Китайский «один пояс» – наш ли это путь?

Геополитические заметки

Елена Пустовойтова

В последние год-полтора как-то совсем поубавилось разговоров об «Одном поясе – одном пути», ставшим, по сути дела, первым глобальным проектом после распада Советского Союза. Пик всеобщего интереса к нему пришелся на 2015 год, когда Пекин потратил на воплощение идеи 56,5 миллиарда долларов из 118-ти, вложенных в иностранные инвестиции.

Год назад такие вложения составили уже менее 30 миллиардов, а сообщения о том, как стремительно меняют жизнь глубинки Евразии трансевразийские экономические коридоры на этом «пути» сменились сообщениями о том, что вошедшие в китайский проект и радостно встречавшие инвестиции страны теперь одна за другой отменяют уже подписанные проекты «Одного пояса – одного пути». Малайзии уже нечем платить по китайским кредитам. У Таджикистана внешний долг составляет больше 36% его ВВП, причем треть долга – китайским банкам. Черногория китайскими кредитами увеличила нацдолг до 80% ВВП. Румыния отказалась от строительства двух очередей АЭС в Черводэ – не может вернуть долги. Конечно, на Востоке умеют «сохранить лицо», но нулевая реакция Пекина на все эти обстоятельства удивительна. Может быть, мы в политике Поднебесной чего-то не понимаем?

Вспомним, что, став 11 декабря 2001 года 143-м членом ВТО, Китай выиграл от свободной торговли с остальным миром и умело воспользовался торгово-экономической системой, созданной США.

Всеми её международными институтами, финансово-расчетной системой, Всемирным банком. 20 лет назад в США это воспринимали с восторгом, полагая, что игра по вашингтонским правилам неминуемо приведет и Китай в общее «западное стойло».

Это вполне устраивало США, хотя широкий доступ Поднебесной на рынки, в том числе, американские, быстро сделал торговый баланс США дефицитным. Китай стал мировым поставщиком большого количества недорогих и относительно качественных изделий. До 2014 года Вашингтон с этим мирился, но начавшийся процесс деиндустриализации страны на фоне быстрого экономического и технологического развития КНР заставил Конгресс задуматься. Оказалось, что притормозить Китай можно было только разрушая систему глобализации, созданную американцами под себя. Это мы с вами и наблюдаем в действиях США в последние годы: профанацию международных институтов, выход из соглашений и договоров, очевидные попытки создания новой системы международных отношений. Разумеется, без Китая и, заодно, России. Но!

Когда ВВП Китая в общем объеме мирового составляет 17%, а обороты юаня – не более 2,5%, когда интернет во власти американцев, когда информационные технологии идут из США, в Пекине решили, что время пришло. Там понимали, в отличие от недоумевающей Европы, почему действующая модель глобализма не устраивает Штаты. Собственно, она уже не устраивала и Китай, который не видел своего будущего в глобальной модели, которой он не управлял. Ему нужна была другая модель. Собственная. Опирающаяся на собственный макроэкономический регион.

Тут надо сделать необходимое отступление.

Поднебесная очень редко в своей истории покоряла территории оружием. Её традиционной политической культуре свойственно переподчинять себе регионы путем инвазивных экономических перспектив. «Один пояс – один путь», предложенный Пекином миру, стал именно такой инфраструктурной инициативой, свободной от всяких политических условий или ограничений.

Канадский центр по исследованию глобализма Global Research отмечает, что «в отличие от предшествующих западных колониальных держав, подъем Китая основан на мирной торговле даже с такими развитыми странами, как Британия и США, а не на агрессивной колонизации. Соответственно, Китай сознает, что развитие других, даже могущественных держав с иной, чем его, идеологией, может быть ему полезно».

Есть и еще одно, но принципиальное отличие «Одного пояса – одного пути» от действующей модели глобализации. Концепция предполагает то, что канадские аналитики называют «равномерным развитием» (even development) в отличие от «неравномерного», «опирающегося на военно-морскую гегемонию, оставившего большую часть мира неразвитой», – пишет издание. Соответственно, «Один пояс – один путь» для Китая, который создает независимые от контроля США торговые маршруты на земле и в море, стало ответом Пекина Вашингтону.

Именно это последнее обстоятельство «равномерного развития» или «равной выгоды» предопределило, что в мега-проекте Китая сегодня принимают участие полторы сотни государств Евразии, Африки и Южной Америки. Китайцы хорошо понимали, что многим странам – Центральной Азии, Восточной и Центральной Европы – нужна ликвидность для развития своей экономики и технологии. Китай то и другое даёт. Мудрый Пекин понял и то, что этим странам нужны принципиально новые условия сотрудничества –лишенные идеологический требований, как у всех американских идей для глобального сожительства.

Они были сформулированы во второй геополитической инициативе Си Цзиньпина, озвученной в одно время с проектом «Один пояс – один путь». «Мы призываем народы всех стран общими усилиями строить человеческое сообщество единой судьбы, создавать чистый и прекрасный мир, где царит долгосрочный мир, всеобщая безопасность, совместное процветание, открытость и инклюзивность.

Мы должны уважать друг друга, проводить равноправные консультации, с твердой решимостью отказаться от менталитета холодной войны и политики силы. К межгосударственным отношениям следует применить новые подходы, основанные на диалоге и партнерстве, а не конфронтации и блоковом мышлении.

Споры и разногласия должны решаться путем диалога и консультаций», – вот формула будущего мира по Си Цзиньпину, получившая название «Человечество единой судьбы». Понятно, что она принципиально противоречит нынешней реальности, когда только сила решает, кто прав. Но настойчивостью Си Цзиньпина в 2017 году эта концепция вошла в резолюции Комиссии социального развития ООН, Совета Безопасности ООН и Совета по правам человека ООН. Она вошла и в Конституцию КНР.

Мудрость китайцев в том, что изначально это был, практически, лозунг, не концепция даже. И до сих пор никакого четкого плана развития этих идей Пекин не предложил. Он просто ждёт, когда заинтересованные страны сами раскроют его содержание, тем самым раскрывая своё понимание идеи. И Москва сегодня не самый активный участник её обсуждения. В новом макроэкономическом регионе мы можем занять особое место.

Но, вместе с Европой, мы, похоже, задумались, можем ли мы быть частью китайского проекта, когда у нас есть свой ЕАЭС?

Правда, за 20 лет своего существования он мало чем себя проявил, а северный транспортный коридор из Китая в Европу помог бы развивать и наши сибирские и дальневосточные регионы. Если мы боимся, что станем просто «мостиком» для перевозки китайских товаров в Европу, то что помешает нам возить по нему товары российские? Ладно европейские участники проекта – они просчитались с кредитами, но мы-то Китаю ничего не должны. Не опоздаем ли с выбором пути и попутчиков в постамериканском мире?