«Несть бо власть, аще не отъ Бога...» («Ибо не власть, если не от Бога...»)

       «Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее. Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся: ибо он не напрасно носит меч; он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13, 1-5).
       Св. Иоанн Златоуст (407 г.) устраняет столь частое злоупотребление словом «всякая власть от Бога», и объясняет: «несть бо власть, аще не от Бога», говорит (апостол). Как это? Неужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то говорю я, отвечает (апостол). У меня теперь идет речь не о каждом начальнике в отдельности, но о самой власти. Существование властей, при чем одни начальствуют, а другие подчиняются, и то обстоятельство, что все происходит не случайно и произвольно, так чтобы народы носились туда и сюда, подобно волнам, – все это я называю делом Божией премудрости. Потому (апостол) и не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но рассуждает вообще о существе власти и говорит: «несть бо власть, аще не отъ Бога: сущия же власти отъ Бога учинены суть». Так и Премудрый, когда говорит, что «от Господа сочетавается жена мужеви» (Прит. 19, 14), разумеет здесь, что брак установлен Богом, а не то, что Бог сочетавает каждого вступающего в брак, так как мы видим, что многие вступают в брак с дурным намерением и не по закону брака, и этого мы, конечно, не можем вменить Богу...» 1)
       Тому же учит и Преподобный Исидор Пелусиот: «Писал ты: что значит несть бо власть, аще не от Бога? – и спрашивал: неужели каждый начальник поставляется Богом? Скажу на сие (и не прогневайся на меня, ибо скажу не нечто пустое): мне кажется, что ты или не читал Павловых изречений, или же не понял их. Апостол Павел не сказал: несть начальник, аще не от Бога, но рассуждал о самом начальствовании, говоря: несть власть, аще не от Бога. То самое, что у людей есть начальства, и одни начальствуют, другие живут под начальством, происходит не просто и не случайно, чтобы народы, подобно волнам, увлекались туда и сюда, но, по словам св. Павла, это есть дело Божией премудрости. Поскольку равноправие обыкновенно возжигает войну, то Бог не попустил быть народоправлению, но установил царскую власть, а потом за нею и многие начальства. Какие же, спросишь? Начальника и подначального, мужа и жену, отца и сына, старца и юношу, господина и раба, учителя и ученика. Даже и у бессловесных животных можно видеть подобное. Поручители в этом - пчелы, которые подчинены царской власти, журавли и стада диких овец. Если же посмотришь и на море, то и оно окажется не лишенным сего благочиния. И там многие породы рыб имеют одного правителя и вождя, посему осуществляют дальние переселения. Ибо безначалие везде всего ужаснее и бывает причиною замешательства и беспорядка. Посему, и в теле, хотя оно есть нечто единое, не все имеет равное достоинство, но одни члены начальствуют, а другие подначальны. Потому мы вправе сказать, что самое дело, разумею власть, то есть начальство и власть царская, установлены Богом, чтобы общество не пришло в неустройство. Но если какой злодей захватил сию власть беззаконно, то не утверждаем, что он поставлен Богом, но говорим, что попущено ему или изблевать все своё лукавство, как Фараону, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна и жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил Иудеев» (Писмо 6-e, Дионисию).
       Святые, конечно, не учили «богословию революции». Он подчеркивает правое исполнение долга, в противовес анархии и хаосу, и указывает, что начальник, ограждающий добродетель (наказывающий зло и поощряющий добро) вполне может быть Божиим слугой, даже сам не ведая того. «Не говори мне, что иной употребляет власть во зло, но обрати внимание на благочинность строя и увидишь великую мудрость у того, кто в начале узаконил это... Если (апостол) узаконил это, когда начальниками были язычники, то тем более должно это быть ныне, когда мы имеем начальниками верующих» 2). Итак, раскрывает и разграничивает Святитель нравственные стороны единого целого как касательно личности, так и самой внутренней цели учреждения власти: «учреждение власти есть дело Божие; а то, что к ней допускаются люди порочные и пользуются ею не так, как должно, зависит от испорченности людей». 3)
       Христианин обязан послушанием Христу-Богу. Поэтому он обязан послушанием властителю, даже лично порочному, в том, в чём тот не пытается распространить свой порок на него. Христианин призван претерпевать неправду, но участвовать в ней он никак не может. А соучастие – грех, который требует не самооправданий, а искреннего покаяния. По тому же самому послушанию Христу христианин не обязан повиноваться власти, посягающей на Бога и добродетель. Здесь он идёт путём отвержения любых форм идолопоклонства (т.е. где тварь поставляется выше Творца, в частности в мiрском мудровании и человекоугодии). Для проповеди примирения со злом, в том числе и с извращением самого принципа власти, в Священном Писании и у Св. Отцов – нет места.
       Мнимому «миротворчеству», противостоит толкование Святителем слов «не мните, яко npиидох воврещи мир на землю; не приидох воврещи мир, но меч» (Матф. 10, 34): «...тогда особенно водворяется мир, когда зараженное болезнью отсекается, когда враждебное отделяется. Только таким образом возможно Небу соединиться с землею. Ведь и врач тогда спасает прочие части тела, когда отсекает от них неизлечимый член; равно и военачальник восстановляет спокойствие, когда разрушает согласие между заговорщиками. Так было и при (Вавилонском) столпотворении. Худой мир разрушен добрым несогласием, – и водворен мир. Так и Павел поселил раздор между согласившимися против него (Деян. 23, 6). А согласие против Навуфея было хуже всякой войны (3 Цар. 21). Единомыслие не всегда бывает хорошо: и разбойники бывают согласны. Итак брань была следствием не Христова определения, а делом воли самих людей... Не только, говорит, друзья и сограждане, но и сами сродники восстанут друг против друга, и между единокровными произойдет раздор. «Приидох бо, говорит, разлучити человека на отца своего, и дщерь на матерь свою, и невесту на свекровь свою»; то есть брань будет не просто между домашними, но даже между теми, которые соединены искреннею любовью и теснейшими узами... И хотя не Христос был причиною этого, но злоба человеческая, тем не менее говорит, что Сам Он делает это. Такой образ выражения свойствен Писанию. Так и в другом месте говорится: дал им Бог очи, чтобы они не видели (Ис 6, 9; Иезек. 12, 2). Так говорит Христос и здесь, чтобы ученики, как выше сказал я, предварительно привыкнув к такому образу речи, не смущались и среди самых поношений и обид... Говоря это, Он показывал силу и горячность той любви, какой требовал. Так как сам Он много нас возлюбил, то хочет, чтоб и мы любили Его столько же. А такие слова и апостолов укрепляли и возвышали в духе. Если и ученики ваши, говорил Он, будут оставлять сродников, детей и родителей, то каковы, подумай, должны быть вы, учители! Бедствия эти не кончатся на вас, но перейдут и на других. Так как Я пришел даровать великие блага, то и требую великого послушания и усердия». 4)
       Что касается власти, то в продолжении этого рассуждения мы видим тот же принцип в применении к родительской власти: «Если же Павел многое заповедует о родителях, и велит во всем им повиноваться, – не дивись. Он велит повиноваться им только в том, что не противно благочестию. Святое дело воздавать им всякое иное почтение. Когда же они потребуют более надлежащего, не должно им повиноваться». 5) Святитель подчеркивает: «Не просто сказал, что должно быть готовым на смерть; но готовым на смерть насильственную, и не только насильственную, но и поносную... «Обретый душу свою, погубит ю; а иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю» (Матф.

10, 39). Видишь ли, как вредно любить душу более надлежащего, и как полезно ненавидеть ее? Так как требования Христа были тяжки, поскольку Он повелевал им восставать и против родителей и детей, против природы и сродства, против вселенной и даже против собственной души, – то обещает за это и награду самую великую. Это, говорит, не только не причинит вреда, но даже принесет величайшую пользу; противное же тому будет пагубно». 6)
       Есть еще одно место в Евангелии, где сильнейшим образом проявляется нравственный суд Святителя в отношении власти. Предстоя судящему Его Пилату, Сам божественный Законодавец – Христос – раскрывает в каком смысле «всякая власть от Бога», и как никто и ничто не может освободить человека (в том числе и нехристианина) от нравственной ответственности перед Богом. Св. Иоанн Златоуст пишет: «...так как Он молчал, то Пилат говорит: не веси ли, яко власть имам распяти Тя, и власть имам пустити Тя (Иоан. 19, 10)? Видишь ли как он уже наперёд осудил сам себя? И подлинно, если всё от тебя зависит, то почему же ты, не найдя в Нём никакой вины, не отпускаешь Его? Когда таким образом Пилат сам на себя произнес осуждение, – Иисус говорит: предавший Мя тебе болий грех имать (ст. 11), показывая тем, что и он (Пилат) также повинен греху. А чтобы низложить его высокомерие и гордость, – говорит: не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано было (ст. 11), – чем показывает, что все это совершается не случайно и не по обыкновенному порядку, но таинственно. А чтобы, услышав слова: аще не бы ти дано было, не подумал, что он свободен от всякой вины, – присовокупил: предавый Мя тебе болий грех имать.
       Но ведь если в самом деле дано было, то, очевидно, ни он (Пилат), ни они (иудеи) не подлежат обвинению? Напрасно ты будешь говорить это. Выражение дано здесь значит – допущено. Христос как бы так сказал: (Бог) допустил быть этому; однако ж поэтому вы не чужды преступления». 7)
       Внутренние разграничения неизбывной нравственной ответственности, долга к начальнику и к Богу здесь вполне ясны. Таково и всецелое святоотеческое учение, и жизнь Святых. О том же свидетельствует и житие Св. Иоанна Златоуста, окончившего свою жизнь со словами «Слава Богу за всё!» – в далёкой ссылке. Ведь посланникам царицы Евдоксии, некогда требовавшей: «Перестань противиться нам и не касайся наших царских дел, ибо и мы не касаемся церковных дел, но предоставляем тебе самому устраивать их...» Св. Иоанн Златоуст давно ответил: «Царица желает, чтобы я походил на мертвого, не замечал совершаемых несправедливостей, не слушал голоса обижаемых, плачущих и воздыхающих, не говорил обличений против согрешающих; но так как я епископ и мне вручено попечение о душах, то я должен на всё смотреть недремлющим оком, выслушивать просьбы всех, всех учить, наставлять и обличать. Ведь я знаю, что если я не буду обличать беззакония и наказывать беззаконнующих, то подвергнусь наказанию, и потому боюсь, как бы ко мне не были приложены слова пророка Осии: скрыша жерцы путь Господень («скрыли священники путь Господень». Так в греч. и церковнославянском тексте Библии: Ос. 6, 9)... Ибо божественный апостол повелевает пред всеми изобличать согрешающего, дабы и другие имели страх... Я обличаю беззаконие, а не беззаконнующих; никому не говорил я в лицо о его беззаконии, никого не запятнал бесчестием и никогда не упоминал в проповедях имени царицы для обличения ее... Если же кого из слушающих мои поучения осуждает совесть за содеянные им дурные дела, то ему подобает гневаться не на меня, но на себя самого, и пусть он уклонится от зла и сотворит благое... Итак, пусть царица гневается, как хочет, а я не перестану говорить правду. Ведь для меня лучше прогневать людей, чем Бога: «Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Св. ап. Павел в послании к Галатам 1,10)». 8)
       Блаженный Аврелий Августин Иппонийский учит: «При отсутствии справедливости, что такое государство, как не простая разбойничья шайка, также как и разбойничья шайка что такое, как не государство? И они (разбойники) представляют собой общество людей, управляются начальствами, связаны обоюдным соглашением, делят добычу по установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей достигает таких размеров, что захватывает города и страны и подчиняет своей власти народ, тогда открыто получает название государства».
       Тому нравственному помрачению, которое прорвалось в России с революцией, противостояли российские Новомученики-иерархи и многочисленные верующие с клиром. Они же и воспротивились «сергианскому» управлению; ведь то же стирание нравственных границ породило и «сергианство».
       Супротив этого оправдание «сергианского» церковного управления повлекло защитников «сергианства» по пути расцерковленного мудрования: на основании указанных в начале статьи слов Св. Апостола Павла православный христианин, якобы, «не только из страха, но и по совести» обязан повиноваться властям принципиально в «любом государстве», включая и безбожно-антихристианский режим, якобы не посягавший на самый дух Церкви (см. «Воззвание» Архиерейского Собора РПЦ МП, 25-27 октября 1990). Посягнули, однако, такими утверждениями на самое Священное Писание, причем от имени целого Архиерейского Собора. Каждый из этих епископов при своем поставлении церковно поклялся толковать Библию согласно Святым Отцам, но ни един доселе не отрекся, не обличил лжеучения, провозглашенного с церковного амвона и распространявшегося в церковной и светской прессе.
       Отдаём ли мы себе отчёт в том, что значит такое лукавое смещение понятий, такой сдвиг духовного смысла? Церковь ублажает в песнопениях мучеников за то, что они преклонили главы под мечи – мечем покориша выи (слав.: «выя»=шея). Но разве за злодеяния карал их меч властей? разве не за то, что они сохраняли верность Богу вопреки «страху наказания», а посему «по совести» противостали духу лжи и богоборчества?
       Совесть и сердца верующих таким лжеучением со всеми его хитросплетениями приучают к бесчувственности к толкованию Писания жизнью, ибо оно приглашает именовать Святых устами, но отрекаться силы их (2 Тим. 3, 5).
       Безмерно трагично то, что это лжеучение провозглашается от имени Русской Церкви. Но на этом примере следует понять с какой неизбежностью произрастают последствия такого нераскаянного духовного решения: выбор сделан был давно, но вот он проявил себя ещё и в готовности заградить уста Святым Отцам и Самому Христу. Какой православный христианин сможет сказать, что это произведено «полнотой Русской Церкви»?
       Тяжёлым грузом давит этот выбор наш русский православный церковный народ. Это – духовная рана. Надо осознать всеобъемлющий смысл этого слова. Неисцеленная – она скрыто отравляет нас. Лишает силы в сложных отношениях с обществом и государством в нынешней России. Препятствует подлинному возрождению церковности. Закрывает многим ищущим дверь ко спасению. Придает силы иным лжеучениям, рвущимся в Россию...
       Все это, конечно, допущено Богом. Однако, прельщаясь духом самооправданий и полуправд – которые тем более опасны и лживы, чем более походят на правду, мы тоже будем «не чужды преступления».
       Скорбно взирают и будут взирать на нас лики Новомучеников, доколе мы не восприимем всесердечно их выбор. Они – слава Русской Церкви, и наше исцеление. Ради этого, да не убоимся называть вещи своими именами. ©

Примечания:

1) «Творения Святаго отца нашего Иоанна Златоуста», в 12-титомах, СПб 1898-1911, т. 9, стр. 774-775.
2) там же, стр. 778.
3) там же, т. 5, стр. 551.
4) там же, т. 7, стр. 384-386.
5) там же, стр. 386.
6) там же, стр. 387.
7) там же, т. 8, стр. 568-569.
8) «Жития Святых», 13 ноября, кн. 3, Москва 1902, репр. 1968, стр. 338-339.