Америка – земля притворства.

Если то, что делают в судах этой страны с бедным цветным населением – это справедливость, то импичмент в Сенате можно назвать правосудием. Если залитые кровью бесконечные катастрофы на Ближнем Востоке – это победы в войне с террором, то наша армия - величайшая на Земле. Если тотальная государственная слежка за гражданами, отмена верховенства закона и массовое лишение свободы – это свобода, то мы – страна свободных. Если наш вульгарный, коррумпированный и мошеннический президент – лидер свободного мира, то мы – маяк демократии, а наши враги ненавидят нас за наши достоинства. Если Иисус пришёл, чтобы сделать нас богатыми, благословить геноцид мусульман и осудить гомосексуализм и аборты, то мы – христианская нация. Если защита апартеида в Израиле – это мирный план, то мы – международные миротворцы. Если меритократия означает, что три американца должны быть богаче 50% населения США, то мы - страна возможностей. Если пытки заключённых, похищение детей у родителей и расстрелы безоружных граждан полицией – соблюдение закона, то мы – образец прав человека.

Наше описание своей страны настолько оторвано от реальности, что привело к коллективной шизофрении. Америка в обсуждениях на общественных заседаниях политиков, академиков и журналистов – это фантазия и притворство. Чем хуже становится положение, тем больше мы впадаем в иллюзии. Чем дольше мы не смеем говорить о нашем физическом и моральном разложении, тем сильнее становятся демагоги, которые торгуют иллюзиями и фантазиями. Признающие правду – начиная с того, что мы вовсе не демократия – бродят как призраки на окраине общества, критикуемые за убийство надежды. Мания служит анестезией для надежды. Надежда на смягчение экстремизма Дональда Трампа, надежда на мудрое руководство в Белом доме, надежда на свержение Трампа с помощью доклада Мюллера, надежда на импичмент Трампа, надежда на его поражение в ноябре 2020 года – это психологическое бегство от кризиса – краха демократических институтов, прессы, а также от корпоративной коррупции.

Коллективный самообман – это признак смертельной агонии цивилизации. Мы находимся на последней стадии. Мы больше не понимаем, кто мы, кем мы стали и кем нас считают другие. Легче отступить внутрь, чтобы прославлять несуществующие добродетели и достоинства, и погрязнуть в сентиментальности и ложном оптимизме. Но это отступление, оправдываемое индустрией надежды, гарантирует не только деспотизм, но и, учитывая экологическую катастрофу, исчезновение. «Результат последовательной и полной замены ложью реальной правды - не ложь будет считаться правдой, и не правда будет считаться ложью - а разрушение ментальной категории правды, противостоящей лжи, которая определяет наше существование в мире», - писала Ханна Арендт о тоталитаризме.

Это разрушение заставляет нас верить в систему, в том числе и в шутовские выборы. Оно отвлекает нас от политической активности на бесполезные споры. Оно заставляет нас верить в выживание, пока правящие элиты проводят экоцид. Оно заставляет нас верить в глупые объяснения причин нашего кризиса: будь то русские или мигранты. Мы живём в обществе лжи – самом опасном для нас самих. Ложь утешает страдания, даже если эта ложь очевидна. Чем хуже катастрофа, тем больше мы хотим слушать ложь. Но те, кто не может справиться с реальностью, больше не могут отличить ложь от правды. Зигмунд Фрейд называл это «экранными воспоминаниями» - смешением реальности и вымысла. Это смешение разрушает механизм противостояния обману. Интеллектуалы и диссиденты, которые стремятся к реальности и разоблачают ложь, становятся демонизированными изгоями. В книге «Цивилизации и их недовольства» Фрейд писал, что существуют проблемные общества, трудности которых «не отступят ни перед какими попытками реформ».

Но для большинства американцев это слишком суровая истина, чтобы с ней согласиться.

Америка, основанная на пороках рабства, геноцида и насильственной эксплуатации рабочего класса, определяется на основе нашей исторической амнезии. Популярная история – это прославление вымышленных достоинств белого превосходства. Неутомимый оптимизм и упор на предполагаемые национальные достоинства скрывают правду. Факты, моральная двусмысленность и согласие с виной за геноцид местных народов противоречат нашему взгляду на Америку. «Иллюзии вечной силы и здоровья, а также существенной доброты людей – это иллюзии нации, ложь поколений матерей пионеров», - писал Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Но при катастрофе эти иллюзии смертельны. Сильные страны могут позволить себе роскошь веры в мифы, даже если политические решения, основанные на мифах, наносят им вред. Но страны, чьи фундаменты разваливаются, не могут уже обращаться к этому. Ошибки, которые они совершают, веря в мифы, неуклонно ведут их к смерти.

Йозеф Рот был одним из немногих писателей 1930-х в Германии, кто понимал последствия подъёма фашизма. В своем эссе «Аутодафе ума», посвящённом первому массовому сожжению книг нацистами, он советовал своим еврейским товарищам-писателям признать поражение: «Давайте, сражавшиеся на линии фронта под знаменем европейского ума, давайте выполним благородный долг побеждённого воина – признаем своё поражение». Рот знал, что разложение ложных надежд во времена радикального зла аморально. У него не было иллюзий по поводу собственной растущей неуместности. Он был в чёрном списке германских СМИ, его книги не издавались в Германии и его родной Австрии, он обеднел и часто впадал в отчаяние. Он остро осознавал, как большинству людей, даже его еврейским товарищам, было легко закрыть глаза на радикальное зло, только для того чтобы выжить, но не бросать вызов под страхом уничтожения.

«Какая польза от моих слов», - писал Рот - «в сравнении с оружием, мегафонами, убийцами, безумными министрами, глупыми журналистами, которые пропускают голос этого Вавилона через барабаны Нюрнберга?» В 1933 году, сбежав во Францию, Рот писал писателю Стефану Цвейгу о господстве нацистов: «Теперь вам станет ясно, что мы приближаемся к великой катастрофе. Власть захватили варвары. Не обманывайте себя. Воцаряется ад». Но Рот также считал моральным сопротивление во времена радикального зла. Поражение может быть бесспорным, но достоинство и решимость жить по правде должны оставаться. Мы обязаны говорить, даже если обманутое население не хочет слушать, даже если правда грозит нам маргинализацией и смертью.

«Надо писать, даже если понимаешь, что напечатанное слово больше не может ничего улучшить», - говорил Рот. Сражение с коллективным самообманом – это сражение, в котором, боюсь, мы не победим. Американское общество смертельно ранено. Его моральное и физическое разложение необратимо. Настоящая надежда должна раскрывать перед нами реальность. Она не впадает в отчаяние, несмотря на катастрофу. Она обращается к безразличной вселенной с желанием разоблачить и уничтожить корпоративную власть. Она издевается над поражением. Можем ли мы добиться успеха или нет – неважно. Мы не всегда можем выбирать, как жить. Но мы можем выбирать, как умирать. Победа – это сохранение нашей моральной независимости. Победа – это требование справедливости, несмотря на преследование. Победа – это распространение правды, которую скрывают правящие элиты. Жизнь стоит того, чтобы жить.


Источник: How Democracies Die, Chris Hedges, Truthdig, commondreams.org, February 03, 2020.