Мы все равно будем вынуждены проходить с высокой вероятностью через обвал путинского режима

Но вот распад региональных структур управления или переход их на сторону протестующих (в таком случае они сразу превращаются в восставших — или мятежников, смотря с какой стороны протеста на них смотреть) при невозможности свержения правящего режима на федеральном уровне немедленно поставит перед восставшим регионом вопрос позиционирования по отношению к режиму. И с крайне высокой долей вероятности выбор будет сделан в сторону обособления, как единственной разумной мере существования двух властей, антагонистичных друг другу. В этом случае возникнет ситуация Крыма или Донбасса, когда независимость была объявлена в силу отсутствия каких-либо альтернатив: когда центральная власть ни при каких обстоятельствах не станет вести переговоры с «мятежниками», их попросту нет.

Кстати, начало независимости Чечни еще при Дудаеве было обусловлено ровно теми же соображениями — центральная власть категорически не намеревалась вести какие-либо переговоры с Дудаевым (хотя на личном уровне контакты сохранялись — причем даже в ходе боевых действий Первой чеченской), а потому Чечня практически сразу была вынуждена решать вопрос через сепаратизм, и в рамках этой логики немедленно начались этнические чистки русского населения.

В этом смысле режим Ельцина, не желающий вести разговор с Чечней Дудаева, несет большую часть ответственности в том числе и за расправы с русским населением, и кроме того, отказавшись от диалога с Дудаевым, Ельцин неизбежно получил в Чечне резкую радикализацию политического поля и фактически своими руками взрастил тех, с кем затем пришлось воевать в 94 и 99 годах. У любого следствия есть причина, и у чеченских событий эта причина имеет одну фамилию — Ельцин. Тупой, но решительный российский президент, сокрушив Союз, продолжил свои действия уже на российской территории. Впрочем, не только на российской — достаточно вспомнить его угрозы применения ядерного оружия по Украине.

Однако и в Чечне сепаратизм, а затем и фактическая независимость полностью укладывались в системную схему, где обрушение центральной власти в регионе вынуждало регион вначале к попыткам переговоров (которые практически со стопроцентной вероятностью срывались), а затем к выбору сепаратного существования и защите этого выбора.

Хабаровск в этом смысле исключением не является. Безусловно, лозунги в Хабаровске, которые носят все более резкий, радикальный и откровенно антирежимный характер для общей устойчивости Кремля ничего не значат — Хабаровск далеко. Но в случае обрушения центральной власти в Москве или ее неспособности (даже потенциальной) к управлению в регионах власть в том или ином виде перейдет к региональным структурам.

С этого момента вариантов дальнейших событий будет только два. Либо центральная власть (причем даже неважно, кто именно будет ею на тот момент являться — Путин, Навальный, Керенский или Ленин) пойдет на переговоры с мятежными регионами, и тогда в том или ином виде будет заключен какой-либо договор между центром и регионами (общий или отдельными документами), либо откажется от переговоров, и тогда в регионах очень быстро будут вынуждены переходить к сепаратизму, как единственной мере, способной удержать обстановку. Конечно, каждый будет решать возникшие в этом случае задачи по-своему, часть будет опираться на собственные ресурсы, часть попытается создать союзы с другими регионами, кто-то будет вынужден искать защиту у внешних субъектов.

С риторикой все будет без малейших проблем: на любые робкие вопросы о единой и неделимой России будет дан решительный ответ — вы что, хотите, как в Москве? На что любые робкие выступления немедленно закончатся. Снова сошлюсь на Донбасс. Полыхающий майдан и десятки трупов стали зрелищем, которое поставило перед регионами вопрос — вы что, хотите как в Киеве?

На что любой нормальный человек не раздумывая был вынужден отвечать — да ни боже мой.

Описанный сценарий системен для текущей ситуации в России. В той или иной мере он постоянно воспроизводится в момент ослабления или крушения центральной власти. Это родовая травма любых схем и вариантов вертикальных имперских структур управления.

Выйти за рамки этой системы можно — но для этого необходимо создавать новую, основанную на более устойчивых горизонтальных схемах управления. То есть — реализация федеративного устройства страны не на нынешнем декларативном уровне, а всерьез и без дураков. Нужно превентивно и буквально еще вчера заключать федеративный договор, причем центральная власть и регионы в нем будут равноправными участниками. Украинская «децентрализация», где центр «подарил» регионам некоторые свободы, для России неприемлема, так как что дано, то может быть и отобрано.

Фактически есть три схемы горизонтального строительства столь большого, сложного и разноразвитого государства, как Россия. Это децентрализация, где наверху принимается закон, дарующий регионам некоторые права и свободы. Что-то вроде царского манифеста от 17 октября, где всемилостевейший суверен соизволил даровать холопам немножечко свободы. Это федерация, где центр и регионы на равноправной основе договариваются о разграничении полномочий, бюджета и предметов ведения. И конфедерация, где регионы без участия центра определяют его полномочия, а свои отношения друг с другом строят преимущественно на двусторонней основе. Центра в такой конструкции — просто уполномоченный снизу орган очень конкретного управления совершенно конкретными объектами и процессами. Причем почти безгласый в отношении своих полномочий.

Понятно, что оптимальным сценарием выглядит лишь федеративное устройство, так как два других несут в себе существенные риски.

Но будем откровенны — нынешний режим вряд ли пойдет на изменение структуры и системы управления. Путин будет зубами и пальцами цепляться за «вертикаль» просто потому, что в любой иной системе управления он — никто. А созданная им система власть-собственность, где только власть способна защитить украденное у страны и народа, немедленно обрушит состояния его подельников и выведет их за скобки. Он — заложник «вертикали» и будет ее защищать до последнего карателя или до последнего живого гражданина России (смотря что закончится раньше).

Поэтому никаких разумных решений не будет принято однозначно. Мы все равно будем вынуждены проходить с высокой вероятностью через обвал путинского режима, через сепаратизм регионов и, скорее всего — через ту или иную конфедеративную систему власти медленно и постепенно переходить к федерации. Либо снова наступим на грабли, построим что-то вертикальное — и всё по новому кругу.

И, кстати говоря, я совершенно намеренно не касаюсь политической ориентации любого пост-путинского режима. Левый, правый, консервативно-православный, да вообще любой режим будет вынужден решать проблему государственного устройства страны просто потому, что она — базовая для России. И нынешнее госустройство критически недееспособно.

По всей видимости, ждать уже недолго. При том, что сама по себе Россия как социальная система всё еще чрезвычайно устойчива (всё-таки мы — это страна-цивилизация, а потому обладаем целым комплексом степеней устойчивости), но режим Путина близок к издыханию в силу внутренних абсолютно неразрешимых противоречий. Поэтому то, что происходит сегодня в Белоруссии, в Хабаровске — это преддверие уже наших, сугубо внутрироссийских процессов. Причем скорое. Coming Soon...