Политкорректность и главный миф научного атеизма

Сергей Худиев

На днях Александр Панчин - популяризатор науки и крепкий атеист докинсианского толка - написал у себя в фейсбуке пост “Политкорректность съела Кука”, в котором выражает огорчение в связи с явно нелепыми - и разрушительными для науки - действиями, которые на Западе проходят под лозунгами “борьбы с расизмом”.

Британские ученые занялись выискиванием и удалением названий или изображений, которые прославляют исследователей, замеченных в расизме или евгенике. А с учетом того, что то и другое еще сто лет назад было научным консенсусом, под чистку подпадают несомненные научные светила - Рональд Фишер, Кларенс Кук Литтл, даже Карл Линней. Его обеспокоенность понятна - вычеркнуть все эти имена из истории науки едва ли возможно, не разрушив науку как таковую.

Впрочем, о влиянии движения Black Lives Matter на академическую науку приходят сообщения из самых разных источников. Они выглядят настолько нелепыми и издевательскими, что кажутся взятыми с сатирических пародийных сайтов вроде panorama.pub - но нет, это все происходит на самом деле. Университеты заявляют о том, что приостанавливают научные исследования, чтобы сосредоточиться на борьбе с “системным расизмом” в научных учреждениях. Причем одно из проявлений “системного расизма” - это то, что (по мнению некоторых чернокожих ученых) на них смотрят как на людей, получивших свои места не усердным трудом, а по “расовым квотам”, которые были придуманы для того, чтобы помочь представителям меньшинств.

На академическом сообществе лежит обязанность бороться с этим самым “системным расизмом” - как сказано в декларации #ShutDownAcademia, “Те из нас (ученых), которые не являются черными, особенно белые, играют ключевую роль в  продолжении системного расизма. До тех пор, пока вы не принимаете прямого участия в борьбе за искоренение расизма, вы соучаствуете в нем”

Поскольку “системным расизмом” может быть объявлено абсолютно что угодно - например, уважительная память об ученых, которые 100-200 лет назад высказывали расистские взгляды - академическая наука оказывается перед лицом воинствующего политического движения, которое  диктует ей, как она должна развиваться, из какой методологии исходить, чей вклад в науку помнить, а чей - нет и так далее.

Огорчение Александра Панчина тут совершенно понятно - наука не может нормально развиваться в таких условиях.

Однако происходящее глубоко поучительно в нескольких отношениях.

Ключевым для “научного атеизма” - и, шире, либерализма вообще - является миф о конфликте науки и религии. Наука, воодушевленная высокими идеалами стремления к познанию и интеллектуальной честности, ведёт человечество к все более светлому будущему, побеждает болезни, отправляет человека в космос - в то время, как религия (и, конкретно, христианство) ей в этом мешает, пытаясь навязать всем нелепые и давно опровергнутые средневековые представления. Страшные религиозные фанатики хотят навязать всем режим “христианского талибана” и загнать ученых в подполье. Необходимо мужественно противостоять наступлению клерикалов на разум и науку, потому что, как только смогут, они угасят свет знания. Сегодня лезут в ВУЗы с теологией, а завтра заставят учить, что небо твердое.

И вот происходящее подрывает этот миф, по крайней мере, в трех отношениях.

Во-первых, нам настоятельно напоминают, что некоторое время назад расизм был научным консенсусом - признанные ученые измеряли черепа и рассуждали о том, что смешение рас ведет к вырождению. Как научно обоснованной была и евгеника - ряд практик, направленных на улучшение качества человеческой популяции, в том числе принудительная стерилизация тех, чья наследственность была сочтена “плохой” - причем, преимущественно, цветных.

Наука может ошибаться - причем не только отдельные ученые, но и научное сообщество в целом. Это очевидный факт, который большинство  ученых спокойно принимает. Но его трудно принять в рамках мифологии “борьбы науки и религии”, поскольку наука в ней видится как неоспоримый источник истины и добра, который противостоит злу и заблуждению в лице религии. И тут оказывается, что великие ученые были фундаментально неправы со своим расизмом и евгеникой  - а религиозный фанатик Честертон, который эту самую евгенику энергично обличал, оказался прав.

Опять таки, собственно ученые спокойно согласятся, что наука движется сложным, иногда извилистым путем, и она не озаряет нас светом абсолютной истины, но часто идет на ощупь. Но для мифа о борьбе (хорошей) науки с (плохой) религией это удар.

Во-вторых, великие ученые - вовсе не обязательно нравственно привлекательные люди, и в истории науки можно найти немало примеров человеческого греха и зла. Ученые намеренно заражали сифилисом цветных бедняков, чтобы наблюдать за ходом течения болезни или использовали темнокожих рабынь для отработки хирургических манипуляций.

Как, впрочем, примеры греха и зла можно найти и в любой области человеческой деятельности. Но это подрывает один из любимых видов риторики “научных атеистов” - указание на зло, легендарное или реальное, совершенное от имени религии. Если злодейства, совершенные учеными,  причем именно в ходе занятий наукой, от имени науки, и опираясь на авторитет науки, не разрушают авторитет науки в целом, то почему они должны разрушать авторитет веры?

В-третьих, кошмары, преследующие научных атеистов, сбылись - явились фанатики, которые, не интересуясь внутренними принципами и методами самой науки, подчиняют ее своим верованиям. Но это - ни в малейшей степени не религиозные фанатики. Героическая борьба с религией оказалась бессмысленной, мощные риторические укрепления, которые были возведены против “религиозного мракобесия” никто не атакует. Никто не требует, чтобы научные учреждения бросили все исследования и занялись преодолением антихристианских предрассудков в своей среде. Никто не вводит квоты, согласно которым какую-то часть сотрудников НИИ непременно должны составлять благочестивые христиане. Никто не требует сносить памятники ученым, допускавшим антирелигиозные высказывания - и удалять их имена из названий университетов. Теоретически можно было бы припомнить преступления атеистических режимов, да и нынешние притеснения христиан в различных странах, потребовать от атеистов платить и каяться, каяться и платить. Но Церковь не делает ничего подобного.

В наступление на науку пошли “культурные марксисты” - сначала с идеологией ЛГБТ, когда ученым объясняли, какие именно результаты исследований они должны получать, а какие являются “гомофобными” или “трансфобными”, теперь - с “борьбой с расизмом”.

По-настоящему враждебной  науке оказалась не религия, а - как и следовало ожидать - тоталитарная светская идеология. Не в первый раз - мы можем вспомнить “арийскую физику” или “мичуринскую биологию” Академика Лысенко.

Разрушит ли это миф о “борьбе науки и религии”? Едва ли. Мифы отлично справляются с любым объемом фактов. Так уж устроено человеческое сознание. Участники знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 года глубоко и искренне верили в то, что религия враждебна науке - а вот марксистско-ленинская идеология помогает ей самым наилучшим образом.

Но нам стоит обращать внимание на то, что это именно миф - а антихристианские идеологии подозрительно часто оказываются заодно и антинаучными.