СИМВОЛЫ ЖИЗНИ

СИМВОЛЫ ЖИЗНИ

   Замолкла стоящая на самом высоком бугре в округе церковь. Затихли переливчатые звоны. Опустел просторный церковный двор и берёзовая аллея, ведущая к храму, обезлюдела.

   Коронавирус.

- Такое впечатление, - сказал Иван Сергеевич (мой друг по ВШ КГБ), когда мы проезжали мимо,- словно умер символ веры, надежды и любви.

   Неспроста заговорил Сергеевич. Неспроста. Видимо, что – то задело его. Обычно молчаливый. Человек в себе. Как говорил Кант: вещь в себе. Распахивается, когда крепко выпьет, а мы не пили. Интересно мне стало. К чему разговор завёл.

- А ты знаешь? Я стал   неоднократно задавать себе вопрос, - начал Сергеевич после молчания, - что же является моим символом?

   Приоткрылся немного Сергеевич, он такой: иногда и без выпивки может хлынуть мыслями, забурлит, как горная речка, а порой и замолчит на том, на чём начал.

- Годки уже подбираются к черте. – Прорвало Сергеевича, заметил, как он стал часто затягиваться. - Щелкают, мчаться. Есть такая песня, точно слова не помню: ах, как не хочется стареть, а лучше б в юность улететь… - Он попытался насвистывать мелодию, потом перестал. - Все «мудрые» говорят: нет доказательств, что мы есть мы, а немудрые отвечают: если ты видишь кучу навоза, извини, возьму покрепче: дерьма, не обязательно в него запускать руку и тянуть носом, чтобы понять, что это….

   Сергеевич замолчал, видимо, потому, чтобы дать мне возможность подумать.

- Ты за кого? – спросил он.

- За Декарта. Я мыслю, значит, я существую. Для меня этого достаточно.

- Толковый мужик был. Чётко и ясно, но ты не модный мыслитель. Символом модного мыслителя я сделал бы сейчас  Сократа: я знаю то, что ничего не знаю. Тоже чётко и ясно. Не совсем точно помню, но что – то так, приведу выдержку, очень модно: философу снилось, что он   бабочка, а бабочке снилось, что она философ. – Понесся Сергеевич. - Национальной идеей нужно сделать ловлю бабочек. Запереть и пусть философствуют. Может быть, что – нибудь толковое придумают, а то на что мы стали похожи с нашими мыслями, словами и поступками? На человека, который катит тачку с квадратными колёсами, а кузов забит круглыми колёсами, но он не желает снимать квадратные колёса. А почему? Чтобы выделиться. Ни у кого такой тачки нет, хоть все уголки во всех странах обшарь, не найдёшь,   а вот у нас есть. У нас всё есть.- Сергеевич с горечью улыбнулся. Сейчас припечатает. - Ленин говорил: заводы и фабрики рабочим, земля крестьянам. Хрущев: будущее поколение будет жить при коммунизме. Горбачёв о гласности. Путин: Россия страна возможностей. Это, не выдумывая ничего, а, говоря просто, наша жизнь, действительность с одними и теми же неменяющимися ритмами, а точнее с одними и теми же тоже неменяющимися рифмами. Красиво рифмуем нашу жизнь и мы сами, и вожди. Посадил нас Бог в котомку Рая, а завязать забыл, а мы шустренько и выскочили. А вот это. Гитлер хотел развалить и уничтожить СССР, это ему не удалось, а перестройка развалила СССР. У перестройки внутренняя магическая сила. Проворовавшуюся миллионами оправдывают и делают  почетным академиком Российской академии художеств. Это символично.

   Мы проскочили по мосту через речку Рожайку.

- Красивая речка и название красивое, - сказал Сергеевич.

- Это иллюзия, - ответил я.

- Почему?

- С виду красивая, а внутри мусор. Бросают всё, что под руку попадется. Купаться нельзя.

- Бог с ней. Так вот. Перейдём к сердцевине. Перебираю годы, профессии, звания и всё чаще и чаще прихожу к мысли, какие бы не были профессии и звания у меня, я всегда старался высветиться среди других. Иными словами: иметь превосходство над другими. Это удавалось мне и радовало.

Погружало в мир выдумок, иллюзий.

   Сергеевича иногда зашкаливало на семинарах по философии. Его называли Гегелем, потому что он изучал немецкий язык, читал Гегеля в оригинале. Если ему преподаватель говорил: Ваши идеи не отвечают фактам, он отвечала словами Гегеля: тем хуже для фактов.

- Я стремился к большим высотам и чем ближе оказывался возле них, тем сильнее нарастало чувство удовольствия жизни. Среди высоких чинов и сам чувствовал себя чином. Подминать других под себя ради карьеры, не подминал, но быть первым, чего бы это не касалось, заставляло меня выкладываться в полную силу.

   Он не признавал Ленина, Маркса, Энгельса и говорил, что они не боги и поклоняться им не буду. Его отчитывали, но не отчисляли. Заступались преподаватели: жизнь покусает, поймёт.

- Некоторые годы я вспоминаю с любовью. Годы в сержантской школе, где нас делали мужчинами. Учёбу в Высшей школе КГБ. Европейские города, в которых бывал по службе, но ни один город не мог выбить из души символ моего детства: тополиный посёлок под меловыми буграми, лавочки под заборами, старики на них и степь с запахом полыни, чабрецом, мятой….

   Он, когда ездил в посёлок, обязательно привозил с собой степные травы и трёх литровую бутыль самогона. Разливал по бутылкам и одну притаскивал в школу, давал понюхать преподавателям и даже предлагал выпить за его Родину.

- Некоторые годы становились безразличными и равнодушными, - продолжал Сергеевич. - Хотя по обстоятельствам и силе напряжения жизни они были опаснее и не раз ставили меня на грань. Афганские картинки постепенно исчезают из памяти. Лица на них превращаются в точки, и многое уже не помню. Стремление к первенству не только высасывало и убавляло мою душу, но и делало её нетерпимой к проигрышам. Чем больше их накапливалось, тем больше мельчала душа, и если до этого она могла откликаться, то со временем стала глохнуть. Возникало ощущение слепой судьбы, но что – то было в ней зрячее и не давало оступиться.

   Дорога была покрыта желтыми листьями. Проезжавшие машины поднимали ветер, листья взлетали, потом опять падали на полотно. Их давили колёсами.

- Самой большой потерей стала потеря чувства слова. Обрушилось. Раньше слова, словно вспыхивали, искрились, будоражили, а сейчас замолкают, затихают, наполняются пустотой. Пытаюсь вернуть их, но понимаю, что стремление к первенству, превосходству искалечило, а порой некоторые слова и убило. Почему я делаю упор на слово? Слово – источник поступков. Поэтому я стал задаваться вопросом, а что же стало сейчас моим символом жизни? Возможно, что я и ошибаюсь, но не думаю: просто жить. Не навреди себе и окружающим.

   Он замолчал, а потом повторил: не навреди себе и окружающим.

- У меня ведь сыновья не благополучные, ты знаешь. Жена постоянно упрекает, что я виноват. А я не пойму виноват или не виноват. Она говорит, если бы не гулял с одной женщиной, а воспитывал сыновей, они были бы другие. Одно слово: гулял. Я ей никогда не говорил, что я не гулял, а крепко любил. Очень любил. Нелегко это было. Тяжко. С одной стороны семья, с другой любовь. Перед выбором стоял. А выбор был: не гульки и семья, а любовь и семья. Расстались. Ладно, - он махнул рукой, - пусть говорит, что гулял. Если скажу, что любил, то свою душу облегчу, а её отяжелю.

Я и сам задумался. Гулял, любил – слова, а какая действительность стоит за ними? Это ведь тоже символы жизни.

   Дальнейшую дорогу мы молчали. Вернувшись, немного посидели, а когда стало темнеть, я отвёз Сергеевича домой.

- Угрюмый он стал, - сказала моя жена. – Раньше от него зажигались.

- Так - то было раньше…

   Я вышел на балкон, закурил. Мало сказал Сергеевич, но ёмко. Мне подумалось, что он с чем – то себя сравнивал.