Верховный суд Карелии выписал историку Юрию Дмитриеву смертный приговор «в рассрочку»

Леонид Никитинский <small class="_2AcGa">обозреватель, член СПЧ</small>

Я знаю заранее, что ответит президент на своей декабрьской встрече с СПЧ, когда ему неминуемо (даже при нынешним составе совета) будет задан вопрос о деле историка Юрий Дмитриева: «Суд решил!»... Имеется в виду, что в правовом государстве тот, кто придерживается демократических принципов, подчиняется приговорам суда, а тот, кто с ними не смиряется, не может называться демократом (правозащитником, либералом и др.).        

Верховный суд Карелии решением по делу Дмитриева в очередной раз обострил этот давний российский спор до предела.

Пожалуй, теперь уже не общество спорит с судом, а те, кто на самом деле командует судьями (не обязательно в прямой и тем более в письменной форме), — спорят с обществом и указывают ему его место («у параши»).

Так вы решили вступиться за человека, который занимался исследованием сталинских репрессий, открыл массовое захоронение расстрелянных и обустроил мемориал Сандармох? Вот вам ответ, прилетевший как раз ровно из тех лет: смертный приговор Дмитриеву — в рассрочку, потому что хотя он старик и крепкий, но живым из мест заключения уже вряд ли выйдет.

Общественная поддержка, которую оказывали и, несомненно, будут продолжать оказывать Дмитриеву российские и международные правозащитники, ученые, историки, лучшие писатели и журналисты, — сработала против него. Режим исходит из принципа: не уступать «давлению» при принятии как политических, так и судебных решений, а в случае Дмитриева эти две категории совпали — о том же свидетельствует и пропагандистский залп  накануне: ведь экран телевизора как раз и есть то пространство, в котором объединяются в нынешней России политическая и судебная власть.

Мы бы предпочли, конечно, спорить о фактах, но факты от общества скрываются: один за другим закрываются, «засекречиваются» процессы, превращающиеся тем самым в инквизиционные, — в Карелии под предлогом карантина родственников и сочувствующих Дмитриеву не пустили даже в здание суда, а не то что на оглашение приговора.

Надо лишь обвинить человека в педофилии или в разглашении государственной тайны, и можно с ним уже безо всякого независимого контроля делать все, что угодно.

Стоит напомнить, однако, что Дмитриев был оправдан Петрозаводским городским судом, по сути, дважды: первый раз подчистую в апреле 2018 года (для приличия тогда за ним оставили только «незаконное хранение» нестреляющего ружья) и второй раз в июле уже нынешнего года, когда после отмены приговора Петрозаводский суд вновь оправдал его в части «порнографии» и «развратных действий», а по «насильственным действиям» в отношении приемной дочери назначил наказание ниже низшего предела в 4 раза (!). Ничем, кроме отсутствия в деле доказательств, это решение объяснить нельзя: судья не решился взять грех на душу. Но такие люди нашлись в Верховном суде Карелии.

Да, господин президент, а также его администрация: мы не верим этому суду, и это очень опасно для всей «вертикали власти».

В правовом государстве, к которому президент постоянно делает неявную, как бы стеснительную отсылку, власть стоит на трех «ногах», включая независимый суд. На двух она устоять не может — как табуретка. Может на одной — если это насилие (в конечном итоге, как в Сандармохе), но едва ли в XXI веке долго, и тогда уже отсылка к правовому государству выглядит издевательством.

А может, и не будет в этом году традиционной встречи президента с СПЧ, где он такое мог бы услышать. Эпидемия же, Кремль закрыт, как и здания судов (и не только в Карелии) — очень удобно и покойно. А может, в СПЧ произойдет ротация, как в прошлом году, и уже некому будет говорить на этой встрече неприятные вещи. Но даже если они не будут сказаны лицом к лицу, это не значит, что они не будут сказаны вообще.

Юрий Дмитриев — историк, а историю, на самом деле, невозможно переписать