием. Ярким примером служит рескрипт Николая II 18 февраля. Помимо раскритикованного оппозицией проекта создания за­коносовещательной Думы (тоже, кстати говоря, признак того, что верхи уже не могли управлять по-старому) был издан еще один указ, призывавший граждан всех сословий, но естественно, преимущественно «низы» российского общества, обращаться к вла­стям с петициями и прошениями, высказывать мысли об улучшении местных порядков и т.п. Так вот, на волне этой петиционной кампании возникла такая значительная для революционного движения организация, как Всероссийский крестьянский союз (ВКС). Для того чтобы смягчить напряжение в рабочей среде, правительство учредило комиссию Шидловского. Помимо воли ее создателей, силой обстоятельств, комиссия послужила одним из оснований Петербургского совета рабочих депутатов, который при определенных обстоятельствах мог захватить власть и вместе с ВКС составить то самое революционно-демократическое рабоче-крестьянское правительство, о котором писал Ленин. Миронову и его сторонникам удобнее, конечно, все свести к заговору, деятельности масонов и т.п. Исходным пунктом такой позиции, помимо всего прочего, является снобистски высокомерное отношение к народным массам. Если их уровень культуры действительно оставлял желать много лучшего, то что сказать о выросших как грибы после дождя в ходе революции многочисленных интеллигентских органи­зациях: союзах учителей, юристов, театральных деятелей, а также идейно и полити­чески изменившихся до неузнаваемости старых обществах. Например, о Московском обществе сельского хозяйства, 14 января разославшим по стране революционную про­кламацию, Российском техническом обществе, Педагогическом обществе и других? Их переполняли масоны, или их деятельность проплачивалась японскими деньгами? Вернемся, однако, к главному «открытию» Миронова так называемому биостатусу русского народа. Сведение социального развития к биологическому методологически некорректно. Почему бы тогда не объяснять причины исторических событий при по­мощи физики или химии?