«Иван Калита» против «головотяпов»

Вместо предисловия. Памфлет «Иван Калита» против «головотяпов» написан за год до скоропалительной и скандальной отставки Юрия Лужкова с российского властного олимпа. Поводом для автора послужили два знаковых события. Выступление премьера Владимира Путина на экономическом форуме в Давосе. И публикация в правительственной «Российской газете» острополемической статьи столичного мэра Юрия Лужкова «Российские особенности мирового кризиса». Путин заверил мировой деловой бомонд, что, невзирая на крах «казино-капитализма», Россия остается непоколебимо приверженной либеральной идеологии «открытых рынков». Лужков, напротив, обосновывал полную исчерпанность долголетнего либерального мейнстрима в мировой экономике. Московский градоначальник предложил российскому истеблишменту, по сути, поворот к кейнсианскому способу выхода из кризиса.
Он, к священному ужасу однопартийцев-единороссов, предложил впредь в экономической политике сверяться с «Капиталом» Маркса. Пожалуй, здесь и случился кульминационный пункт почти двадцатилетней «вендетты» российских реформаторов-либералов и московского градоначальника – заядлого государственника. В «лихие» 90-е не отдавшего Москву, по молве его многочисленных сторонников, на разграбление «Департаменту хищений и раздач» – чубайсовскому Госкомимуществу.
По мнению Дэвида Хоффмана – автора патетической саги «Олигархи. Богатство и власть в новой России», Лужков принадлежит к шести отцам-основателям новорусского капитализма. По хватке и поведению публичного политика он напомнил ему легендарного мэра Ричарда Дейли, долгие годы железной рукой правившего Чикаго. Хоффман называет Лужкова антагонистом «хищнического» капитализма на новорусский лад. На мой взгляд, изгнание Юрия Лужкова из российского истеблишмента на самом деле подразумевает пресечение, запоздавшее на десятилетие, последней живой ветви российской традиции государственного строительства. Более коренной и исконной, чем даже «совнаркомовская»

«...О лигархи набрали 500 миллиардов долгов... и отдать не могут. Нужно немножко больно кому-то сделать». Этим откровенным высказыванием Юрий Лужков всполошил весь либеральный бомонд в Белокаменной.
Резкость высказываний Лужкова – знак его правоты в долгой полемике с доморощенными «монетаристами». Вот кризис нагрянул и опустошил казну Белокаменной. Градоначальник полон решимости переломить обрушение экономики мегаполиса волевым вмешательством власти. Лужков давал понять российскому властному истеблишменту: Москва будет выбираться из экономической ямы жесткими кейнсианскими средствами.
Федеральные власти в замешательстве. Президент Медведев публично нелицеприятно высказался о бездеятельности правительства. Антикризисные меры имеют сокрушительный обратный эффект. Сотни миллиардов долларов – как в прорву. Рубль дешевеет, рынки падают... На этом грозовом фоне в правительственной «Российской газете» (11.02.2009) появляется острополемичная программная статья московского градоначальника и одного из вождей «Единой России» Ю.М. Лужкова «Российские особенности мирового кризиса». Главный и недвусмысленный ее посыл: «На наших глазах разворачивается, если использовать вновь востребованную марксистскую терминологию, новый системный кризис капитализма как общественной формации».
Инакомыслие Лужкова вызвало, похоже, оторопь у «медведей» в Охотном. Они как в рот воды набрали. И было из-за чего. Не успели, понимаешь, переименовать Коммунистическую улицу на Таганке, как один из столпов «единоросов», удумал, в попятную, почтительно сдуть пыль с «Капитала». Замысел послания Лужкова российскому истеблишменту мировоззренческий, а не просто конъюнктурный. И впрямь, Лужков волей-неволей обращается к низложенному, казалось бы, учению автора «Капитала», когда утверждает: глобальный капитализм и финансовая олигархия и не могли миновать нынешнего всеобщего кризиса.
Сущая морока, по Щедрину, «проповедать либерализм в самом капище антилиберализма». Лужков же, напротив, сколь долго мы его знаем как публичного политика, даже в самый разгул анархо-либерализма при Ельцине имел дерзость отстаивать взгляды, противоположные догмам «чикагской школы», причинившим столько лиха России. В новые марксисты Лужков вовсе не подался, но его статья в «Российской газете» и публичные высказывания последнего времени представляют его как кейнсианца, и отнюдь не правого толка.
«Мэр Москвы предлагает сменить экономическую политику страны» – такую ремарку «Коммерсант» предпослал интервью Лужкова (17.02.2009). В заголовке вполне недвусмысленное: «Надо уходить от монетаризма».
К тому времени лихоманка мирового финансового кризиса уже вовсю сотрясала мировые рынки капиталов, акций и валют. Банкротство «Леман Бразерс» – одного из столпов Уолл-стрит – стало знаком надвигающегося краха всей неолиберальной англосаксонской модели.
В наших пенатах Лужков оказался первым влиятельным политиком, кто предвосхитил этот поворотный момент. Долгой кабале менял в мировой экономике подходит конец.
«Без прочной индустриальной базы мы можем распрощаться с нашей национальной безопасностью». Это твердое убеждение Лужкова, но сказал эти слова Ли Якокка – легендарный предприниматель, президент «Крайслера», спасший корпорацию от банкротства в восьмидесятые. Лоббист крупной американской индустрии, он выдвинул знаменитые 6 принципов промышленной политики для Америки. Смысл и пафос их поразительно близки сегодняшней лужковской альтернативе. «Отнимите у Америки ее промышленные рабочие места, на которых заработная плата составляет от 10 до 15 долларов в час, и вы подорвете всю нашу экономику», – предостерегал глава «Крайслера» бывших биржевых маклеров, подвизавшихся в экономических советниках Рейгана. О рейганомике Якокка высказывался уничижительно: «Не будет прогресса, если мы не откажемся от нелепой идеи, будто всякое планирование в масштабе страны представляет собой покушение на капиталистическую систему». И еще: «Высокие процентные ставки – рукотворные катастрофы». Это «двойная» цитата, Лужков – в 2009 году и Якокка – в 1984-м...

Убежище малоимущих в... Синайской пустыне
Говорят, Лужков принял Москву – «блошиный рынок» начала девяностых и превратил ее в «город миллионеров», роскошных бизнес-центров и гипермаркетов, где впору заблудиться. Юрий Михайлович по духу родственен не тезке своему Долгорукому, но, как верно подмечали, князю Ивану Калите. Калита в предании прослыл хватким, рачительным, бережливым правителем. Теперешний «Иван Калита» не отдал город на разграбление «департаменту хищений и раздач» – чубайсовскому Госкомимуществу чумных девяностых годов.
В отместку критики московского мэра ставят ему в строку: разве не в его воеводство Москва по дороговизне едва не заткнул за пояс Токио и Лондон? Ставки аренды разорительны для любого бизнеса. Между тем зажиточный средний класс – не одна только Рублевка – жил на широкую ногу и, словно ошалелый, сорил деньгами, подзадоривая семьи среднего достатка поспевать за «просперити», влезая в долги к банкам.
Так ли уж «грады веселы?» На фоне золотушного бума еще больше обесценился образовательный ресурс. Университетская профессура и светлые головы оборонки перебиваются на скромные зарплаты. Гетто пенсионеров, какого нет ни в одной европейской столице. От безденежья и дороговизны иные, бойкого нрава столичные пенсионерки подались аж в... Синайскую пустыню. Квартиры в Москве сдают внаем, а долгую зиму проводят в старом арабском квартале туристического Шарм-эль-Шейха, где крыша над головой, говядина и фрукты на туземном базаре дешевы.
Москва лишилась немалой части высокотехнологичной промышленности, не говоря уже об угасших ЗИЛе и АЗЛК. Город-светоч и созидатель превратился в праздный космополитичный Вавилон, проживающий без оглядки шальную нефтегазовую ренту. А это и есть способ существования, который Лужков (сам выходец из жившей – не тужившей послевоенной Зацепы) публично и гневно порицает.

Эврика Кречинского
Наш «Иван Калита» решился на открытую и нелицеприятную полемику с вымороченными антикризисными потугами Минэкономразвития. И все же практичный Юрий Михайлович не заходит слишком далеко, чтобы не прослыть вовсе еретиком. В странах Запада причины острого кризиса, оговаривает он, имеют фундаментальный характер и обусловлены глубоким вырождением англосакской модели рынка. А в России драма происходящего видится Лужкову по-иному: «У нас нет кризиса государства и государственной политики». А ведь все содержание и пафос последних по времени публичных демаршей Лужкова говорит как раз об обратном! А именно, что слабость, непоследовательность и праздность государственной власти как раз и обусловили более тяжкое протекание кризиса в России.
После обвального падения мировых цен на нефть и металлы спад в промышленности превысил 15%. Опрометчивая ставка на политику «открытой экономики» и запредельная экспортная зависимость страны повлекли особо тяжкие последствия кризиса для России.
У российского истеблишмента не хватило духу, как решился на это Лужков, признать: нам судьба списать не только многие безнадежные долги, но и негодную макроэкономическую модель. И выстраивать новую, основанную на более высокой производительности труда и капитала, взвешенной, справедливой норме прибыли для всех субъектов рынка. Об этом Юрий Лужков говорит где прямо, а где с недомолвками. Попробуем расставить некоторые точки над «i».
Лужков слово «бизнес-элита» берет в кавычки. В самом деле, как же наших олигархов угораздило очутиться в долговой яме, едва кризис нагрянул? При таких-то сверхприбылях и дивидендах! «Люди, не умеющие управлять, завладели фондами!..» – некогда сетовал американскому интервьюеру Хоффману московский мэр. По-своему закономерно, что пресловутые «эффективные собственники», которых в скупленных ими масс-медиа прославляли идеологические подхалимы, оказались в одночасье не только финансовыми, но и интеллектуальными банкротами.

И подобно главному герою «Свадьбы Кречинского» все дивятся, никак поверить не могут: «Я – банкрут!?» А ведь все гоношились, ерничали, припоминает им Лужков, будто бы во времена СССР Госплан не давал ходу предпринимательским талантом «теневиков». В плановом хозяйстве товары, цены и стоимости, мол, были заключены в оковы оборота «единой фабрики». Биржевой торговли и впрямь не было, но то-то и оно, что в Госплане работали профессионалы, умевшие управлять махиной народного хозяйства. И, на поверку, теперь проясняется: советское плановое хозяйство было не в пример эффективнее, чем нацеленные только на чистоган «продвинутые» бизнес-технологии олигархов. В приватизированной нефтянке, этом золотом дне, производительность труда упала вдвое! А один из владельцев ЛУКОЙЛа Леонид Федун обмолвился: чтобы удержать на длительное время сегодняшние уровни нефтедобычи, пришлось бы выложить на бочку триллион долларов инвестиций. Олигархам, даже если все налоги с них на десятилетия снять, не осилить!
Триллион долларов инвестиционной «недоимки» и означает, что уже второе десятилетие кряду как проедается, расхищается, по ветру пускается амортизация промышленных активов, дивиденды и прибыли, исчезнувшие в офшорах. Вся нефтянка работает на износ. «Горячая» нефть извлекалась из скважин хищнически. Такое заведомое «самоедство» напрочь невозможно хоть в советской директивной, хоть в американской предпринимательской экономике.
«Рабочая спецовка им чужда, – со своей стороны пеняет Лужков временщикам в бизнесе и власти. – Неумение этих людей заниматься реальной работой даже при очень больших деньгах – вот важнейшая из причин кризиса». Неужто одно лишь только головотяпство и дилетантизм реформаторов, не сведущих, на чем держится «живая душа» производительных сил страны, повинны в том, что изрядная часть ресурсного, технологического и инновационного капитала бывшей «сверхдержавы» утрачена, а многие капиталоемкие отрасли, считай, погашены? Здесь Лужков, кажется, не договаривает. Но и без того всем зрячим с лихвой хватает прямых и косвенных доказательств, что погром советского промышленного и научного наследия, второго в мире по мощи, имел негласную политическую задачу. Суть стратегии «либеральной» Реформации – ликвидация ресурсной, технологической, военной и финансовой основы того, что люди Ельцина заклеймили чудищем «тоталитаризма». А на самом деле – материальной основы, преемственной, от Петра и Сталина, российской государственной мощи. Как в старину говорили, срытие, под корешок, материальных основ советской цивилизации. Чтобы лишить ее способности к воспроизводству, неважно даже при каком экономическом и политическом строе. Благое «воссоединение с Западом», скромное «национальное государство», вытравливание имперской «дурной» наследственности и проч. И эта изменническая цель «ликвидаторов», которая выходцу из советской управленческой касты Лужкову всегда была чужда, уже брезжила, если бы не вмешались два обстоятельства.
Первая оказия – дефолт 1998-го года, банкротство и недолгое удаление из власти «монетаристов». Последовавший бурный восстановительный рост (до 10%) благодаря эффекту четырехкратной девальвации рубля. Да еще грамотным прагматичным мерам правительства Примакова-Маслюкова. Второй нечаянный «сбой» – фантастический рост нефтегазовых цен после 2002-го года, «самопроизвольный» быстрый рост ВВП, бюджетов и зарплат. И вся эта масленица продлилась до «осени олигархов», мирового финансового кризиса и стремительного отката экономики вспять.
Страна заполучила после 2002 года уникальный шанс – за счет почти десятикратных избыточных рентных накоплений совершить модернизационный рывок. Но «практичная» только с виду власть его беспечно упустила... А «неприкосновенную» кубышку Минфина и Центрального банка теперь споро распочали и пустили на подкормку «пострадавшим» от кризиса олигархическим кланам. Под сурдинку «спасения экономики».
Московский градоначальник – тертый калач. И он тотчас распознал подвох в высказанном было уже намерении правительства взять на себя выплаты по долгам олигархов заграничным банкам. Лужков публично возразил против растраты резервов, что повлекло бы непоправимые последствия для экономики. И лишь спустя какое-то время правительство отступилось от злополучной идеи «национализации» убытков частного сектора.

Чипсы или чипы?
До сих пор мегаполис жил главным образом на ренту и налоги с сырьевых монополий. За десятилетие бума не нажито возобновляемых производительных источников дохода – как, например, у Шанхая. А если, неровен час, в Белокаменную вновь нагрянет лихоманка с Уолл-стрит, рынки сдуются и сотни тысяч офисных клерков, менеджеров, трейдеров, маркетологов, секьюрити и мелких предпринимателей окажутся без гроша на мостовой? Во что обернется золотушное «процветание» мегаполиса? Поэтому Лужков и призывает федеральные власти, пока не поздно, сменить парадигму экономической политики, а не просто лихорадочно залатывать дыры. И на живую нитку перекраивать федеральный бюджет, обещая «пятью хлебами» накормить всех страждущих, оставшихся без зарплат и «бонусов».
Кризис кризисом, а барышники олигархи-сырьевики и непрошибаемые монетаристы во власти крепко держатся заодно. Они ничуть не расположены себя превозмогать, чтобы поделиться с обществом уже не такими жирными сверхприбылями углеводородной экономики. А потому кейнсианская альтернатива оздоровления экономики, публичное обращение Юрия Лужкова к российскому истеблишменту не произведет революции в умах. А его однопартийцы-единороссы так и останутся наблюдать за происходящим с завалинки. То верноподданнически одобряя, без разбору, антикризисные меры правительства, то предлагая премьеру целые вороха мелких поправок на полях федерального бюджета.
Бизнес российский расколот на олигархов-сырьевиков и «черную кость» – предпринимателей и менеджмент обрабатывающей промышленности. Первые не вчера встроились в мировое разделение труда и недолго горевали, что внешний рынок и цены на сырье схлопнулись. Вторые по-прежнему бедствуют без доступа к кредиту, хоть «туши свет». Кризис на многое заставил посмотреть другими глазами. Например, Лужков наказывает своим оппонентам: «Легкой прогулки в постиндустриальный мир не будет». Куда уж там до «модернизации», нам бы восстановить хотя бы продвинутые технологические уклады, чудом уцелевшие от советских времен. Не тут-то было! «Безразлично, что производить – картофельные чипсы или компьютерные чипы – рынок рассудит». Это красное словцо заокеанских демагогов «чикагской школы» наши «монетаристы» все еще принимают за чистую монету. Сами-то американские власти национальный хай-тек оберегают, как зеницу ока. «Производству не дают дышать!» – горячо вступается за промышленность Лужков. А при немилосердно высокой учетной ставке ЦБ, того и гляди, российский реальный сектор рухнет.
Если свести к простому лужковскую критику экономического курса, то промышленность держит в оковах «монетаристский» ступор. А правительство ума не приложит, как эту напасть одолеть. Одно время утверждалось, что локомотивом антикризисной программы станет жилищное строительство и инфраструктурные проекты на средства госбюджета. А тем временем десятками останавливаются заводы стройиндустрии. Не попали в заветный список господдержки Минэкономразвития – эту бюрократическую разнарядку. У Кейнса, однако, описан совсем иной механизм преодоления спада: выстраивание правительством технологических цепочек по всему фронту экономики. И запуск роста ВВП «стартером» госрегулирования и наращивание совокупного спроса – через государственные заказы и поощрение деловой активности.

«Шаг назад, два шага вперед»
Если с кризисом не удастся совладать и центробежные силы возобладают, что тогда? Эти угрызения терзают души и обитателей преуспевающей Рублевки, и живущей на медные деньги Капотни. Лужков, человек дела и поступка, по сути призывает федеральную власть вместо разрозненных мер поддержки тонущих компаний и банков согласованно отступить к госкапитализму. «Нигде и никогда», настаивает он, не достигался выход из глубокого экономического спада без решающей роли и прямого участия государства в обороте экономики. Поэтому Лужков за национализацию крупных корпораций, оказавшихся несостоятельными. С выкупом их долгов и активов. То же и с заигравшимися на легких деньгах нашими коммерческими банками. Госкапитализм – само это слово вызывает либеральную истерику про советские пятилетки и «стройки века».
В России, на удивление, даже в образованной среде господствует предвзятое и внушенное представление, чуждое образу мыслей Лужкова, что все частное заведомо лучше управляется, чем государственное, казенное. На самом деле, в мире сколько угодно крупнейших госкорпораций с отменным менеджментом, прибыльных, и сколько угодно примеров почтенных, «Дженерал моторс» на слуху, корпораций частного капитала, управляемых из рук вон плохо. И – наоборот...
«Кадры решают все» – напомнил истеблишменту старую истину Лужков. И еще он говорит – «шаг назад, два шага вперед». Знакомо? Еще немного – и государственника Юрия Лужкова, вместо того чтобы внять его дерзкой и конструктивной критике, все те из властей предержащих, что плывут по течению, уличат в опасной марксистской «крамоле».

Кейнсианство – это теория государственного регулирования экономики, возникшая в 1930-х годах. Основные ее принципы сформулированы американским экономистом Джоном Кейнсом. Кейнсианство исследует пути стабилизации экономики, связи национального дохода, капиталовложений, занятости, потребления. Основные цели – поддержание «эффективного спроса» и «полной занятости». Экономическая программа кейнсианства включает всемерное увеличение расходов государственного бюджета, расширение общественных работ, увеличение количества денег в обращении, регулирование занятости и др.