Эрмитаж в дни Революционных событий 1917 года... Люди и события

В прошлом году мне посчастливилось попасть на выставку «Зимний дворец и Эрмитаж. 1917. История создавалась здесь».

На выставке были представлены экспонаты и фотографии дворца. Признаюсь, меня больше заинтересовали фотографии Зимнего дворца тех дней.

Чем заинтересовали? Жуткой картиной! Нет, это были не фотографии пустых разграбленных залов, это было иное – все было разрушено, порублено, разорвано и затоптано.

Возникает логичный вопрос – если сюда пришли «Хозяева» и «Всё стало народное», то зачем уничтожать то, что как ты считаешь, принадлежит тебе? Это был обычный разбой, другого слова не могу подобрать.

После этой выставки я стала интересоваться, а как же Эрмитаж «пережил» те тревожные революционные дни? И, логично было обратиться к первоисточнику, к воспоминаниям директора Эрмитажа тех лет.

граф Д.И. Толстой

Сначала немного о нем, а затем то, как он рассказывал событиях 1917 - 1918 годов.

Граф Дмитрий Иванович Толстой, правнук князя М.И. Кутузова.

Они с братом рано остались сиротами, их воспитанием занималась тетка, сестра отца. Дмитрий Иванович закончил юридический факультет Петербургского университета, после окончания поступил на службу в Министерство иностранных дел. После отказа ехать в Лондон в Русское посольство секретарем, числился в министерстве формально.

Его история с Эрмитажем начинается в 1901 году с предложения великого князя Георгия Михайловича стать его помощником, который на тот момент был управляющим Русским музеем императора Александра III. Дмитрия Ивановича Толстого выбирают в члены Академии Художеств…

граф Д.И. Толстой

И в 1909 году, после кончины И.А. Всеволожского, директора Императорского Эрмитажа, Толстому предлагаю возглавить Эрмитаж.

Все события, что происходили в Петрограде, он описывает в своих воспоминаниях. Толстой как мог, сохранял ценности вверенного ему музея, но видя, что все его усилия тщетны, решает уехать из Петрограда.

Он получает отставку и разрешение советского правительства уехать в Киев. Как тогда казалось, просто в отпуск. В Киеве на тот момент находилась его семья – жена и дочь, два его сына служили в армии.

Е.М. Толстая на балу 1903 г.

Уже в Киеве он узнает о расстреле своего друга и покровителя великого князя Георгия Михайловича и, именно тогда, принимает решение эмигрировать из России. Сотрудничать с большевиками он был не намерен.

В 1920 году из Ялты он с семьей переправляются сначала в Константинополь, затем в Мальту. А через полгода Европа – Канны, Дубровник и наконец, Ницца, где они и прожили с женой оставшуюся жизнь.

Его сыновья Иван и Андрей, оба воевали в Добровольческой армии. После Гражданской войны Иван эмигрировал через Югославию во Францию, а Андрей в США.

Умер Дмитрий Иванович в Ницце весной 1941 года.

.... В те дни в Петрограде постоянно шла бесцельная пальба, передвигаться по улицам города было не безопасно.

Проверка документов на дороге. Петроград, 1918 год

В один из таких дней, поздно вечером, в Эрмитаж прибежал солдат с сообщением, что из Преображенских казарм грозят открыть пальбу по Эрмитажу, якобы на крыше здания находятся пулеметы.

На требование убрать их, Толстой ответил, что не рискнет отправить своих сотрудников на крышу, так как есть вероятность, что их могут подстрелить, приняв за пулеметчиков, и предложил преображенцам прислать своих людей. В час ночи в Эрмитаж прибыла, точнее сказать ворвалась толпа из 20 человек. Все они были пьяны, сквернословили и были явно возбуждены.

Тут выскочил вперед один молодой преображенец и накинулся на Якова Ивановича с непечатной руганью и криком: «Тебе твои вещи дороже солдатской жизни! Тебе, с... с..., все равно, что солдата пристрелят? Тебе только жаль твоих дурацких картинок!»

Когда Смирнов начал горячо возражать, что для него, естественно, дороже всего то, что находится под его ответственностью, солдат свалил его толчком на мраморный пол и стал яростно замахиваться на лежащего то прикладом, то штыком.

Момент был очень страшный, впечатление было тяжелое, гнусное: казалось — вот-вот приклад размозжит череп или штык вонзится в живот... Я бросался к стоящим кругом солдатам, к унтер-офицеру, умоляя удержать товарища от ненужного убийства. Более благоразумные, или лучше сказать менее пьяные, оттянули буяна прочь, а унтер-офицер велел Смирнову встать, но тут же приставил ему под нос громадный парабеллум, повторяя ту же ругань и те же упреки в недостаточной заботе о солдатской безопасности...

...«не стоит обращать внимания на глупую болтовню полусумасшедшего старика, у него только и света в окошке, что его картины, при которых он всю свою жизнь провел», — убеждал я начальника караула.

На следующий день преображенцы пришли снова, но это были уже спокойные уверенные люди.

Они-то и обследовали крышу здания.

Теперь охрану Эрмитажа несли солдаты. Толстой пытался донести до охранников, как важно спасти музейные ценности для народной же пользы. Но…

Вообще караулы эти с военной точки зрения были плохо дисциплинированы, вели себя очень непринужденно, курили, плевали на пол, развели порядочную грязь, порой играли в карты, но не буянили и не особенно шумели.

Позже, однако, уже при большевиках, они постепенно становились настолько разнузданными, что мы были рады, когда они перестали нести у нас службу....

Я ходатайствовал об учреждении постоянного военного караула и обратил его внимание на крайне опасную близость царских винных погребов, находившихся под самым зданием Эрмитажа и никем не охраняемых; погреба эти могли служить сильной приманкой для погромщиков и грабителей и стать источником неисчислимых бед.

В те дни, вряд ли кто думал о музейных ценностях, а в последующие годы, когда была разруха и голод, тем более. Наступило новое время и сложно было разобраться, что происходит в стране. Люди просто выживали... Героизмом сотрудников музеев Петрограда можно только восхищаться! Преданность делу и самоотверженность. Те же качества они проявили и в годы Великой Отечественной войны, когда были спасены практически все художественные ценности!

А в те непростые дни Эрмитаж продолжал жить прежней жизнью, хотя и был закрыт для посетителей. Нет, все-таки пару экскурсий провели и тогда! Вот, что говорит Д.И. Толстой:

Еще до официального открытия Эрмитажа мне пришлось по распоряжению Временного правительства принимать раза два в наших залах амнистированных и возвращенных из Сибири политических ссыльных.

Прежде, чем провести их в первые двери я счел нужным обратиться к ним с несколькими пояснительными словами о происхождении наших собраний, об их научном и художественном значении, посоветовав на время забыть о политических и социальных вопросах, чтоб отдаться всецело созерцанию и изучению памятников старой культуры.

Выслушали они меня довольно внимательно, но у большинства из них замечался какой-то злобный, презрительный взгляд, который однако, как будто, мало-помалу смягчался, по мере нашего продвижения по картинной галерее.

... Характерно, что при этом выражена была особенная признательность за то, что в обращении к ним при встрече я высказал между прочим надежду, что русский простой народ довоспитается до понимания и оценки художественного и культурного достояния, созданного предшествующими поколениями и научится ими пользоваться, наслаждаться и дорожить.

В дни правления Временного правительства Эрмитаж был в ведении комиссара Головина.

По словам директора Эрмитажа графа Толстого, революция в музее прошла спокойно (если, так можно выразится). Служащие музея, рискуя жизнью, ежедневно приходили на работу для исполнения своих обязанностей. Хранителей (категория служащих) интересовала, прежде всего, наука, а из младших служащих, если, кто из них и принял новую власть, то воспитанные в духе старых традиций, не нарушал порядок.

Уже будучи в Киеве, Дмитрий Иванович Толстой, решает не возвращаться в Петроград. О том, что Эрмитаж перешел в надежные руки, он также упоминает в своих воспоминаниях:

В то же время я узнал из посторонних источников о назначении временным моим заместителем по Эрмитажу С. Н. Тройницкого, который впоследствии окончательно занял директорское место;

в моих предположениях он представлялся наиболее подходящим кандидатом; зная его за культурного, специально образованного и трудоспособного человека, еще молодого, я был уверен, что он с выгодой для учреждения заменит меня, человека уже старого, другой эпохи, нелегко приспосабливающегося к новым трудным условиям.

Кстати, С.Н. Тройницкий был "вычищен по первой категории" в 1931 году, а в 1935 году арестован как "социально опасный элемент" за связь с эмигрантами, был сослан в Уфу.

Вспомнили о нем только после войны в 1945 году, когда надо было разобрать вывезенные из Германии художественные коллекции. В 1989 году он был посмертно реабилитирован.

Я рассказала лишь часть (ту, что меня интересовала после посещения выставки) из того, что узнала, прочитав воспоминания графа Д. И. Толстого "Революционное время в Русском Музее и в Эрмитаже".