А. Невзоров о выборах в Белоруссии

Вот смотрите, какая у нас все-таки архисимпатичная страна Беларусь – там победу на выборах можно заказать как проститутку в баню, причем со строго определенными параметрами: рост, вес, длина носа. Потому что не все любят 90–60–90. Некоторые любят 80–80–80, чтобы во всех местах было вот здесь 80%, здесь 80% и здесь 80%. И всякие объяснения этому товарищу, что с 80, в общем, туговато, что такого уже не носят, что такое уже не модно и не принято – во внимание не были взяты эти объяснения. Клиент раскапризничался и потребовал себе победу именно с такими параметрами. Он, как мы знаем, ее получил. И в этом я например вижу такую оскорбительную топорность, потому что все-таки основное чувство, которое должен испытывать обманутый избиратель – обманутый избиратель должен все-таки чувствовать благодарность и удовлетворение. И существуют методички, которые позволяют именно эти чувство культивировать, ну. в лучшем случае легкую досаду.

А в Беларуси развели какую-то вообще пещерную хрень То есть вот ситуация, когда вор крадет победу из дамской сумочки просто как алую помаду и потом представляет к виску дамы ствол и требует, выдавливает у нее признание, что у нее никогда помады-то такой не было. И еще ей губы обрежут, чтобы показать общественности, что ей и мазать-то было нечего. А на самом деле эта помада всегда принадлежала вору, он ею красил губы и знамена на протяжении последних 6 сроков.

То есть мы имеем большую белорусскую интригу, когда милиция и народ радикальным образом поменялись местами. Вот народ пытается поймать укравшего победу на выборах, а милиция вора прячет и защищает. Вот такая необычайная пикантная ситуация, которую, честно говоря, не мог предположить никто. Если бы хоты бы пару дней назад, три-четыре дня у кого-то были сомнения, что Лукашенко очень примитивный, очень глупый диктатор и дикий истерик, и кровавый истерик, то, в общем, Лукашенко удалось все эти сомнения рассеять. И, прежде всего, конечно, он глупый. Вот давайте по этому поводу поговорим.

Никто не мешал им (администрации Лукашенко - F.p.) следовать таким опробованным, очень красивым технологиям, которые позволяют обдуренному избирателю чувствовать себя даже в некотором кайфе от ощущения, что всё было так близко, как никогда – в следующий раз получится! Вот надо только чуточку подналечь.

Вот изумительная тактика. Причем у них в штабе был спец, даже два очень классных, которые знают свое ремесло, которые очень многих уважаемых людей бесскандально вывели на самые разные уровни власти. Кстати, заплатили им всё до цента, но практически не слушали. И повесили эту дикую, фальшивую цифру, такой любимый диктаторский процент и, кстати говоря, даже 80% – это отбили они невероятной ценой и невероятными усилиями.

Вот нескромность, она всегда украшает, но только не в случае фальсификации выборов. Это может быть тот единственный случай, когда именно скромность является залогом успешного, хорошего, доброкачественного подлога. И если уж все равно рисовали, и всё было абсолютно подконтрольно, то, конечно, надо было вывести эти потрясающие 53% и успокоиться. А работа получилась феерически неряшливая, грязная, провинциальная и, прошу прощения, даже несколько тупорылая. И тут не скажешь, потому что они там, действительно, очень серые.

Я сейчас могу рассказать, как именно надо подделывать результаты выборов, потому что мне доводилось консультировать подачу этой фальсификации. Сам я ничего не подделывал, потому что я не имел доступа, у меня не было такой необходимости. То есть я занимался не рисованием результатов, а подачей, что является самым важным. Вот нарисовать себе результаты может любой дурак, что было подтверждено 9 августа в Беларуси, но вот предъявить эту фальшивку – это уже, конечно, отдельное искусство. Потому что ложь, полог, фальсификация – все это нуждается в деликатной подаче.

И обязательно, что нужно сделать – обязательно нужно до последней минуты сохранять вибрацию, неуверенность. Вот это дуболомство Лукашенко, который знал, что покорные избиркомы всё нарисуют в лучшем виде, конечно, все портило.

А вот эта вибрация, которая не роскошь, а способ разминировать любую ситуацию, чтобы у обманутого оставалось очень светлое очень доброе ощущение, чтобы о сталось еще каких-то 2–3% добрать, добрать… И это, как ни странно, действует абсолютно гипнотически и наркотически на тех, кто верует в выборы. Надо понимать один секретик: всякий народ очень боится побеждать, особенно, когда имеет дело с такой древней, окаменевшей, сложившейся, спрессовавшейся структурой, как реальность в Беларуси. Он и хочет побеждать и боится. Ему вполне достаточно миража, что он почти победил. И вот это «почти», которое не заставляет перелопачивать жизнь, изменять всё, и вместе с тем дает огромное удовлетворение, – вот это «почти» должно быть всегда.

Причем не забывайте, что всякая победа – это такая гадкая лупа, которая немедленно наводится на лицо победителя. А нет таких политиков в мире, глядя на которых через лупу, удастся не упасть в обморок. Ты же понимаешь, что все, в принципе, они все хороши.

Вот смотрите, эта тактика соблюдения 2–3-процентной разницы. Необходимо еще у избирателя обманутого создать ощущение, что возможны изменения через тяжбы, через пересчеты, а вот не рубить, не чертить глухую безнадегу на ближайшее десятилетие. И здесь было сделано тупо и топорно. Если есть дураки, которые веруют в какую-то там законность, то почему на этом не сыграть? Законность же – это все равно баян в руках власти, она может и «Камаринскую» и песенку гномов на этом баяне исполнить. А тяжбы и пересчеты, он точно так же подконтрольны, как всё остальное. Это только для тех, кто верует в выборы, это некие серьезные истории.

То есть правильная вибрация, она снижает вероятность последующего конфликта процентов на 70. И вот самый красивый прием – это помимо предварительного мандража, сомнений о необходимости интриги – это есть такая четкая игра в маятник. Это высший пилотаж. Но если вы не хотите скандала, стрельбы и баррикад, то в эту игру надо играть. Маятник – это выборная игра, когда подсчеты отдают первенство то одному, то другому… то одному, то другому…

И избирателя это так завораживает, так гипнотизирует. Он становится как кролик в томографе, он совершенно беззащитен перед этой ситуацией. И у него создается многомерная глубокая иллюзия честных выборов. Это просто сказка на самом деле. Кандидат ничем не рискует, потому что маятник подконтролен, он останавливается ровно там, где надо и ровно тогда, когда надо.

Но для кандидатов – вот что я наблюдал – это конечно, все равно американские горки, и, как правило, не выдерживают нервы. И вот там, у Лукашенко в штабе была парочка очень толковых технологов, которые предлагали именно вот это. Но батька лично затоптал их 45-м размером своих галош. И, несмотря на то, что все было предопределено, он ужасно психовал, орал, плевался, был весь пропитан валокордином, зрачки, как у козы, вертикально, и дыбом усы – и никого не слушался. Он забраковал план с этой красивой интригой, потребовал свернуть цирк и сразу железно выписать ему 95%. Его полночи уговаривали на 80. Опытные тетки в избиркоме, они чуть ли не коленях стояли. Но тупо вломили 80. Все равно поставили себя в дурацкое положение, потому что была нарушена технология обмана. Обман как ничто другое нуждается в абсолютном соблюдении технологии.

Потом случилось самое страшное. Крестики и птички нарисовать в бюллетенях не проблема, подменить не проблема, пересчитать не проблема. все хотят жить, все хотят свой кусок хлеба и свой кусок «Луи Виттона», но вот заставить эти крестики и эти птички выйти на улицу и встать сомкнутым строем, преграждая путь безумцам и противникам, абсолютно, как выяснилось, невозможно. Вот ни один этот крестик в бюллетенях материализовать не удалось – не удалось этом крестику, этой птичке надеть кепочку, треники и куда-нибудь вывести к ТЦ «Рига» или на улицу Притыцкого.

Причем даже не драться, даже не месить хипстеров, а просто организовать небольшой народный оркестр с белорусскими инструментами – жалейки всякие, цимбалы – и приветствовать особо жестокие избиения детей, старушек. Туш есть: Пам-брам-пам-па-ба-ба-ба!.. Это же понятно. Вот такой оркестрик всюду появляется, где надо. Сунули садисты-омновцы старику за шиворот или в штаны светошумовую гранату – тут же туш. Умер старичок немедленно – тут же, значит, помедленнее и попроникновенне Шопенчика можно вдарить похоронный марш.

Лукашенковцы, они могли хотя бы аплодировать зверствам ОМОНА, хохотать над кровавыми трупами врагов режима, подавать упавшие щиты, вытирать пот росгвардейцам, печь драники, менять подгузники. Но вот эта технология материализации этих птичек и крестиков, она не разработана. Это не русская вакцина из-под крана. Тут действительно нужно время. Это серьезная очень история. И пока это отсутствие пролукашенковского мастерства, оно становится всё заметнее и заметнее, прямо как огромная черная дыра в картине благополучия и единодушия, которую начертал лично Александр Григорьевич своей рукой, потому что когда 80% объявлены абсолютными сторонниками, ни одного живого человека реального во всей стране обнаружить не удалось.

Можно создать в течение одной ночи иллюзию поддержки Лукашенко, потому что вот правда, где эти 80%? Их президента, за которого они голосовали, которого они выбирают, которого они так любят, свергают, шельмуют – и никто не становится на пути свергающих и шельмующих. Впечатление, что Лукашенко выбирал только ОМОН, который, вероятно, и составляет 80% избирателей и что Лукашенко – это кандидат от ОМОНа и ОМОН дерется за своего персонального кандидата. Конечно, будет тот день, когда все эти омоновские мальчики, но уже без шлемов и амуниции будут сидеть на лавках в клетках и тусклым голосами что-то говорить про Родину, приказ. В этом сомнений нет…

Даже если мы не говорим о какой-то справедливости, мы столько видели преданных ОМОНов. Не бывает ОМОНа, которого не предала бы его власть и его начальники, не бывает. Я это помню и по Риге и по Вильнюсу, и по всем остальным случаям, скажем, моей личной биографии.

Но тут, я думаю, ждать придется недолго. Это будут процессы свирепые и быстрые.

Но мы знаем, что омоновцам, которые, конечно, скажем так, тупые зверюги, но им изначально было приказано действовать со всей возможной жесткостью, чтобы они сами себе отрезали пути к отступлению, чтобы они понимали, что если они дадут слабину, то тогда эта скамья начнется для них гораздо раньше, и что теперь ставка только на их свирепость. Но мы помним, что все эти милые отговорки, они не работают, и что на том же самом Нюрнбергском процессе неплохо огребли себе пеньковых галстуков и просто выполнятели приказов и большие любители Родины, как они сами себя характеризовали в те минуты. И, я думаю, что минским омоновцам уже ничем не поможешь. Там как минимум 100 томов уголовного дела. А вот вся эта выборная драма превратилась в охоту минского вурдалака на своих же граждан, как будто он совсем уже ждал повода кого-нибудь поубивать.

Кстати, чтобы тоже не было никаких иллюзий по поводу того, что «О! стреляют резиновыми пулями» – создается впечатление, что это жевательная резинка плюется или что это воздушные шарики. Вы не обольщайтесь, потому что резиновой пулей с 20 метров легко можно убить собаку. Более того, есть еще металлическая картечь обрезиненная, которая тоже идет в статусе резиновой пули. Она очень неприятно входит в тело. То есть резиновая оболочка, она где-то на глубине 3-4 миллиметров под кожей остается, а сама картечина идет немного глубже. И без хирурга ты это никогда не вытащишь.

А вот 12-й калибр, которым пользуется преимущественно минский ОМОН – это резина с твердым, чаще всего металлическим сердечником. И попадание в горло, в глаза, в голову – это почти гарантированный летальный исход. Это просто очень так мирно звучит, как пейнтбол, как резиновые пули.

И еще светошумовые гранаты. Они тоже, скажем так, могут причинять серьезные травмы помимо ожога роговицы глаз, помимо повреждений барабанной перепонки. Но вот эти резиновые пули – это просто пули. И вот когда количество всех погибших от резиновых пуль по всему миру сосчитали, но немедленно организовали ассоциацию за запрет резиновых пуль. Но мы знаем, что там уже в ход помимо резиновых пуль пошли обычные пули, обычные боевые, в Бресте, в частности. Причем нет ни малейшей необходимости в этом садизме запредельном, потому что люди безоружные. И все, кто выходит на улицу, ни у кого из них в руках стволов нету. Хотя там у очень многих охотничьи билеты и там очень много охотничьего оружия на руках.

Ну, они не выходят, вероятно, потому, что это еще одна черта, которую надо перейти и которую, в принципе, те абсолютно мирные люди, которые до последнего дня веровали в выборы, веровали в справедливость, веровали в какой-то закон, они сами к преступлению не готовы, они сами не готовы к такой ярко выраженной, резкой асоциалке. Ведь там же выбивают двери жилых домов, там очередями стреляют по окнам многоэтажек, когда из многоэтажек дают точные характеристики, что… ну, козлы. И в этом есть какая-то сталинщина, какая-то патология, потому что, действительно, в этих репрессиях, в этой жути нету ни малейшей необходимости. В таких случаях, когда есть недовольство выборами, нормальные тираны, умные диктаторы, они что делают? Они придают полицейские сопровождения, и сказано, через матюгальники повторять: «Машины не жжем, витрины не бьем, а так идем себе спокойненько и кричим всё что хотим».

А вот самый умный диктатор, самый умный тиран, он еще и ростовые фигуры свои расставит, чтобы их могли бы попинать ногами и удовлетворится, а сам, хихикая, будет на это глядеть. А то, что делает Лукашенко, доказывает его дикий страх. Он не может смириться и принять, что кому-то он омерзителен, что кому-то он ненавистен, что власть его не абсолютна. Он уже переродился в какого-то, действительно, сказочного монстра, который чувствует себя божеством и не понимает, как кто-то может не понимать, что он политическое большинство этой страны.

У Лукашенко синдром мессии, и этот синдром мессии, конечно, образовался оттого, что существуют предельные сроки нахождения возле ядерного реактора. Вот кем бы ты ни был, каким бы ты не был стойким и здоровым человеком, но в определенной зоне ты не можешь находиться больше стольких-то минут.

И такая же история с властью. Не может человек не стать чудовищем, имея такой стаж безнаказанности, вседозволенности и всевозможности. Человек, вообще, страшная тварь. И когда его эта страшнотварные качества получают такую питательную среду… Почему необходимо сменяемость власть? Вот самых золотых, самых чудесных, самых добрых и милых тоже надо менять. И это выучила и вычислила европейская цивилизация, притом, что у них были. действительно. блистательные персонажи, которых бы оставлять и оставлять. Нет. Их безжалостно меняли.

Кстати говоря, даже эта история с Тихановской. Это не ее слабость, это его диктатура. Потому что же она, действительно, была как транквилизованная корова, оглушенная, из которой невидимая стальная рука выдаивает какие-то жуткие слова.

Да, хорошо, что она такая трусиха, потому что когда приходят к власти не трусы, а какие-нибудь, понимаешь, мускулинные ребята, они начинают всякие бессмысленные войны, они начинают кого не надо лупцевать дубинами. Но, вообще, свободная Белоруссия тоже проявила, кстати говоря, дикое разгильдяйство. Потому что могли бы подготовиться и пригласить парочку специалистов. А они есть в стране еще до сих пор еще с советских времен, которые умеют организовывать такого рода мероприятия и организовывать неплохо. Потому что, пока выкуются в этих протестных группах свои, уйдет ценное время, уйдет время, скажем так, наибольшего воодушевления.

А Кремль, он чего? Кремль отстраненно смотрит на эту ситуацию, как кино про папуасов он разглядывает, он не понимает, что это кино про него, и что история ему подмигивает ночным огоньками Минска. Он делает вид, что не понимает, скорей всего, не чувствует намеков. Он по-дружески подтрунивает над сажательным зудом Луки. А Россия ведь она крепко наматывает себе на ус эти августовские минские ночки и заодно присматривается еще, кто как в России реагирует на происходящее, на будущее, и чего от кого ждать.

Мы видели Гуню, который немедленно поторопился постучать Лукашенко челом. И его смертного врага Сергия, из Среднеуральского монастыря, которого тоже происходящее на ночных улицах Минска приводит в восторг. Понятно, что этот минский опыт конвертируется в России, и что этот опыт пригодится в России и той и другой, кстати, стороне. Потому что мы же понимаем, что с одинаковым вниманием за этим наблюдают и те, и другие.

Что касается Лукашенко, с ним уже более-менее всё понятно. Он давно для себя выяснил, что людей сажать проще, чем картофель. Можно для отвода глаз сажать картофель и при этом выглядеть таким интернациональным дурачком, от которого никто не ждет. И это еще, учтите, не выложен козырь. Еще не заговорила Тихановская. Она заговорит, по какой причине она вынуждена была бежать.

И на первый взгляд во всей этой истории для России – потому что это нам интересно применительно к нам самим – читается некая безнадега. Это не так, тем не менее, потому что постарайтесь вглядеться в эту историю и увидеть в ней все равно возможности свободы и возможности правды. Нам это труднее делать.

А Беларусь к России в любом случае будет невозможно присоединить, потому что Лукашенко – это все равно старый якорь, ржавая цепь которого тянется в Кремль. Хочет он того или не хочет, выпендривается он, рассказывая что-то о самобытности или не выпендривается, но это тот же самый обломок, который сращивает эту несчастную страну с Россией и с призраком бывшего союза. Это туда, в эту паутину, в этот смрад и мрак тянутся эти цепи. Он все равно родная часть той системы. А любая новая часть, она просто не захочет знать ничего об этой России. Поэтому сказать, что выгодно Путину… я думаю, что он сам не знает.

А почему нам сложней, почему для нас история не будет так благосклонна, как она сегодня благосклонна все равно к белорусам, которые на глоток свободы на своих ночных улицах получили страшное, кровавое, но право. Они сами его себе предложили и сами получили.

"Невзоровские среды". https://echo.msk.ru/programs/nevsredy/2690865-echo/