НИКОЛАЙ КРУЖКОВ. "ИИСУС ХРИСТОС ГЛАЗАМИ СЁРЕНА КЬЕРКЕГОРА"

Николай КРУЖКОВ

            Иисус Христос глазами Сёрена Кьеркегора

«Святое Писание – проводник. Христос – путь». Этими словами Сёрен Кьеркегор  выразил своё отношение к христианству и Христу. Мученик собственной совести, палач своей  души… Ибо, если «душа – христианка», надо идти узким путём Веры, не сворачивая и не останавливаясь ни на мгновенье, ибо остановиться – значит потерять себя. Поэтому необходимо, утратив душевный покой, идти вперёд… Невольно вспоминаются гениальные строки Ф.И.Тютчева, ещё одного великого духовидца:

                                                               Пошли, Господь, свою отраду

                                                               Тому, кто жизненной тропой

                                                               Как бедный нищий мимо саду

                                                               Бредёт по знойной мостовой.

Вот оно: явление Христа и постижение религиозного измерения жизни, свойственное всем мыслителям экзистенциального мироощущения:

                                                              О, вещая душа моя,

                                                              О, сердце, полное тревоги…

Ясность мышления и страх пути, ибо путь Христа – путь страданий и мук, тернистый путь мучений и невозможности постижения радости Бытия, ибо Бытие ужасно, трагично, хаотично и непредсказуемо…

           Если верить Кьеркегору, Авраам идёт узким путём Веры и готов принести в жертву Господу собственного сына, и Исаак покорно идёт за отцом, ибо превыше всего Моисеевы Скрижали, и Исаак почитает отца своего и мать свою. И обретает вторую жизнь, ибо испытание Верой Авраам проходит достойно, и путь к Богу, которым идёт Авраам, оказывается единственным узким путём, и никакого иного не дано…

          Назвать Сёрена Кьеркегора мыслителем всё-таки невозможно, ибо он, прежде всего, мученик и религиозный поэт.

Синтез религии, философии и поэзии – вот его мироощущение, его доминирующий аккорд. Отсюда меланхолия, осознаваемая им как грех, с которой он всю жизнь боролся… Но глубоко осознаваемая им греховность Бытия и грехопаденье человека всегда ставились  во главу угла его экзистенциальной концепции, согласно которой только с помощью абсурда можно прийти к пониманию мучений Иисуса Христа, ибо там, где отступает мысль и чувство, остаётся парадокс… Именно поэтому «христианский мир убил Христа»! Мир не в состоянии понять мучений Христа, ибо толпа всегда слепо следует за голосом инстинкта, эроса и танатоса, садизма и мазохизма. В обывательском понимании толпы Христос – мазохист. И этим всё сказано. Он просто жертва собственной идеи – не более того. Понять Христа может только тот, кто распят на парадоксе Веры и Мышления.

К таким Распятым и  относил себя гениальный датский интроверт. Он пришёл учить христианству и дорого заплатил за это. Он явился с особой миссией и стал Мессией…

«Бог – это молчание. О чём невозможно говорить, о том следует молчать».  Эта мысль проводилась им всегда и всюду:

             В одной из своих работ («Единичный») он писал: «В нынешние времена – всё политика. Религиозное воззрение, как небо от земли, далеко от этого; как исходный пункт, так и конечная цель далеки от этого, как небо от земли, поскольку политическое начинается с земли, чтобы на земле и оставаться, тогда как религиозное, ведя своё происхождение сверху, хочет превозмочь земное и затем вознестись на небеса»

             Он хотел быть Распятым на Парадоксе собственной мысли, как  Иисус Христос на  Кресте. Он сам пришёл к своей Тайной Вечере, но без апостолов и евангелистов. Бесконечно одинокий, он блуждал в своей Вселенной, не замечая улиц Копенгагена, шокируя прохожих и сжигая себя на костре своего мышления. Нордический склад истинного скандинава исключал всякий намёк на безумие. Он понимал, что равенство в политическом смысле – полный абсурд и поэтому обращал свой взор в Вечность. «Лишь религиозное может при помощи вечного провести до конца человеческое равенство, человечность, богоугодное, существенное, немирское, подлинное, единственно возможное человеческое равенство, человечность, и поэтому также – да будет это сказано к его величию – религиозное есть истинная человечность». В мирской жизни он походил на Диогена Синопского, с той лишь разницей, что первый шокировал своими высказываниями Александра Великого, а последний – епископа Мюнстера.

           «В датском королевстве, безусловно, не живёт ни один человек, обладающий таким чувством индивидуальности, каким обладаю я».

             Ещё бы! Он, считающий Иисуса Христа свом современником, ибо, по его мнению,

Бытие Христа продолжается вечно, не прерываясь ни на миг, утверждал: «… событие это (земная жизнь Спасителя – Н.К.)  нельзя приравнивать к другим событиям, которые сначала как минувшие переходят в историю, а затем как давно минувшие предаются забвению. Нет, пребывание Иисуса Христа на земле никогда не станет чем-то минувшим, не говоря уже о том, чтобы стать чем-то всё более и более отходящим в глубь времён и теряющим своё значение…»  («Введение в христианство»). «Абсолютный смысл христианства: современность Христу».

             Определить три стадии пути к постижению Христа Кьеркегору помог эксперимент, жертвой которого стала помолвленная с ним Регина Ольсен, которую он безумно любил. Великий христианский философ не мог не видеть мучений Регины, но остался глух и нем к её взаимной любви. Эротическое чувство коварного обольстителя, копенгагенского Дон-Жуана, приобретало особую эстетическую форму, которая впоследствии позволит ещё одному гению – великому немецкому романтику Эрнсту Теодору Амадею Гофману создать свои шедевры – романы «Эликсиры сатаны» и «Житейские воззрения кота Мура». Но эстетик в душе философа и поэта вступил в борьбу  с этиком, моралистом, последний победил, но впереди было самое трудное – понять и пережить мучения Иисуса Христа. Для этого необходимо было религиозное измерение Бытия, которое датский мыслитель считал смыслом и оправданием своей земной жизни…

           В связи с этим вспоминаются слова Теодора Хеккера:

«С самого начала он ощущал себя исключением. Рассматривая его в свете тех трёх сфер, чьё единство образует человека, созданного, по словам псалмопевца, одновременно ужасным и чудесным: телесной, душевной и духовной, - мне остаётся лишь подтвердить, что каждый, кто хоть немного знает Киркегора, при некотором размышлении непременно придёт к весьма любопытной констатации, что Киркегор аномально принадлежал к сфере духа, что там, где большинство людей живут непосредственной жизнью – в душевном и в телесно-душевном, - он жил лишь как странник, не знающий обычаев этой страны; но в сфере духа, куда большинству людей доступ открыт весьма редко либо же они ещё только ищут туда вход, он был у себя дома с несомненной самоочевидностью. («Христианство и культура», 1927).

         А разве жизнь не приводила нам примеры в пользу великого датского отшельника? И не в этом ли трагедия Людовика Баварского, короля, для которого Вагнер и Зигфрид

были  воплотившейся реальностью, а жестокая действительность диктовала свои правила,

неведомые и непонятные ему, постоянно пребывающему в мире величественных грёз, дворцов, замков, мечты и иллюзии…

 Но разве не жестокая реальность убила короля-мецената? Мир мечты и надежды вдребезги  разбился о скалу всеобщего непонимания… Гений Моцарта, Пушкина, Данте, Гофмана,  Торквато Тассо созерцал и творил, а пошлость толпы, живущей животными инстинктами,  убивала всё лучшее,  светлое, чистое, идеальное…

       Именно так созерцал Иисуса Христа датский гений – как своего современника, с которым можно говорить о тайном, сокровенном, наболевшем . И проводники в лице священнослужителей были ему не нужны, их проповеди были ему чужды, их светская жизнь вызывала у него отвращение…Ведь только Святое Писание – проводник. Оно может сказать посвящённому больше, чем все религии и все проповедники мира…

      Таким же духовидцем был и великий Тютчев, исследующий тончайшие оттенки душевных движений, блуждания духа в сфере Бытия:

                                                          Не знаю я, коснётся ль благодать

                                                          Моей души, болезненно-греховной,

                                                          Удастся ль ей воскреснуть и восстать,

                                                          Пройдёт ли обморок духовный?

     Посещение храма для Кьеркегора стало бы настоящей душевной пыткой, ведь он обрушил свой гнев на христианство, стал живой предтечей «Антихриста» Фридриха Ницше… Как не вспомнить в связи с этим лирическое  признание Иннокентия Анненского:

                                                            В небе ли меркнет звезда,

                                                            Пытка ль земная всё длится;

                                                            Я не молюсь никогда,

                                                            Я не умею молиться.

                                                            Время погасит звезду,

                                                            Пытку ж и так одолеем…

                                                            Если я в церковь иду,

                                                            Там становлюсь с фарисеем.

                                                           С ним упадаю я нем,

                                                           С ним и воспряну, ликуя…

                                                           Только во мне-то зачем

                                                           Мытарь мятется, тоскуя?..

                Петер П. Роде, биограф С.Кьеркегора, утверждает по поводу возлюбленной великого мыслителя  Регины Ольсен буквально следующее:

 « Регина сделала его поэтом, однако, покуда она была рядом, творить он не мог. Вот почему он вынужден был нанести ей удар».

                Безусловно, Регина была  единственной возлюбленной Кьеркегора, но он был достаточно мудр для того, чтобы  не связывать себя семейными узами;  как доказала впоследствии сама история, он был абсолютно прав. Жизнь поэтов всегда омрачали именно женщины…    

                Этика Кьеркегора – его Евангелие -  изначально восходит к Нагорной Проповеди Иисуса Христа. Поэтому проблемы совершенствования человеческой личности ставятся им во главу угла его этического учения, ибо «главная задача человека не в обогащении своего ума различными познаниями, но в воспитании и совершенствовании своей личности, своего «Я». По Кьеркегору «главное несовершенство человеческой природы состоит в том, что цели наших желаний – всегда в противоположном. Можно привести такую массу примеров, что и психологу будет над чем поломать себе голову. Так, ипохондрик особенно чуток к юмору, сластолюбец охотно говорит об идиллии,  развратник о морали, скептик о религии. Да и святость постигается не иначе, как в грехе». Он признаётся: « Я никогда не был весёлым в душе, а между тем веселье как будто всегда сопутствует мне, вокруг меня словно всегда порхают невидимые для других, лёгкие гении веселья, любуясь которыми, глаза мои сияют радостью. И вот люди завидуют мне, когда я прохожу мимо них  счастливый и весёлый, как полубог, а  я хохочу, - я презираю людей и мщу им. Я никогда не унижался до того, чтобы пожелать обидеть кого-нибудь фактически, нанести действительное оскорбление, но всегда умел повернуть дело так, что люди, вступавшие со мной в сношения, выносили впечатление какой-то обиды. Слыша, как хвалят других за честность и верность, я хохочу. Я никогда не был жестокосердым, но именно в минуты наисильнейшего сердечного волнения я принимал самый холодный и бесчувственный вид. Слыша, как превозносят других  за доброе сердце, любят за нежные глубокие чувства, я хохочу. Видя ненависть и презрение ко мне со стороны людей, слыша их проклятия моей холодности и бессердечию, я хохочу, потому что презираю людей и мщу им; я хохочу – и моя злоба удовлетворяется. Вот если бы этим добрым людям удалось довести меня до того, чтобы я провинился фактически, поступил несправедливо, - тогда я был бы побеждён». По мнению Сёрена Кьеркегора, только на третьей стадии экзистенции (существования) – религиозной – человек способен приблизиться к Богу и возвыситься над собственной мудростью. Авраам пожертвовал своей верой, своей мудростью, чтобы прийти к иной, высшей вере – вере в Бога. Он возвышается над земным и обретает спасение своей души, ибо выше Бога ничего нет.

Следует пожертвовать разумом, чтобы обрести Бога.  «Верую, ибо абсурдно» - эта мысль Тертуллиана  лейтмотивом проходит через всё творчество великого датского страстотерпца.  Вера начинается там, где прекращается мышление. Это чисто личностный акт души. Он уникален и всегда субъективен. Трагическим уделом «рыцаря веры» является одиночество среди людей.

                      Для самого Кьеркегора явление Христа – не событие, а со-Бытие, со-Существование. Он рядом. Он вездесущ. Он изначально непознаваем и непостижим. И в этом кроется Истина. И разве не словами Кьеркегора заговорил вдруг Ипполит в романе Ф.М.Достоевского «Идиот»: «Я хотел жить для счастья всех людей, для открытия и для возвещения истины… Я смотрел в окно на Мейерову стену и думал только четверть часа говорить и всех, всех убедить,  а раз-то в жизни сошёлся…с вами, если не с людьми! И что же  вот вышло? Ничего! Вышло, что вы меня презираете!»  В исповеди Ипполита лейтмотивом проходит постулат  Кьеркегора о том, что святость постигается в грехе. Для Кьеркегора всякий человек изначально грешен. Для Достоевского -  это аксиома. И для Тютчева тоже. В наши дни мотивы Кьеркегора зазвучали в духовных песнопениях иеромонаха Романа: «Что ты спишь, восстань, душе моя», «Исчезну я с лица земли», «В минуту скорбную сию», «Когда пойду на суд душой» - исповедь мятущегося сердца, безжалостное к себе покаяние, изначальная  греховность Бытия – всё это роднит творчество современного русского православного поэта с экзистенциальной лирикой гениального датчанина . А мироощущение и мировосприятие Ф.И.Тютчева чисто экзистенциальное: оно формировалось, безусловно, под воздействием религиозно-философской концепции Кьеркегора. Возьмём наугад одно из писем Тютчева к жене, где он размышляет о жизни человека: «Поразительно, как всё в жизни только повторение; («Повторение. Опыт экспериментальной психологии» - название последней работы С.Кьеркегора – Н.К.) как сначала нам кажется, что всё будет длиться вечно и повторяться до бесконечности, до какого-то момента, когда сразу всё падает, как в бездну, всё исчезает, и то, что казалось таким реальным, что чувствовалось таким неизменным

            и прочным, как земля под ногами, превращается вдруг в мечту, которая живёт только в воспоминании (именно Кьеркегор назвал  поэта гением воспоминания – Н.К.) и которую само воспоминане едва-едва улавливает. И когда в потоке жизни это явление повторялось уже несколько раз, когда многие из тех реальностей, которые кажутся вечными, уходили от нас и оставляли нас с пустыми руками, тогда – хотя иллюзия длительности, по закону человеческой природы, постоянно возрождается, - под этой иллюзией таится что-то недоверчивое, беспокойное, настороженное, что уже никогда больше не удастся усыпить. И сам спишь только одним глазом, только поневоле, и чувствуешь, что живёшь изо дня в день».

            Тютчев-лирик -  тоже экзистенциалист: «Не плоть, а дух растлился в наши дни, и человек отчаянно тоскует…», «О, нашей мысли обольщенье, ты, человеческое Я, не таково ль твоё значенье, не такова ль судьба твоя?», «Душа моя – Элизиум теней, теней безмолвных, светлых и прекрасных…»… Всё это исповедь мятущегося и исповедального сердца, больной души, чуткой и тревожной… Постижение Христа через Парадокс, поскольку сам Иисус – явление иного измерения, - это удел избранных духовидцев. К ним принадлежал и Сёрен Кьеркегор, который совершил великий подвиг жертвоприношения: вернул свою душу Вере, как и герой его философско-религиозного исследования – Авраам, и оставил нам вопросы, ответов на которые до сих не знает человечество…