НАШИ ГЕРОИ
На модерации
Отложенный
- <abbr class="datetime">Aug. 21st, 2020 at 2:00 PM</abbr>
В августе 1911 года в городе Ромны состоялась молодежная сионистская конференция, на которой обсуждался один-единственный вопрос: создание сельскохозяйственной коммуны в Эрец-Исраэль. Задуманное осуществили скоро, и в конце года большинство участников встречи уже трудились на ферме Мигдаль на берегу озера Кинерет. Их было совсем немного – всего семь человек. Но скромная конференция в уездном городе вошла в историю, потому что председательствовал на ней сам Иосиф Трумпельдор. Что привело его в Ромны, город в Полтавской губернии Украины?
Награжденный двумя императорами
Трумпельдор обрел славу задолго до злосчастного боя в поселении Тель-Хай. О его героизме во время русско-японской войны 1904-5 годов писали газеты, он стал полным Георгиевским кавалером, получив солдатские кресты всех четырех степеней. Его мужественным поведением в лагере военнопленных восхищался сам японский император Муцухито, который лично вручил ему знаменитый протез со сделанной золотом надписью: «Эту руку японский император жалует герою Трумпельдору за полезную работу во время плена». А вернувшись в Россию, 25-летний ветеран предстал перед царем Николаем Вторым, который лично пожаловал ему офицерские погоны.
Демобилизовавшись, Трумпельдор стал студентом юридического факультета Петербургского университета. Он был общителен и дружелюбен – все называли его просто Ося. К тому же был прекрасно обеспечен – пенсия, положенная полному Георгиевскому кавалеру, позволяла вести безбедное существование. Его дружбы искали многие, но он сторонился шумных компаний. В его квартире в Татарском переулке на Петроградской стороне бывали только самые близкие друзья.
Трумпельдор уже тогда был увлечен сионистскими идеями и мечтал о жизни в Эрец-Исраэль. Собиравшиеся у него за самоваром думали о том же. Долгие часы они проводили в разговорах и спорах о том, как лучше обустроить жизнь на исторической родине, и как соединить сионизм с социализмом. Частой гостьей в доме Трумпельдора была Лиза Гешелина, приезжавшая в Петербург из Ромен. Между ними завязалась тесная дружба.
«Дядя и племянник»
Как-то Лиза переслала Осе письмо от своего приятеля – Гриши Шаца, только что закончившего гимназию. Несмотря на свой юный возраст, Шац считался одним из лидеров еврейской молодежи в Ромнах. Он грезил о создании коммуны в Эрец-Исраэль, учил иврит и писал стихи на русском языке, которые нигде не печатали. Еврейские молодые люди насмешливо называли Гришу «утопистом», но переписывали его стихи друг у друга.
В переданном Лизой письме вчерашний гимназист выражал восхищение героизмом Трумпельдора и настойчиво приглашал его посетить Ромны. Гриша утверждал, что в городе есть люди, готовые к воплощению идеалов социализма в Эрец-Исраэль. Между Трумпельдором и Шацем завязалась переписка. Молодой человек был горяч и восторжен, бывалый солдат – сдержан и ироничен. Но отвечал своему собеседнику ласково и абсолютно серьезно.
Представление о характере Трумпельдора дает письмо, хранящееся в тель-авивском архиве Союза писателей «Махон гназим». Оно публикуется здесь впервые (с незначительными сокращениями).
«Петербург, 2 марта 1909 г. Ловко, милый Гриша, вы решили за меня. Как будет с моим заездом в Ромны, пока еще не знаю, когда выяснится, напишу. Во всяком случае, никаких «шиков», вроде Вашей комнаты в Гранд-Отеле, я не приму. Если есть в Гранд-Отеле номер за 75 копеек или за 1 рубль, я найму его. Об этом помните, пожалуйста, и не настаивайте на другом…
Есть еще одно условие, которое я выставляю, если выяснится возможность моего заезда в Ромны: это чтобы вы не бросались ко мне на шею. Вы отрицаете сходство между нами двумя с одной стороны и дядей и племянником с другой, но разве эти обнимания не напоминают знаменательной сцены их встречи. По крайней мере, если не сможете без этого, проделайте эту процедуру в таком месте, где будут столы, стулья или какие-нибудь другие предметы, которые послужат для устройства баррикады…
Что касается моего мнения относительно Ваших стихов, будьте покойны: правду я Вам скажу, какой бы неутешительною она ни оказалась. Об этом просить меня долго не придется. Хорошо было бы, если Вы теперь же выслали мне несколько вещиц. Ведь если я и попаду в Ромны, то когда? А мне очень хочется познакомиться с Вашим «творчеством», которое я пока ставлю в кавычки как нечто неопределенное… Пока заканчиваю, спешу и прошу не задерживать ответа.
Передайте и мой привет Лизе. Ваш Ося».
Встреча в Ромнах перед отъездом в Мигдаль
В 1909 году, когда было написано это письмо, Трумпельдор в Ромны так и не приехал. А в 1910 году Гриша Шац в одиночку отправился в Эрец-Исраэль. Он побывал в мошавах Галилеи, поработал в кибуце Дгания, пожил несколько месяцев в Яффо. А затем ненадолго вернулся в Ромны – рассказать об увиденном и увлечь за собой друзей. Разумеется, все это время он поддерживал связь с Трумпельдором. И, вновь оказавшись в Ромнах, предложил организовать в городе сионистскую конференцию.
Трумпельдор это предложение принял. В Ромны его влекла не только встреча с потенциальными участниками коммуны в Эрец-Исраэль, но и желание увидеть родной город Лизы Гешелиной, связь с которой крепла год от года. Сроки проведения конференции удалось согласовать не сразу. В конце концов, было решено встретиться в Ромнах в августе 1911 года.
Еврейская молодежь восторженно встречала Трумпельдора. Встретиться и поговорить с легендарным героем русско-японской войны хотели многие. Но готовность принять участие в создании коммуны в Эрец-Исраэль выразили единицы. Впрочем, участников конференции это совсем не печалило. Ося, Гриша, Лиза и их единомышленники наслаждались общением и были полны энергии и надежд. И главное – в результате встречи удалось сформировать костяк коммуны, отправившейся вскоре в Эрец-Исраэль. В декабре 1911 года Трумпельдор, задержавшийся в Петербурге для завершения учебы в университете, уже писал своему младшему товарищу по адресу: «Палестина, Tiberia pres Caifa, ferma Migdal, M. Glikin, рабочему Цви Шацу».
На переломе
В 1912 году Трумпельдор присоединился к своим товарищам. С согласия управляющего фермой Моше Гликина они создали в Мигдале автономную группу – ту самую коммуну, о которой шла речь на конференции в Ромнах. Обучившись азам сельского хозяйства, Трумельдор и его друзья планировали покинуть Мигдаль и основать независимое "коммунистическое поселение", где все имущество находилось бы в совместной собственности «коммунаров».
С раннего утра Трумпельдор и его товарищи работали в поле, а по вечерам сидели у костра, разговаривали и спорили – совсем как за самоваром в Татарском переулке. И, кроме того, интенсивно учили иврит – вскоре Цви Шац уже писал на иврите пусть не стихи, а рассказы. Настроение Трумпельдора омрачало лишь то, что Лиза Гешелина так и не присоединилась к коммуне. После конференции она тоже решила покинуть Ромны, но отправилась не в Мигдаль, а в Париж. Отношения между Трумпельдором и его подругой зашли в тупик. В письме, отправленном перед отъездом во Францию, Лиза писала (отрывок из письма, хранящегося в архиве «Махон гназим», тоже публикуется впервые):
«Меня мучает один вопрос: что Вы нашли во мне? За что меня любят, уважают и ценят? Единственный ответ, который я нахожу – меня не знают. Моя внешняя жизнь мало соответствует моим переживаниям и мыслям...
Я получила на днях Ваше письмо. Я увидела, что Вы прекрасно осознаете последствия отъезда моего на наших отношениях и я там, кажется, прочла нечто большее. Знаете, что я думаю, Ося? Что не меня Вы любили, а создали себе Лизу, что в Вас говорила потребность любить человека, товарища, женщину, и вы строили узор, и дополняли его воображением – хорошим, ясным. Вы дополняли его желанием видеть во мне нечто другое. Ося, милый, ведь это так!..
Я прошу Вас написать мне искренне и правдиво (я, впрочем, не думаю, что это может быть иначе)… Я жду Вашего письма – искреннего, смелого, ясного. До свидания. На переломе. Лиза».
Ответ Трумпельдора на это послание в его архиве не сохранился. Каким образом развивались дальнейшие отношения Лизы и Оси, и развивались ли они вообще, окутано туманом.
Последняя встреча
Коммуна на ферме Мигдаль просуществовала около года. После этого пути ее создателей на некоторое время разошлись. Они вновь пересеклись в конце Первой мировой войны, когда Цви Шац – все еще молодой, но уже признанный еврейский писатель — служил в Еврейском легионе, одним из основателей которого был Иосиф Трумпельдор.
И погибли оба организатора конференции в Ромнах при трагических обстоятельствах. Шац погиб немногим более года спустя после боя за поселение Тель-Хай, где сложил голову Трумпельдор, во время майских погромов 1921 года, когда
арабская толпа крушила еврейские дома в Яффо. Вместе с Цви Шацем погибли еще пять человек, в том числе двое писателей – уже знаменитый Йосеф-Хаим Бреннер и только начинающий свой путь в литературе Йосеф Луидор.
Цви Шац и его товарищи были похоронены на кладбище «Трумпельдор» в Тель-Авиве. Так «дядя и племянник» встретились вновь, в последний раз.
Борис Ентин, «Детали»
Комментарии