Парижский "процесс столетия", в 1949 году, о котором ничего не сообщал ТАСС

Today

Весной 1949 года, на Лубянку, с интервалом в 15 минут, по повестке, прибыла большая группа переводчиков.
Людей развели по разным кабинетам и, строго глядя в перепуганные лица, предупредили об уголовной ответственности за разглашение государственной тайны, обязав расписаться в соответствующей графе.

Только после этого, каждый получил несколько листов печатного текста на английском языке и суровый приказ – перевести как можно скорее и так же быстро забыть прочитанное.
Друг друга переводчики не видели и не могли знать, что все вместе работают над одной книгой, предусмотрительно раздробленной на множество частей.

Виновником такого литературного ажиотажа, в цитадели наркомата внутренних дел, стал бывший член закупочной комиссии в Вашингтоне, а ныне перебежчик и предатель родины гражданин Кравченко, попросивший политического убежища в США, в 1943 году.

Сам по себе побег очередного высокопоставленного чиновника, ни в коей мере не удивил товарища Сталина.
Он давно уже привык к тому, что любой советский человек, хоть раз, побывавший за границей, очень не хочет возвращаться в социалистический рай.

Чтобы сократить до минимума текучесть кадров, Иосиф Виссарионович давно ввел негласное правило, запрещающее семьям, в полном составе, уезжать в зарубежные командировки.
Домочадцы оставались по месту прописки, под бдительным контролем органов госбезопасности, иногда, правда, меняли место жительство на казенный дом.
Кроме того, гражданам страны Советов не давали забыть, что родина, в лице генерального секретаря, не пожалеет народных средств, чтобы найти и жестоко покарать отступника.

В исполнителях воли вождя, государство никогда не испытывало недостатка. (фото из открытых источников)

На этот раз, поначалу казалось, что ситуация развивается в штатном режиме – была дана команда на розыск и устранение предателя.
Однако, Кравченко, знакомому с методами работы нелегальной разведки, долгое время удавалось скрываться от пролетарского правосудия.

К немалому удивлению Кремля, он открыто объявился во Франции, в 1949 году, где опубликовал книгу «I Chose Freedom», разошедшуюся 500-тысячным тиражом.
В этом, отчасти автобиографичном романе, автор детально излагал преступную деятельность коммунистической партии и личную роль ее руководителя.

Акцент делался на варварской коллективизации, уничтожившей крестьянство и неспособность нации, саму себя прокормить.
Словом, иностранному читателю подробно рассказывалось все то, о чем знал и предусмотрительно молчал каждый житель Советского Союза, обладающий инстинктом самосохранения.

Советскому читателю, перечисленные в книге факты, были хорошо известны.

Наверное, поэтому ее запретили в СССР.

Учитывая невероятную популярность издания, теперь, ликвидация объекта могла только ухудшить померкший образ самого рабоче-крестьянского государства, поэтому пришлось идти неизведанным доселе, законным путем.

Спустя неделю, после выхода книги, редакция коммунистической газеты «Французские письма» (Les Lettres françaises) внезапно почувствовала себя оскорбленной и потребовала от автора опровержения, открыто обвиняя его во лжи.

В ответ, Кравченко подал на издание в суд, оценив компенсацию морального ущерба в 150 тысяч франков.
За ходом парижского процесса следил весь мир, исключением служили только порабощенные народы Африки и свободные строители коммунизма.

В столицу моды, в срочном порядке, привезли жену Виктора Кравченко, в сопровождении дальних родственников, которых он раньше часто встречал в коридорах известного здания, и бывших коллег истца, тоже прибывших не в одиночестве.
Все они сделали гневные и очень похожие друг на друга заявления, осуждающие клевету на советский строй.

Питер Мартин (такое имя взял себе Виктор Кравченко) сумел убедить многих жертв сталинского режима, чудом выживших в лагерях, выступить в качестве свидетелей.

В этом ему активно помогала бывшая немецкая коммунистка, перемещенная из ГУЛАГа в немецкий концлагерь, и, одновременно, вдова секретаря политбюро КПГ (Коммунистической Партии Германии), расстрелянного в Москве, Маргарита Нейман.

Им противостояли французские коммунисты, промарксистски настроенные деятели искусства и священнослужители, среди которых выделялись настоятель Кентерберийского собора, Фредерик Жолио-Кюри и Жан-Поль Сартр.

Громкий процесс неожиданно затянулся, так как сотни свидетелей – бывших советских граждан – сочли своим долгом дать показания, приехав из других стран и, даже, континентов.
То, что рассказали эти люди, о стране победившего социализма, реально могли себе представить только европейцы, прошедшие через фашистскую оккупацию и лагеря смерти.

Услышанное, явилось, для всего мира, тяжелым шоком. (фото из открытых источников)В результате, судебная тяжба нанесла по престижу Советского Союза гораздо больший удар, чем сама книга Виктора Кравченко.

А когда коллегия вынесла решение в пользу автора, и обязала редакцию выплатить указанную им сумму штрафа, товарищ Сталин окончательно понял, до какой степени прогнила вся западная цивилизация.

В книге «Я выбираю свободу», написанной В.А. Кравченко, помогавшим ему американским журналистом Юджином Лайонсем и переводчицей Элизабет Хепгуд, есть замечательная фраза, актуальная во все времена:
«…неправда, что всякий народ имеет то правительство, которое он заслуживает. Эта формула верна только для тех стран, где существуют демократические, а не тоталитарные порядки».