В Кремле всё сомневаются и не верят, а в правительстве — удивляются

Что знает власть о доходах россиян?

Опять та же история: сомневаемся, не верим. «Я бы осторожно ответил: мы не знаем ни методологии подсчета, ни возможностей этих компаний. Выборка далеко не самая большая. На основе такой выборки делать какие-то выводы по федеральному уровню некорректно», — так пресс-секретарь президента Дмитрий Песков прокомментировал исследование, проведенное СК «Росгосстрах Жизнь» и центром «Перспектива», согласно которому доля граждан со среднемесячным доходом ниже 15 тысяч рублей увеличилась в июне на 6,5% в сравнении с февральскими показателями (38,1%) и составила 44,6%.

А как еще иначе могли бы отреагировать в Кремле? Ужаснуться? Как ужаснулись исследованию Росстата, согласно которому 80% российских семей испытывают материальные затруднения при покупке вещей первой необходимости, а более одной трети не могут себе позволить приобрести каждому члену семьи по две пары обуви на сезон?! «Я затрудняюсь это прокомментировать. Почему именно на обувь? Почему именно трети, и откуда эти цифры?» — ответил тогда Песков.

Кремль имеет свои цифры и свое понимание. Это хорошо проиллюстрировал случай со статистикой Минэкономразвития на октябрь прошлого года по малому бизнесу, свидетельствующей о том, что за последний год закрылось 668 тысяч юридических лиц. «Эти данные [Минэкономразвития] абсолютно не совпадают с данными, которые мы получили из Корпорации по малому и среднему бизнесу и из налоговой службы, там другие данные, и они свидетельствуют о более благоприятных процессах», — так звучал ответ официального представителя Кремля.

Надо полагать, что, если смотреть шире, то кремлевские данные — они говорят о «более благоприятных процессах» во всех сферах, особенно тех, что касается уровня жизни россиян. Отсюда становится совершенно понятным удивление высокопоставленных чиновников на Краснопресненской набережной, когда они сталкиваются с обратным.

Помните, как два месяца назад после того, как президент объявил о 10 тысячах на каждого ребенка до 16 лет, рухнули «Госуслуги»? «11 мая Владимир Владимирович действительно объявил об этой мере, и 12 мая было порядка 40 тыс. обращений в минуту на сайт („Госуслуг“) для получения этих выплат. Конечно, мы, честно скажу, с коллегами не ожидали такой востребованности этой меры», — удивился министр труда и соцзащиты РФ Антон Котяков. И, думается, совершенно искренне удивился, это было по его лицу видно, что не играет. Точно так же, как и министр финансов Антон Силуанов, когда говорил, что «не рассчитывал, не думал, что обсуждение в обществе этой темы (пенсионной реформы — прим авт.) будет проходить так сложно».

И в Кремле, и в правительстве, видимо, уверены в том, что финансовое благосостояние граждан куда лучше того, чем оно является в действительности. И это, как минимум, настораживает (по крайней мере, должно), ибо свидетельствует о том, что наши высокопоставленные чиновники не знают реальной ситуации, выполняют свою работу в отрыве от нее, сообразно некой другой системе координат.

Поэтому, когда тот же Песков говорит, что в Кремле осведомлены об экономических трудностях населения, — это звучит очень неубедительно. Максимум — как декларация. Впрочем, и сам Песков этого не скрывает: «Вы знаете, что борьба с бедностью декларируется в качестве приоритетных работ и правительства, и президента». И по декларации уже очень скоро мы вступим новое светлое будущее: «Путин открыто говорил на совете по нацпроектам, что граждане по-прежнему не очень-то чувствуют позитивные изменения в своей жизни. Цель реализации всех нацпроектов — это не отложенный эффект, а непосредственное позитивное восприятие, поэтому это должно произойти в срок, на который рассчитана большая их часть, а именно до 2024 года», — уверил россиян «голос Кремля».

И на этом, как показывает опыт, надо полагать, дело и исчерпывается. На уверении. На декларации. Которая как бы выступает связующим звеном между двумя параллельными реальностями, в одной из которых обитает Кремль, правительство со своим разросшимся до невообразимости чиновничьим аппаратом и приближенные к оным крупные российские предприниматели, наподобие того же Сергея Чемезова, который показал, чего стоит импортозамещение в технологической сфере (то есть ничего), или Аркадия Ротенберга с его мегастройками (мало кому нужными), а в другой — «глубинный» (по известному определению Владислава Суркова) и не очень народ, который как раз и еле сводит концы с концами.

Да, тут и говорить не о чем: для провинции (а в России все, что не Москва — провинция) 15 тысяч — это суровая правда жизни. Хорошо, если еще они есть, а то может быть и гораздо меньше.

Есть ли в этом проблема для Кремля?

Конечно, есть: статистику портит. Ведь при таком раскладе «средний класс», к которому Владимир Владимирович отнес всех, кто получает больше 17 тысяч, нехило так проседает. То ли к африканским странам скатываемся, то ли к лихим 90-м. А так, ясное дело, при нашей-то декларируемой стабильности — быть не должно.

Впрочем, тут можно легко выйти из положения: просто снизив прожиточный минимум. Правда, это не очень радостно воспримут в народе. Но кто, с другой стороны, будет его спрашивать? Реальности-то не пересекаются.

Это, конечно, таит в себе определенную проблему: та реальность, в которой проживает «глубинный» и не очень народ, может и взорваться, поглотив параллельную.

Но в Кремле уверены, что такого не будет: не зря же новую Конституцию принимали. К тому же есть образцовые примеры. Вон, тот же Донбасс, если поближе, где живут еще хуже, или Северная Корея, если подальше, показывающая чудеса стойкости — в смысле режима Кимов: какой десяток лет уже пошел? А чем Россия, спрашивается, хуже?

Алексей Мошков