ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ…

ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ…

- Ужас скрывается за красотой, - сказал Сергей Иванович, высаживаясь из машины и посматривая на одноэтажное здание с обшарпанными, почерневшими от дождя стенами, разваленными ступеньками, окнами в поржавевших решётках. Оно было до того старое, что Сергею Ивановичу показалось: здание рушится от одного его взгляда. Слетает крыша, разламываются стены. Груда камней, из которой выглядывают головы с непомерно раскрытыми от страха ртами с воплями, перекошенные лица, тянущиеся вверх руки, которые как бы цеплялись за воздух, чтоб вытащить тело. Возникшая в сознании картинка вытянула афганскую картинку: молодые солдаты бились в истерике, белая пена, вылетавшая изо рта покрывала лицо, а вокруг тишина. Не стреляли, не взрывали. Благостная тишина, словно посланная Всевышним («В окопах не бывает атеистов» Ремарк.). Сергей Иванович потряс головой, чтобы отогнать видение. Здание стало восстанавливаться, но вопли не исчезли. Они прорывались через окна с решетками.

   Сергей Иванович не хотел заходить в здание не из – за его неприглядного вида, а потому что глаза не хотели видеть то, что было внутри, а душа не испытывала бы тревожные опущения и чувства, но надежда на лучшее была сильнее. Он мало, почти совсем не верил в лучшее, но не исключал и чудо.

   «Разрушенный человеческий труд ещё можно восстановить, - подумал Сергей Иванович, - а вот разрушенную душу?»

   Здание окружали молодые, стройные ёлочки, клумбы с цветами, зелёный, блестящий на солнце покров травы и дорожки, выстланные новенькими фигурными плитками, ведущими в густой яблоневый сад с кустами смородины и малины.

   Он постучал в железную дверь, открыли, когда представился. Войдя, увидел уборщицу, которая протирала потресканный паркетный пол, медсестру в чистом белом халате.

- Артём Фёдорович ждёт Вас в кабинете.

   Проходя по широкому коридору с палатами, двери которых были открыты, Сергей Иванович видел больных. Одни спали, другие корчились на кровати и кричали: героину, героину, иначе подохну, повешусь, вскрою вены…Возле них метушились санитары, медсёстры. Уколы, капельницы….

   Стены кабинета Артёма Фёдоровича были обклеены пейзажными фотообоями, от которых как бы исходил свежий воздух, лесные, морские запахи, в середине стоял огромный, отполированный стол, на нём новенький компьютер, белые и чёрные телефоны.

   В окно бил яркий и жгучий свет, который, падая на стол, рассыпался в мелкие солнечные зайчики…

   Поздоровались, уселись в кожаные кресла, Артём Фёдорович достал бутылку коньяка, выпили.

- Как, - спросил Сергей Иванович.

-Ломку снял, требует выписку. Ты же знаешь, Сергей, что у меня нет права задерживать его.

- И что делать? Наркоман со стажем в пятнадцать лет за семь дней не вылечивается.

- Знаю. Больше сделать я ничего не могу, хотя у меня и наркологическая больница. У него нет желания и воли, а я не волшебник вызывать их.

   В это время с койки в последнем ряду, прижатой к стене, поднялся мужчина, запустил руку под матрас и вытащил стальную вилку. Осмотревшись, направился к кабинету врача.

- Ты куда?

   Медсестра перегородила дорогу и отлетела в сторону, а мужик в два огромных прыжка достиг двери кабинета, распахнул и бросился на Артёма Федоровича с криком; убью. Он взмахнул рукой, но Сергей Иванович успел перехватить. Ворвались санитары. Бьющегося в припадке мужчину утащили.

- Ну и ну, - бросил Сергей Иванович. – Убьют тебя Артём когда – то.

- У меня бронник под халатом и у персонала тоже. Какие шутки. Здесь нужны средневековые рыцарские доспехи.

- Всё, как на войне.

- Нет, Сергей. Похуже. Там воюешь с более или менее нормальными и понятными мозгами противника, а здесь воюешь тоже с мозгами, но с такими, от которых порой непонятно, что ждать, да и не противники они мне. Убьют, говоришь. Что же уходить? Это можно, а на кого их бросать? Не привык.

- Давай к тебе санитаром, охранником пойду. Говорю серьёзно. Охранять буду.

- Нет, Серёжа. Сам справлюсь. У тебя своих забот полон рот. Сейчас заявится твоя забота.

- Артём. Здесь много наркоманов. Ты с каждым говорил. Знаешь их жизнь. Почему всё так случилось?

- Точно не знаю и приблизительно тоже. Так по быту. Раньше были площадки: октябрята, пионеры, комсомольцы, а сейчас площадкой стала наркомания.

   Он хотел ещё что – то добавить, но открылась дверь, вошёл Вадим: сын Сергея Ивановича. Широкоплечий, высокий парень, но не это бросалось в глаза, а удивительно длинные ресницы, синие, глубоко посаженные глаза, о которых говорят: глаза – это зеркало души.  

- Привет, батя. – Он присел на край стола и заболтал ногами. - Это хорошо, что ты приехал забрать меня. Я вылечился и оставаться здесь больше не хочу, – уловив взгляд отца, встал и зашатался.

- Ты равновесие ещё не можешь держать, а уже выписываться. А мнение Артёма Фёдоровича?

   Врач посмотрел на Вадима, побарабанил пальцами по столу, встал, подошёл к Вадиму.

- До скорой встречи, - сказал он и вышел.

- Это кому он? Тебе или мне? – пробормотал Вадим

   Сергей Иванович не ответил. Он смотрел через окно на тучки, которые сильный ветер сгонял в одно огромное, чёрное облако, а в нём, словно утопало солнце.

   Отвернувшись от окна, загадал, закрыл глаза, а когда открыл, увидел яркий, жгучий свет, прорвавшийся в кабинет…