Неудачный эксперимент

Очень легко любить весь мир, но очень трудно любить одного человека.

Ф.М. Достоевский

Телевизор в гостиной показывал какую-то нудную мелодраму. Нино, утопавшая в кожаных подушках дивана, с помощью пульта листала длинный перечень каналов. «И это не то, и там примитив, и вот это тоже неинтересно», – устало морщилась немолодая дама. Наконец нашла более или менее приличное ток-шоу и стала наблюдать за переливанием из пустого в порожнее. К ней подбежала беленькая собачонка, встала на задние лапки и лизнула руку хозяйке.

Нино машинально погладила свою любимицу Кимико, но фамильный перстень на пальце, который уже начал терять природную гибкость, задел собачке ушко. Животное заскулило.

– Ой, прости, прости, мое счастье! Ты, наверное, гулять уже хочешь? – Нино приподнялась на диване и позвала брата. – Заза, пойди погуляй с Кимико, у меня что-то нет настроения.

В комнату заглянул Заза, седой представительный мужчина, даже в спортивном костюме выглядевший так, будто собрался на пресс-конференцию.

Бросил быстрый взгляд на сестру, оценив степень депрессивности ее настроения.

– Пойду, конечно. Но тебе надо расслабиться. Не стоит так грузить себя. На обратном пути захвачу в аптеке твоих таблеток. Может, тебе сходить куда-нибудь, развеяться? Например, к Лали. Она сколько раз приглашала, а тебе всё лень. Или к этой твоей, – он слегка поморщился, – вертихвостке Хатуне.

– Ээээ, не любишь ты ее, Заза. Надень на Кимико жилетик. Кажется, холодно на улице.

– К сожалению, да. Хатуна – это явно не мое. Но в некоторых дозах такие люди нужны. У них особая энергетика. Про Кимико можно было и не говорить. Сам вижу.

– А любить надо всех, – словно сама себе сказала Нино, разглядывая верхушки деревьев за окном.

Заза оставил эту сентенцию без комментариев, подозвал Кимико и увел в прихожую надевать ошейник.

Нино опять потянулась за пультом. Поймала себя на мысли: «Кто знает, сколько мне осталось, а я еще ищу способ убить время. Странно устроен человек».

Потом крикнула брату:
– Закрой сам дверь, чтобы мне не вставать.
– Так и сделаю, – донеслось из прихожей, и Нино услышала звук закрывающегося замка.

Она снова стала перебирать длинный список каналов.

Все-таки с братом ей повезло. Не дал Бог ни мужа, ни детей, зато есть у нее любимая работа в студии и каменная стена, за которой можно спрятаться от жизненных бурь, – Заза. Родители, Царство им Небесное, правильно их воспитали: дали обоим прекрасное образование, с детства внушили помогать и уступать друг другу. Жаль только, не научили быть более снисходительными к людям, подыскивая вторую половинку. Заза стал архитектором, прекрасно зарабатывал, но семьи так и не создал. Слишком разборчиво относился к потенциальным невестам. У Эки внешность не дотягивает до должного уровня, у Теи генетика отягощенная, у Марики ноги кривые... После 45 и вовсе раздумал жениться – привык к холостяцкой жизни. Сидит весь вечер у компьютера или раз в квартал к друзьям, таким же волкам-одиночкам, сходит пива выпить. Вот и вся жизнь день за днем.

Нино с детства увлекалась танцами, объездила много стран, имела поклонников. Но как-то ни на ком не смогла остановиться. Все откладывала замужество на потом. Зато создала собственную студию. Благо, в Грузии народные танцы всегда в тренде и любящие родители не жалеют денег для развития пластики своих маленьких принцесс и принцев. Ведь потом на любом застолье будет чем гордиться, когда их чада станцуют что-нибудь зажигательное под аплодисменты участников праздника.

Не успела Нино оглянуться, как все поезда претендентов на руку и сердце ушли в прошлое, не оставив следа, и теперь она жила в свое удовольствие. Много времени посвящала студии, не пропускала концерты и спектакли, иногда ходила в церковь пообщаться со своим духовником отцом Шалвой. Духовника она выбирала придирчиво и в итоге остановилась на немолодом, очень начитанном семейном священнике с современными взглядами. Больше всего при выборе духовника Нино боялась наткнуться на фанатика, который запрещал бы ношение брюк вне церкви, требовал бросить любимые сигареты, без которых жизнь теряла свою полноту и прелесть, и удлинял бы молитвенное правило. При этом Нино считала, что совсем без духовника тоже как-то «не комильфо». У всех есть, а у нее нет. Не порядок. Приличная, адекватная женщина ее возраста должна ходить в церковь, иначе как-то не по-людски получается. Не грузинский формат.
Осознав, что впереди только одинокая старость с братом, Нино предприняла попытку повернуть течение жизни в новое русло – удочерить девочку. Ей хотелось именно девочку, не мальчика. Потому что с девочкой проще да и нервов меньше. Куклы, бантики, юбочки, врожденное желание женщины заботиться... Заза был категорически против, но, как известно, если женщина чего-то захочет, ее пять пар быков с места не сдвинут и она-таки своего добьется.

После продолжительных баталий Заза позорно сдался и сам пошел улаживать дела. Он задействовал очень влиятельных людей благодаря дружеским и родственным связям. В итоге повел Нино на смотрины в детский дом на заранее облюбованную девочку пяти лет по имени Кетеван (возраст девочки обсуждался детально, взвешивались все плюсы и минусы. Усыновлять грудничка – особая морока. Не тот уже возраст у «мамы» на все эти младенческие памперсы, болячки и укачивания. А к пяти годам – уже сложившаяся личность).

Кетеван с первого взгляда понравилась усыновителям. Ангельская внешность, речь развита, нарушений развития не видно и, самое главное, всей душой хочет найти маму. 
Позже забрали девочку домой. Пару-тройку дней Кетеван вела себя на новом месте очень скромно. Спрашивала, можно ли взять то или другое. Потом раскрылась со всех сторон да в такой пестрой гамме, что у мамы с непривычки зарябило в глазах.

Хотя Нино всё подготовила к появлению дочки – и комнату в розовом цвете, и батарею кукол, и настольные игры, – но очень скоро у Кетеван стали возникать новые и новые желания.

– Мама, купи мне, пожалуйста, вон ту жвачку. И еще вот такой ободок.

Жвачка с ободком, конечно же, покупались, но радость от приобретения исчезала еще быстрее, чем мама с дочкой успевали дойти до дома.

Кетеван на редкость быстро для ребенка из закрытой системы образования уяснила, где какие магазины находятся и что в них продают. Тащила мать обычно в самый дорогой из них и мастерски раскручивала на покупки.

Нино попыталась противостоять этой покупательской лихорадке, но ее робкие проявления строгости каждый раз заканчивались слезами несчастного ребенка:

– Ааа, ты меня не любишь. Тебе жалко! Вот для родной дочки ты бы купилааа...

Нино пыталась объяснять принцип целесообразности покупок, но девочка лишь надувалась и уходила плакать в свою комнату. 

В воспитательный процесс вмешался и Заза, напомнив ребенку сказку о неблагодарной царевне, но не прошло и это.

С течением времени у Кети обнаружился целый набор нехороших привычек: она грызла ногти, поедала козявок, развязано и громко смеялась, от чего Нино всякий раз вздрагивала. Много было и всякого другого, что, по мнению Нино, никак не совмещалось с пребыванием в культурном обществе. 

Спустя месяц Нино вынуждена была расписаться в своей полной педагогической несостоятельности. Дочка представляла собой разболтанное, непокорное существо, которое к тому же не хотело меняться в лучшую сторону.

Заза некоторое время молча наблюдал за попытками сестры наладить контакт с ребенком, потом завел сестру ночью на кухню и объявил:

– Всё! Я больше не намерен это терпеть в своем доме. Ты вся на нервах, ребенок не игрушка, но и мы не железные. Всё оказалось хуже, чем мы думали. Я перепроверил медицинскую карту – тут, видимо, тяжелая генетика. Я тебя предупреждал. Еще неизвестно, что Кети будет вытворять в пубертатный период.

Нино вяло возражала, хотя внутренне была согласна с братом. Твердый орешек явно пришелся ей не по зубам.

На другой день произошло событие, которое резко накренило чашу весов не в пользу приемыша. У Нино пропала из сумочки сотня лари. Для нее вроде и небольшие деньги, но, согласитесь, неприятен сам факт. Сказала Зазе о пропаже.

Тот провел краткое расследование, вызвал на ковер девочку и спросил прямо:

– Это ты взяла деньги?

Кети расплакалась и твердила, что она не при чем. Заза обратил внимание на доказательства очевидного факта: пока Кети не было, ничего не пропадало, а тут она появилась, и вот, извольте радоваться, деньги утекли в неизвестном направлении.

Он оделся и вышел из дома, не сочтя нужным что-либо объяснять. Пошел решать вопрос по-мужски, одним махом, окончательно и бесповоротно. Где был и что делал, сестре не сказал. Просто через несколько дней после инцидента Заза забрал Кетеван погулять в парк, а вернулся поздно вечером один.

Бросив на стол официальные бумаги, он так объяснил Нино свой поступок: 

– Кети сюда больше не вернется. Всё вернулось на исходные позиции. Я просто избавил тебя от принятия решения и тяжелого расставания. Нервы надо беречь. Мы с тобой не рассчитали свои силы.

Нино попыталась возмутиться столь резкому повороту дела, но со временем успокоилась. Он был прав. 

В прихожей открылась дверь. Потом раздался властный голос Зазы:

– Кимико, иди, я вытру твои лапки! Ты же знаешь, с такими лапами в дом заходить нельзя...

Слышалось ворчание недовольной Кимико, которая, скрипя зубами, терпела необходимую процедуру. Потом собака забежала в комнату и бросилась ласкаться к хозяйке. Лизнула свесившуюся с дивана руку Нино.

Заза заглянул в комнату и удовлетворенно отметил:

– Все-таки насколько проще общаться с животными. Никаких подводных камней... Нино, я купил тебе таблетки, – он бросил на журнальный столик белую коробочку. – Ты пропьешь свой курс и забудешь об этом неудачном эксперименте.