Почему великий сын России - Александр Исаевич Солженицын, ненавистен коммунистам и либералам.

11 декабря 1918 года родился Александр Исаевич Солженицын —   великий гражданин России, выдающийся  русский писатель, человек, чья жизнь и творчество беспримерный подвиг и мужество. 

Коммунисты ненавидели его за то, что  он в полномасштабном литературном плане вскрыл и высветил всю людоедскую  и преступную суть коммунистической системы, либералы за то, что он твердо и непоколебимо, не отходя ни на шаг,  стоял на русских национал-патриотических позициях. 

В юные годы, Александр был активным комсомольцем, принимал участие во всех комсомольских общественных делах, характеризовался исключительно положительно. В ростовском институте слыл круглым отличником и произвёл такое впечатление на преподавателей, что те предлагали ему поступить в аспирантуру.

В 1939 году начал заочно получать второе высшее образование в Институте философии и литературы. Однако так его и не окончил из-за начавшейся войны.

В сегодняшних, полностью одряхлевших коммунистических кругах, ходит и вертится байка о том, что Солженицын на фронте не был, а отсиделся в тылу. А когда его хотели отправить на фронт, он дезертировал, разослав знакомым письма с контрреволюционными предложениями. Зачем нужны были фронтовику такие выкрутасы за три месяца до окончания войны? Создавать фиктивную контрреволюционную организацию на передовой — всё равно, что тушить пожар бензином.

Всё это — откровенная ложь нынешних пещерных прокоммунистов. Солженицын провёл в армии почти три года. Из них на фронте — почти два года. С весны 1943 года до февраля 1945-го. За это время Солженицын был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени, орденом Красной Звезды и дважды повышен в звании (дослужился от лейтенанта до капитана). Тем же артиллеристам его давали минимум за уничтожение трёх вражеских артиллерийских батарей.

Солженицын непосредственно на самой передовой не находился, поскольку он командовал батареей звуковой разведки. Их целью было вычисление координат вражеской артиллерии по звуку её выстрелов и корректировка огня по ним. Звуковая разведка располагалась в непосредственной близости от передовой.

В начале февраля 1945 года капитан Солженицын был арестован. Его дело рассматривал не суд и не военный трибунал, а внесудебный орган — Особое совещание. Тот факт, что он получил только восемь лет исправительно-трудовых лагерей, говорит скорее о том, что ничего серьезного на Солженицына у следствия не было (до десяти лет в те времена давали либо в связи с полным отсутствием улик и признательных показаний, либо в связи с незначительностью преступления).

Из восьми лет своего срока последние два с половиной года Солженицын провёл в исправительно-трудовых лагерях. До этого он находился в так называемых шарашках, куда свозили образованных осуждённых для работы над новинками техники. Летом 1950 года Солженицын из-за конфликта с начальством был этапирован в Особлаг № 11 в Экибастузе, где провёл последние годы своего срока. Освободился он за несколько недель до смерти Сталина, однако вернуться в европейскую часть СССР не мог, поскольку был оставлен на вечное проживание в одном из сёл Южного Казахстана, где следующие три года проработал школьным учителем.

В середине 50-х началась первая волна реабилитации заключенных сталинских концлагерей. В результате Солженицыну отменили вечную ссылку и следующие несколько лет он жил в Рязани, работал школьным учителем и писал рассказы в стол.

Волна разоблачения сталинского культа личности, начатая ХХ съездом КПСС в 1956 году, быстро пошла на спад. Но в 1961 году Хрущёв решил завершить начатое. На XXII съезде культ Сталина вновь был развенчан с партийных позиций, а также решено было переименовать все носящие сталинское имя объекты и вынести его тело из Мавзолея.

Александр Исаевич на этой волне решил попытать счастья. Может быть и опубликуют какой-нибудь рассказ небольшим тиражом. Через целую цепочку знакомых он передал в журнал "Новый мир" рукопись "Одного дня Ивана Денисовича", описывающую обычный будний день заключенного.

Рукопись прочёл редактор журнала, известный советский литератор Твардовский, который был настолько ошеломлён, что дал прочитать её самому Хрущёву. Через несколько дней он записал в дневнике: "Счастье, что эту новую тетрадь я начинаю с записи факта, знаменательного не только для моей каждодневной жизни и не только имеющего, как мне кажется, значение в ней поворотного момента, но обещающего серьёзные последствия в общем ходе литературных (следовательно, и не только литературных) дел: Солженицын ("Один день") одобрен Никитой Сергеевичем. Боюсь предвосхищений, но верится, что опубликование Солженицына явится стойким поворотным пунктом в жизни литературы, многое уже будет тотчас же невозможно, и многое доброе — сразу возможным и естественным".

Хрущёв действительно ознакомился с произведением. Ему вслух прочитал его помощник Лебедев. На генсека рассказ тоже произвёл такое большое впечатление, что он дал почитать его Микояну и Ворошилову. Они тоже оказались под впечатлением. Тогда Хрущёв распорядился распечатать два десятка экземпляров для чтения высшей номенклатуре и вызвал к себе Твардовского, чтобы поделиться с ним мыслями о рассказе.

Твардовский так описывал реакцию Хрущева: "Я начал читать, признаюсь, с некоторым предубеждением и прочёл не сразу, поначалу как-то не особенно забирало. Правда, я вообще лишён возможности читать запоем. А потом пошло и пошло. Вторую половину мы уж вместе с Микояном читали. Да, материал необычный, но, я скажу, и стиль, и язык необычный — не вдруг пошло. Что ж, я считаю, вещь сильная, очень. И она не вызывает, несмотря на такой материал, чувства тяжёлого, хотя там много горечи. Я считаю, эта вещь жизнеутверждающая… И написана, я считаю, с партийных позиций".

Хрущёв дал добро на публикацию и произошла почти голливудская история. Никому неведомый начинающий писатель со сложной судьбой в один миг превратился в литературную знаменитость. Его сразу же приняли в Союз писателей, рассказ несколько раз напечатали крупными тиражами — сначала в крупных журналах, а потом отдельной книгой.

Переводы рассказа моментально появились в других странах. Начинающий Солженицын стал не просто советской, а мировой литературной знаменитостью.

Однако уже в 1964 году Хрущёва отправили на пенсию и тренд на десталинизацию быстро заглох. 

В этих условиях Солженицын стал не просто не нужен, но и неудобен. Новые произведения писателя не печатали, и они уходили в самиздат. Тогда он решился на радикальный шаг, написав в 1967 году "Письмо к съезду" и адресовав его советским писателям.

В нём он выступил против сложившейся системы цензуры в стране.

Письмо вскоре попало и в зарубежные СМИ. С этого момента Солженицын стал рассматриваться Кремлём уже не как неудобный и неуместный писатель, а как политический деятель и при том враждебный. Тем более, что после исключения из СП в 1969 году, Солженицын стал открыто заявлять о своих православно-патриотических убеждениях и резко критиковать власть.

После того как на Западе вышло несколько его произведений, неопубликованных в СССР, против писателя в советской прессе была организована шумная информационная кампания, в ходе которой "официальные" писатели клеймили его разными нехорошими словами.

Однако вскоре Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе. Вполне очевидно, что данное решение имело политический подтекст, что понимал и признавал и сам писатель. Но оно оградило его от более серьёзных неприятностей. 

К этому моменту у писателя уже был готов знаменитый "Архипелаг ГУЛАГ". О книге знали в КГБ и даже негласно пытались заключить с писателем сделку. Он отказывается от её публикации на Западе, а в обмен ему разрешают напечатать несколько политически безобидных произведений. По этой причине Солженицын несколько лет удерживал книгу от публикации, но в итоге так и не договорились.

Летом 1973 года КГБ провело обыск у помощницы писателя, пожилой библиотекарши Воронянской. Искали рукопись "Архипелаг ГУЛАГ". После нескольких допросов её освободили, и, придя домой, она покончила с собой. Узнав об этом, Солженицын сразу же распорядился начать печать книги за границей (несколько лет он не давал на это согласия).

Вскоре выход книги Солженицына на Западе уже обсуждался на заседании Политбюро. Большинство проголосовало за арест писателя, однако позднее, в узком кругу Брежнева решение было пересмотрено в пользу высылки.

12 февраля 1974 года Солженицын был арестован, принудительно лишён советского гражданства и на следующий день вывезен самолётом в ФРГ. После этого все советские издания произведений писателя были изъяты из библиотек.

Поначалу он был весьма популярной фигурой, ездил с выступлениями по европейским странам, встречался с политическими лидерами. Но постепенно писатель начал отстраняться от той роли, которую ему готовили. От него ждали страстного обличения коммунизма и восхваления либеральных ценностей, но Солженицын видел, что либерализм немногим лучше коммунизма, и регулярно критически отзывался о так называемых "либеральных ценностях". В итоге Солженицын стал неудобен и в западных странах. 

Писатель обрушился с обвинениями на "Радио Свобода", упрекая в идеологической цензуре. Он заявил, что ему ставят всяческие препятствия в отстаивании его державных и национал-патриотических взглядов и требуют от него славить либеральную демократию.

На этой же почве у него произошла резкая размолвка и с советскими просионистскими диссидентами  -  Сахоровым, Боннер и другими. Те, как правило, придерживались космополитических взглядов и для них были неприемлемы национально-патриотические убеждения Солженицына, которые они считали националистическими и едва ли не фашистскими.

Со своей стороны, Александр Исаевич открыто обвинял их в том, что они презирают не коммунизм, а Россию и русский народ

Ещё в советское время зародилась устойчивая легенда, согласно которой Солженицын выступил в американском конгрессе и призвал США сбросить атомную бомбу на СССР. Легенду эту прокоммунистические адепты используют до сих пор. Разумеется, ни к чему подобному он никогда не призывал. В данном случае в его уста была вложена фраза одного из героев "Архипелага ГУЛАГ" — заключённого, который в отчаянии кричит надзирателям в лагере: "Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!"

Более того, когда в начале 80-х его вместе с группой диссидентов-эмигрантов пригласили к президенту Рейгану, он был единственным, кто отказался. Пояснив, что считает себя не диссидентом, а русским писателем. Кроме того, он был возмущен тем, что советники не рекомендовали Рейгану встречаться с писателем один на один, поскольку он является "крайним русским националистом".

В открытом письме Рейгану он писал: "Я люблю своё отечество и оттого хорошо понимаю, что и другие также любят своё. Я не раз выражал публично, что жизненные интересы народов СССР требуют немедленного прекращения всех планетарных советских захватов. Если бы в СССР пришли к власти люди, думающие сходно со мною, их первым действием было бы уйти из Центральной Америки, из Африки, из Азии, из Восточной Европы, оставив все эти народы их собственной вольной судьбе. Их вторым шагом было бы прекратить убийственную гонку вооружений… Но удивительно: всё это не устраивает Ваших близких советников! Они хотят чего-то другого. Эту программу они называют "крайним русским национализмом", а некоторые американские генералы предлагают уничтожать атомным ударом избирательно русское население. Странно, сегодня в мире русское национальное самосознание внушает наибольший страх правителям СССР и Вашему окружению. Здесь проявляется то враждебное отношение к России как таковой, стране и народу, вне государственных форм, которое характерно для значительной части американского образованного общества, американских финансовых кругов и, увы, даже Ваших советников".

В 1994 году писатель вернулся в Россию. Проехав с востока на запад, он добрался до Москвы, выступив в Госдуме, несмотря на протесты как коммунистов, так и либералов. Потрясённый тяжёлыми последствиями реформ в России, Солженицын раскритиковал их прямо с думской трибуны.

Возвращение писателя в Россию не вызвало того резонанса, какой могло бы. По сути, он вновь оказался неудобным для всех человеком. В стране шёл великий раздел пирога, приватизация всего и вся, а он говорил о сбережении народа и призывал "не ломать дров". Ельцин рассчитывал, что ему удастся использовать Солженицына для поддержки популярности, но писатель подверг реформы такой уничижительной критике, что его поблагодарили за всё, подарили дачу и, что называется, задвинули в самый дальний угол, чтобы не мешал.

Солженицын оказался неудобным человеком. Его взгляды не вписывались ни в одну из господствовавших при его жизни идеологических систем. 

Коммунисты ненавидели и ненавидят его как человека, в одиночку нанесшего сокрушительный удар по всей коммунистической системе,  либералы —  за беспощадную критику  либерально-демократических ценностей в её западном исполнении. 

Александр Солженицын, безусловно, стал знаковой фигурой ХХ века. В истории русской литературы не было и, возможно, уже не будет автора, который своей судьбой и творчеством, в полной мере  раскрыл и показал  перед народами России и всего мира, немеркнущее и всеобъемлющее значение  великой истины   -   жить по совести и правде.